Меч для дракона - Раули Кристофер (книга регистрации TXT) 📗
После сражений солдатам всегда требуется что-нибудь отковать, или выпрямить, или залатать. Поэтому кузнецы легиона обосновались в большой кузне на Фетенской улице. Ее прежний владелец получил сполна новыми серебряными монетами — Пэксон строго соблюдал закон.
Что касается Релкина, то у него было что отдать кузнецам в работу. Молоты глиняных великанов немного помяли шлем Пурпурно-Зеленого — его следовало выправить. У Базила в кольчуге обнаружилась большая рваная дыра — в горячке боя дракон и сам не заметил, откуда она взялась. Еще зазубрился хвостовой меч.
Требовались также новые наконечники для стрел.
Релкин устал, ему не хотелось никуда идти, и вместе с тем он радовался возможности хоть ненадолго покинуть своих драконов. Утром, когда юноша пытался отрезать Пурпурно-Зеленому сломанный коготь, тот зашипел на него и даже обнажил свои громадные клыки. Еще немного, и он бы напал на Релкина. Такого с юношей не случалось уже очень и очень давно, с тех пор как он, еще совсем мальчишкой, сыграл одну злую шутку с Базилом. В общем, если положение с едой вскоре не улучшится, находиться рядом с драконами станет просто-напросто опасно.
В кузнице, как обычно, была толпа. Клубился дым, жарко пахло раскаленным металлом. Ни шлем, ни кольчуга еще не были готовы. Получив дюжину причитающихся ему наконечников для стрел, Релкин вышел наружу.
Делать нечего, он пошел обратно в лагерь у Фетенских ворот. На улице было пустынно. Лишь кое-где маячили нищие — по большей части мужчины, но встречались и женщины, с ног до головы закутанные в гаруб в знак того, что они не проститутки.
На ломаном верио они просили пищи, но Релкину нечего было им дать.
Внезапно впереди, похоже на самом бойком углу, среди нищих вспыхнула короткая потасовка. Раздались сердитые голоса, и какую-то женщину вышвырнули на середину улицы.
Релкин увидел черты лица нищенки и остановился.
— Миренсва?
— Ты? — удивленно спросила она.
— Наверно, сама Великая Мать устроила нам эту встречу.
— Наверно, какая-то ваша холодная северная богиня, — ответила она.
По правде говоря, Релкин верил в Великую Мать ничуть не больше, чем, скажем, в старых богов. Он ни с кем не стал бы спорить о религии, и уж всяко не с Миренсвой. Он не забыл поцелуя в темнице храма Гинго-Ла. Юноша не сомневался, что тот поцелуй значил кое-что для них обоих.
— Ты, спасший меня от рабства, а затем уничтоживший силу нашей богини, ты теперь встретил меня, чтобы насмехаться над моим несчастьем.
— Я вовсе не хочу ни над кем насмехаться, Миренсва Зудеина. Я помню, что ты для меня сделала и что было потом.
— Я и понятия не имела, что все так выйдет. Я не думала, что ты все погубишь.
— Я ничего не погубил. Я только спас своего лучшего друга и своего дракона. Я готов умереть за них.
— Что же я наделала! — причитала Миренсва. — Богиня, защити и прости меня!
— Миренсва, что ты здесь делаешь? — спросил Релкин.
Глаза девушки потухли.
— Прошу милостыню, — с горечью прошептала она. — Ты можешь мне дать хоть немного? — Ив голосе ее зазвучала внезапно проснувшаяся надежда.
— Сейчас нет, но для тебя я достану.
— Я не ела уже несколько дней. Для такой, как я, без родных и друзей, в городе еды нет, — Твоя семья выбросила тебя на улицу?
— Да они убьют меня, если только узнают, где я прячусь! Моя тетка Ликва захватила наследство. Ты думаешь, она вот так просто отдаст мне его назад?
— Я ничего не забыл, — прошептал Релкин на ухо девушке.
— Ты имеешь в виду Остров Богини? Брось, это ничего не значит.
Но по правде сказать, и для нее тот поцелуй все-таки что-то значил.
Релкин нашел Миренсве местечко в задней части одной из повозок. Потом он пошел к повару и выклянчил у него миску ячменной каши. Девушка накинулась на кашу, словно на невесть какое лакомство.
Потом Миренсва заснула, а Релкин долго сидел рядом и смотрел на нее. Она была худая и донельзя измученная. Прикрыв девушку одеялом, юноша отправился проведать своих строптивых драконов.
Глава 44
Осажденный город до краев полнился слухами и ненавистью. По ночам подгоняемые голодом люди сотнями атаковали зернохранилища. И разумеется, аргонатские солдаты и кенорские лучники раз за разом оказывались им не по зубам. Но атаки повторялись, и это дает некоторое представление о том, что творилось в Урдхе.
До прихода белых кораблей оставалось еще как минимум несколько дней. За это время могло случиться все что угодно. Офицеров призывали, насколько это вообще возможно, не провоцировать голодные толпы. В случае же нападения оказывать урдхцам решительное сопротивление. Если потребуется, то и убивать зачинщиков.
Утром Релкин встал пораньше и сразу же отправился к поварам. Он выпросил у них маленькую миску каши, которую отнес Миренсве. Она молча приняла еду. И только когда юноша уже уходил, быстро поцеловала его в щеку. Сердце так и заколотилось в груди Релкина. Впрочем, на его попытку завязать разговор девушка не ответила, и сбитому с толку юноше не оставалось ничего другого, как ретироваться.
Вернувшись к кострам, он взял предназначенные драконам порции — всего по полведра вареного зерна.
Когда Релкин поставил это варево перед своими подопечными, те едва подняли головы. Они даже не ответили на его утреннее приветствие. С мрачным видом драконы принялись за еду, и взгляды их не предвещали дракониру ничего хорошего.
Это было ужасно. Дракон Релкина, единственное родное существо, какое он когда-либо знал, мало-помалу становился его врагом. Если уж смотреть правде в глаза, то громадная рептилия, которую он называл «Баз», была настоящим хищником, питающимся всем, что она только могла поймать. В том числе и людьми.
И вот теперь драконы начали посматривать на драконира так, словно и он был всего лишь пищей.
Сознание драконов понемногу утрачивало контроль над первобытными, слепыми инстинктами.
Особо тяжко приходилось Пурпурно-Зеленому. Дикий дракон, в отличие от своих бескрылых товарищей, не испытывал никаких угрызений совести по поводу желания полакомиться человечинкой. В этом инстинкт не противоречил его воспитанию и убеждениям. А раз так, то вопрос заключался лишь в том, хватит ли у него силы воли удержаться от соблазна. К тому же Пурпурно-Зеленый не испытывал особого уважения к людям. Если он сорвется, последствия будут самые трагические, а усмирять его придется все тем же драконам, его собратьям по оружию.
История Аргоната еще не знала мятежа драконов. Генералы всегда относились к могучим рептилиям как к ударным боевым частям, чем они на самом деле и являлись. Но голод мог подточить дисциплину. Это случалось.
В общем, Релкину приходилось нелегко. Дружба с драконом была стержнем всей его жизни. Никогда в их отношения не закрадывалось даже и тени недоверия.
Теперь же юноша то и дело ловил на себе холодный, оценивающий взгляд хищника, и ему становилось не по себе.
Что же касается Пурпурно-Зеленого, то он безвылазно сидел в своем шатре.
Иметь с ним дело становилось просто опасно. Но все бы ничего, если бы не одна проблема. Сломанный коготь. У его основания образовался нарыв, который следовало вскрыть и обработать антисептиком. Это, разумеется, будет довольно больно, и Релкин искренне сомневался в терпении дикого дракона.
Он попытался заговорить на эту тему с Базилом. Дракон из Куоша не выказал горячего желания помочь юноше.
— Ты хочешь, чтобы этот дракон встал между тобой и его диким другом? Ты просишь меня сражаться с моим братом, драконом?
— Сражаться? Вовсе нет, только немного помочь мне, чтобы Пурпурно-Зеленый не убил меня во время операции.
— Бесполезный мальчишка, мне-то что за дело, убьет он тебя или нет?
— У него инфекция. Если мы ничего не сделаем, скоро коготь станет очень и очень болеть.
— Пурпурно-Зеленый с Кривой горы сам решает свои проблемы.
