Опасный вкус (СИ) - Мэйз Евгения (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
**Глава 32**
Как я уже говорила: нельзя обмануть детей, даже если при этом вести себя, как ни в чем не бывало. Я сама была такой - всегда знала когда родители не в духе, что они поссорились; я предчувствовала их скандалы, словно жаба, квакающая на грозу - в тоже время для меня не оставались незамеченными их воркование, более нежное и внимательное отношение к друг другу; как бы ужасно это не звучало, но я всегда знала, когда у них был секс. Не обязательно друг с другом - это, пожалуй, еще ужаснее. Сейчас осознаю это как никогда четко и ясно.
“Чёрт возьми! Как же неловко, неудобно и...”
Я выросла и представила себя на месте родителей, которые бы вдруг узнали о моей прозорливости.
“Невыносимо! Ничего нельзя поделать с этим!”
Лиз не разговаривает со мной, молча выполняет все мои просьбы, делает, что я говорю, но без слов, кивков, жестов. У нее это отлично получается, вспомнить только те времена, когда она только-только появилась в моей жизни. На все мои попытки понять что случилось, я получаю в ответ тишину, ощущаю неловкость, ловлю яростные взгляды.
- Может быть, ты знаешь в чем дело?
Паоло всегда жмет плечами. Однажды я поймала его на том, что он улыбается. Мое смущение, осветившая сознание догадка заставили выкинуть этот эпизод из памяти и больше никогда не возвращаться к нему. Тут уже ничегошеньки не изменишь!
- Что я опять натворила?
Паоло только жмет плечами и делает непонимающий взгляд. Он никудышный врунишка.
Черт возьми! Даже если бы можно было что-то сделать - я бы не стала пытаться изменить ситуацию. Я однажды уже привязалась к ним, прониклась и посчитала частью себя, а они чуть было не убили меня. Два раза. Я вновь вывернусь наизнанку, и что будет потом?
- Ты шлюха! - говорит она мне, после моего напоминания о ее дежурстве по кухне. - Понятно?!
Более чем. Все так как я и думала. Звук звонкой пощечины приводит меня в чувство быстрее, чем я осознаю, что случилось. Я смотрю на свою руку, на ее мигом покрасневшую щеку, на то как она хватается за лицо и смотрит на меня сначала непонимающе, потом обиженно, затем и вовсе зло со слезами в потемневших глазах. Я вижу в ней ребенка, что до этого долго мнил себя взрослым, но не выдержал столкновения с жестокой реальностью.
- Иди к себе!
Это ужасно прозвучит, но именно в этот момент, увидев ее испуг, я ощутила что-то сродни удовлетворению. Сейчас признаюсь в самом кошмарном - я получила удовольствие, крошечное, совсем недолгое, но эта пощечина порадовала меня, согрела мое сердце и душу. Я борюсь с собой, со своим желанием назвать ее дрянью. Это вообще не педагогично, не взросло и отдает ссорой в школе под лестницей.
- Будешь сама мыть свою посуду! - кричит она мне, стараясь хлопнуть дверью. Это невозможно, в ней есть специальный амортизирующий механизм.
Это что такое было? Что на меня вдруг нашло? Пальцы и ладони пронзает покалываниями, от которых я пытаюсь избавиться, то и дело сжимая и разжимая кулак.
- У меня во всяком случае будет занятие, - говорю я, прикрывая глаза, делая несколько размеренных вдохов.
Я мечтаю отделаться от этой девчонки. Я жутко устала от ее фортелей. Я понимаю, что вот это ее выплеснувшееся недовольство ничто иное как побочный эффект вампирьей терапии.
“Алекс, не проси меня прекратить это, - Раф в моих воспоминаниях убийственно спокоен, смотрит на меня и как будто сквозь меня. - Днем они на виду, а ночью я ухожу поохотиться. Ты понимаешь, как скверно все может закончиться? Я вернусь к тебе, а ты с отрубленной головой?”
Красиво звучат, тревожно отдаются в душе его слова “я вернусь к тебе”, но продолжение в стиле Марии-Антуанетты все портит и заставляет забыть об этой просьбе если не навсегда, то на какое-то неопределенное время. Прошло совсем ничего и мне пришлось убедиться в его правоте, слава Богу, без крови и прочих ужастиков!
“Можно спрятать топор?”
Говорю я, пытаясь продлить разговор, но Раф даже не поднимает глаз от карты, продолжая водить по ней секстантом, отвечая мне:
“Я уже это сделал.”
Можно сколько угодно спрашивать себя о профессионализме, педагогичности, терпении, чему меня научили в колледже и в университете, но ответ приходит тотчас же. Будь мы в школе - я бы отправила ее к психологу, сообщила родителям, в социальные службы и она в конце-то концов уходила бы домой, а не трепала мне нервы круглые сутки.
“Славный Манхэттен! Там я и подумать ни о чем подобном не могла!”
Хорошо бы ее слова о родственниках по ту сторону океана оказались правдой! Она станет их головной болью, и проблема взбунтовавшейся гормональной системы перестанет быть моей.
Вот! Опять!
Мне стыдно за свои же мысли. Они уже не в первый раз появляются в моей голове. Сегодня я хочу этого как никогда сильно - ситуация с пощечиной напугала меня.
“Это карма. Это наказание за так и невыученный урок. Нельзя нарушать свои же принципы.”
Паоло рыбачит. На мое появление оглядывается и делает точно также как и Рафаэль, вскидывает темные брови, как бы спрашивая: что произошло на этот раз? Потом и вовсе осматривает меня с головы до ног.
- Все в порядке.
Ничего не случилось. Все как обычно. Я думала что хуже уже не будет, но реальность говорит, что места для удивления и негатива еще предостаточно. Что теперь делать? Ничего. Во всяком случае сейчас.
- Все изменится, - обещает он мне.
Все он слышал! Зараза! Но тем не менее поинтересовался что произошло.
Я только приподнимаю уголки губ, изображая улыбку, потом и вовсе приобнимаю его, целуя в макушку. Эти слова поддержки они дорогого стоят.
- Чтобы я без тебя делала?
- Наверное, достигла Манхэттена.
Я ничего не отвечаю ему, глядя в темную воду. Вокруг нас вода, вода и еще раз вода. Это не прибрежные моря с еще теплой, бирюзовой водой, это океан - холодный, темно-синий, могущественный, бескрайний, не знающий пощады, не жалеющий никого и ничего.
Раф опять охотится. В его голосе вновь и вновь слышны рычаще-клокочущие интонации и звуки.
Мы еще не перешли на режим экономии. Я практически не ем всю ту гадость, что мы натаскали в лодку, пока делали остановки в крохотных городах. Почти вся еда сладкая. Я растягиваю лапшу, крекеры и налегаю на рыбу, которые ловят Рафаэль и Паоло, после нее мне не хочется пить и что еще хуже - есть!
- Удалось поймать что-нибудь?
- Пока нет. Плохая наживка - размоченные хлопья.
Я киваю. Никогда не понимала рыбалку. Стоишь и пялишься на воду. Что это за занятие? Но сейчас кажется поняла в чем смысл этого не мудреного времяпрепровождения - размышления в относительной тишине, когда никто не лезет тебе в душу с вопросами, просьбами, душещипательными речами.
- Попроси Рафа не отдавать все потроха Фрискесу.
- Точно!
Я не обращаю внимание на его возглас, как и на то, что он умчался вниз. Я курю сигареты и жду Рафаэля, хотя потом я буду отчаянно желать чтобы он ушел, потому что будет просто невыносимо. Я чувствую себя безмерно одинокой, уставшей и тоскующей по старым добрым временам, когда доска с шахматами не пылилась в дальнем рундуке. Я скучаю по человеку что рядом со мной. Он теперь только и делает что возится с картами, пропадает в море и так мало разговаривает со мной.
Все смешалось и запуталось. Я очень часто думаю над сказанными мне на следующий день словами Рафа и над своими собственными ощущениями.
Потому что я сама придумала это.
Он смотрит на спящую женщину и в очередной раз задается вопросом: в какой момент его чутье вдруг подвело его?
Это началось с отеля, с чертового приглашения на костюмированную вечеринку.
“Если останетесь в Нью-Йорке, обязательно присоединяйтесь к нам, - говорит Трант-младший, протягивая ему приглашение. - Будет весело!”
Все в тот день шло наперекор его желаниям. Он не хотел идти, но все-таки присоединился к маскараду. Он должен был улететь, но уже уволенная секретарша перепутала рейсы и купила билеты на совсем другой самолет. Лететь в Боливию, Рафу решительно не хотелось.
