Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру (СИ) - Давыдов Игорь (онлайн книга без txt, fb2) 📗
Его ковен — не маленькие дети. Разберутся. С организацией у них всё в порядке.
С такой свитой даже безнадёжный идиот может стать императором.
Глава 12. Большая отсылка к “Гоблинам”
1.
Как дошло до такого?
Когда он успел так измениться?
Примерно такие странные мысли лезли в голову Даркену, когда он летел над крышами домов по направлению к историческому центру Праги.
Казалось бы, разве время для подобных измышлений? Разве не стоит попытаться понять, что ты будешь делать, когда доберёшься до места? Постараться разгадать планы Перловки или, хотя бы, предугадать, каким будет то чудовище, что она призвала, и как с ним бороться? И будет ли то вообще чудовище, а не, скажем, портал в какой-нибудь аналог Ада, засасывающий всё вокруг туда, где не властны законы логики, физики и парафизики: в хентай-аниме, например?
Но имелось чёткое осознание, что подобное бесполезно. Пусть “номер один” отнюдь не дурак, ему далеко до главных аналитиков ковена. В его стиле, скорей, прилететь и разобраться на месте, что-нибудь сымпровизировав. Тем более, что от него сейчас нужно не победить, а просто сдерживать бяку-буку, пока не прибудет подмога. Пока не заявятся основные силы, сами облачённые в доспехи и с доспехами для своего “номера один”, он им скажет “вы тормоза, я почти что справился сам”, а они ему ответят, что знают, как победить скотину. Выслушать инструкции и действовать, согласно им.
Вот и весь план. Чего тут думать? Либо подчинённые спасут день, либо Бронька. А от Дарка многого и не требуется. Просто быть крутым.
А потому он мог немного порефлексировать, покуда не вышел на визуальный контакт с мразиной. Вспомнить, как бравировал своей лихостью. Как преувеличивал свои достижения и вёл себя, подобно героям боевиков просто для поддержания имиджа, а не потому, что всерьёз полагал себя способным на какое-то время задержать сущность, призванную тёмным божеством, заявляясь на бой с голым торсом и нелепой ковбойской шляпе.
Но сейчас же… и правду говорят: если достаточно долго кем-то притворяться, можно им в итоге стать. Маски к лицу имеют свойство прирастать.
И вот, наконец, среди ломаных силуэтов, в которых угадывались характерные треугольные крыши старинных знаний, короткие шпили старых башенок и прочие изыски архитектуры прошлого, появилось нечто, выбивающееся из общей стилистики.
Линии более-менее плавные, хоть и неровные, часто складывающиеся в острые хаотично направленные стрелы. Этакая всклокоченная причёска хрестоматийной старой ведьмы или безумной бабки-кошатницы.
Очень большой старой бабки, способной рушить дома, просто зацепившись за них своими длинными волосами.
Едва лишь увидев, как накреняется одна из башен, которую даже никто специально не пытался атаковать, Даркен осознал, насколько он недооценивал эту тварь. Он по памяти воспроизвёл внешний облик создания: крупная сморщенная, покрытая струпьями голова с безумными глазами, перемещающаяся на чём-то, что напоминало разом и лапки членистоногого и щупальца, но по факту являлось чересчур длинными пальцами с количеством фаланг заметно большим, чем должно быть у существа, созданного природой.
Оно выглядит неприятно, неестественно и странно, но не являлось бы и наполовину таким пугающим, каким было на самом деле, если бы не его странные противоестественные взаимоотношения с внешним миром.
По крайней мере так и думал Дарк. Он полагал, что лиши его того свойства, не позволяющего ни одному органическому существу и коснуться твари, сохранив при этом если не конечность, то хотя бы жизнь, и Пальцевый Кошмар, появление которого оказалось предсказуемым до разочарования, это порождение горячечного бреда Тэрола Ханта, не стал бы серьёзной проблемой.
Даркен ошибся.
Эта плывущая сквозь старинные кварталы голова, ловко цепляющаяся за каждый выступ болезненно сморщенными пальцами с уродливыми ломкими ногтями, и без дополнительных бафов оказалась той ещё занозой в седалище.
“Номер один” потёрся виском о древко лэнса, чтобы заложить в черепушку магический контур, позволяющий лучше видеть в неверном освещении, — по понятным причинам фонари в районе исторического центра приказали долго жить — а затем подался торсом вперёд, веля дрону рвануть вниз на максимальном ускорении.
И вот, ровнёхонько в этот момент тварь оказалась под обстрелом заклинаниями. Она противно протяжно заверещала и закрыла то, что было у неё взамест черепушки, своими изуродованными конечностями. Те легко лопались, словно набухшие гнойники, расплёскивая вокруг своё содержимое.
— Курва, вы идиоты! — сквозь зубы прошипел Даркен и накренил дрон в сторону атакующей чудовище группы магуев.
Однако “номер один” понимал, что даже на максимальных скоростях он двигается слишком медленно, а потому, быстро прикинул, из чего Перлуша могла скрутить это создание и чем его могли так успешно бомбардировать дворяне малых домов.
Внимательный взор серых глаз отметил, что непосредственно голова не получает никакого урона, хотя, по факту, попросту было невозможным, чтобы в неё не прилетело ни одного проклятья.
Точно! Волосня!
В ней тонули атакующие заклятья, от которых страдали только чересчур быстро регенерирующие конечности.
Сложив эти два факта Даркен понял, как бы ему защитить уродину, даже не вникая особенно в тонкости её устройства. Он прицелился хорошенько лэнсом, а затем выдал один контур, созданный, чтобы парировать вражескую регенерацию, но ныне редко когда имеющей толк против разумного противника.
Он не мешало непосредственно самой регенерации, однако путал “шаблон”, по которому шло восстановление. И вот уже ломанные многосуставные конечности растят на себе не столько мясо, сколько переплетение волос, из-за чего продолжение обстрела более не вело к тому, что плоть создания расплёскивалась по округе, накрывая людей.
Людей, которых тут было до свинства много.
Отдыхающие. Туристы. Среди них Даркен заметил много детей. Больше, чем полагалось бы видеть в столь поздний час.
И тогда он понял, как выбирались время и место удара: разрушенные дома, всё же, не производят такое впечатление, как изуродованные человеческие тела посреди улицы. Особенно, если эти тела растворялись, но смерть не спешила прибирать к себе пострадавших. Словно бы исходивший от них сладковато-гнилостный запах был чересчур противен Морте Санте, чтобы та могла так сразу, не преодолевая отвращения, подойти и увести их души.
Одним ошмётки плоти ударили по спине, из-за чего само тело превращалось в студень, из которого торчали руки и ноги. У других голова стекла под воротник. Третьи пытались, цепляясь ногтями в щели между брусчаткой, уползти прочь от лужи, которая уже обратила их ноги в единый безвольный, лишённый мышц и похожий на пустой кожаный мешок хвост. А некоторые и вовсе полностью растворились и уже начали смешиваться в единую массу с множеством искажённых как ужасом, так и проклятьем лиц.
Бедолаги кричали, плакали, молили о пощаде. Казалось, с их разумами происходит то же, что и с плотью. Рациональность и умение мыслить связно растворялись под напором бесконечного ужаса. Даже не животного. Более глубокого.
В полном смысле хтонического.
Наверное Даркену было бы проще воспринимать это, если бы жертвы полностью лишились человеческого облика. Но когда здесь можно увидеть красивую женскую руку с накрашенными пальцами, а там — всё ещё остающегося в сознании и отчаянно пытающегося забраться повыше парнишку лет тринадцати, чьи пальцы уже начинали превращаться в подобие медузы, обещая вот-вот предать и позволить упасть всем телом в лужу проклятой жижи, становилось как-то особенно жутко, дурно, мерзко.
— Идиоты! — кричал Даркен, взмахом лэнса поднимая ветер столь мощный, чтобы заставить пачку некромагов перейти в оборону, просто чтобы устоять на ногах. — Вы что, не видите, что делаете?
Он закончил своё пике прямо рядом с мальчишкой и схватил его за шкибон ровно в тот момент, когда пальцы бедолаги уже остались на дверной ручке и падения было неизбежно. Бобо — дрон-щит, временно покинувший пост, — успел вцепиться манипуляторами в плечи уползающей прочь от жижи женщины и потащить прочь. Ещё где-то четверых молодой человек сумел вытащить заклинаниями, но на остальных времени тратить уже нельзя. Неразумно. Ведь спасая их, можно не успеть уберечь иных. Тех, кто ещё пока не был поражён проклятьем.
