Natura bestiarum.(СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (книги TXT) 📗
— И что вы ответите?
— Что я и Бруно — два единственных человека подле тебя, в ком ты можешь быть уверен так же, как в себе самом. Или даже больше, учитывая некоторые особенности твоего положения. А вот о тебе, — обратясь к охотнику, заметил он, — я не знаю, что думать. Ты прав: сейчас придется спуститься вниз и рассказать всем, что здесь происходит — причем, рассказать всё. В свете этого я должен знать: ты со мной?
— Это уже не просто сохранение тайны, — не сразу ответил тот, глядя на Хагнера придирчиво. — Это уже прямое противостояние. Вполне возможная вероятность ввязаться в драку, чтобы защитить этого щенка.
— Наверняка.
— А ведь они, в отличие от меня, церемониться не станут; эти, если дойдет до крайностей, бить будут на поражение…
— Будут, — согласился Курт, и тот кивнул:
— К черту. Я с тобой. Но смотри, парень, — жестко выговорил охотник, приподняв к лицу Хагнера сжатый кулак, — если выяснится, что ты того не стоил — найду, даже в инквизиторских застенках; найду и сердце вырву.
— Идем, — поторопил Курт, когда тот лишь молча поджал губы. — Не думаю, что мой помощник сможет долго держать оборону.
— Не говори ни слова, — предупредил Ван Аллен, подтолкнув Хагнера к двери. — Даже не думай ляпнуть хоть что-то — сам видишь, добром это не кончается. Держи язык за зубами, а зубы…
— Я понял, — отозвался тот коротко.
Курт лишь молча отстранил его с пути, подвинув назад, и в коридор вышел первым. Уже здесь слышны были голоса, встревоженные и громкие, доносящиеся из трапезного зала, однако галдеж смолк, когда их троица появилась на последних ступенях лестницы.
— Ну, вот и вы, наконец, — нетерпеливо отметил фон Зайденберг. — От вашего помощника толку немного; что происходит, майстер инквизитор?
— Бруно, — не ответив, окликнул он, и помощник, поднявшись со своего места напротив понурившегося торговца, подошел ближе. — Сядь, — приказал он Хагнеру, развернув его к столу позади себя.
Ван Аллен остался стоять, где был, между противоположным столом и лестницей; Курт с усилием, все так же молча, выдвинул скамью из-за соседнего стола и уселся на столешницу перед Хагнером, поставив на край скамьи ногу. Теперь пройти к парню было нельзя, не прыгая при этом через мебель или живых охранителей, однако Курт от души надеялся, что удастся обойтись словами. Вот только какими?..
— Что — тут — происходит? — повторил рыцарь с расстановкой. — Вам что-то известно, майстер инквизитор, вы мне не показались удивленным при виде пустой комнаты. Ваш помощник тоже знает что-то и отмалчивается довольно неуклюже. Надеюсь, сейчас вы намерены объяснить нам, в чем дело.
— Намерен, — согласился он, обводя взглядом собравшихся и видя ожидающие взоры. — С одним условием. Сперва говорю я, вы молча слушаете. Все вопросы, претензии, бунты — после. Это — понятно?
— Чую неприятности, — кисло произнес Карл Штефан. — Даже как-то и слушать расхотелось.
— Говорите, майстер инквизитор, — со вздохом предложил трактирщик. — Мы будем слушать.
— Хорошо, — кивнул он, не зная, с чего надлежит начинать — бывать в роли оправдателя и тем паче заступника доводилось нечасто, и нужные слова складывались с трудом. — Я не стану объясняться долго и сразу перейду к главному: за эти дни мы узнали, почему оборотень устремил свое внимание именно на нас и для чего прилагает к этому столько сил. Волею случая все мы оказались рядом с тем, что он хочет получить; точнее — кого. Среди нас находится его сын, о существовании коего ему стало известно не так давно и которого он теперь во что бы то ни стало желает увести с собой.
— Ах ты, черт… — охнул Карл Штефан, ошеломленно глядя за его спину. — Мальчишка…
— Увы, — кивнул Курт, не возмутившись нарушением договоренности, однако повысив голос, дабы предварить возможные реплики прочих слушателей. — Нас же с вами как очевидцев этого события ожидает участь довольно неприятная. Как вы сами понимаете, мы должны быть убиты — все до единого, чтобы не осталось свидетелей произошедшего, а также тех тайн, что стали нам известны за время нашего невольного общения с оборотнем. На это он не пожалеет никаких сил. Это говорилось уже не раз, однако в свете последних новостей должно стать ясно каждому: у нас нет иного выхода, кроме как одолеть его.
— А она-то что ж… — несмело проговорил трактирщик, выждав мгновение тишины. — Она к нему ушла? Почему ж сына не взяла с собой?
— Совсем идиот? — не слишком любезно осведомился Карл Штефан. — Она к нему рванула, чтобы повиснуть на шее и рассказать, какие он нехорошие вещи творит — ну как пристыдится, поплачет с нею вместе и возьмет… лапы в лапы. Влюбленные девки половину мозгов теряют на ходу и крупной россыпью.
— Скотина, — с чувством прошептала Мария, и тот пожал плечами:
— Так ведь правда.
— О чем вы здесь говорите? — возмущенно возвысил голос фон Зайденберг. — Вы хоть понимаете, что это все означает? Это значит, что с нами, здесь, в этом трактире, находится такой же зверь!
— А ведь правда, майстер инквизитор… — растерянно проронил торговец, отодвинувшись назад и глядя на Хагнера с внезапным ужасом. — Ведь выходит, если сын твари, то и сам тварь… или нет?
— Увы, — повторил он, и вокруг спустя миг безмолвия вновь разом вспыхнул гвалт на разные голоса.
Бруно напрягся, глядя на него с нетерпением и опаской, сдвинувшись чуть в сторону, ближе к столу, Ван Аллен остался стоять на месте неподвижно и безгласно, и Курт умолк тоже, не пытаясь пресечь нарастающий гомон.
— Вы ничего не хотите сказать? — перекрыв прочих, на пределе крика бросил рыцарь, и он пожал плечами:
— Я жду.
— Ждете?! — переспросил тот возмущенно. — Чего!
— Жду, — кивнул Курт, и голоса начали стихать, — когда вы наговоритесь. Не желаю изображать из себя площадного торгаша, пытаясь вас перекричать. Когда вы будете готовы слушать дальше — дайте знать.
— Что слушать? Что тут можно… Господи! — в сердцах выдохнул фон Зайденберг, пристукнув по столу кулаком. — Это немыслимо!
— И вы знали об этом все время? — с обреченной укоризной проговорил Альфред Велле. — Вы знали и — молчали?
— Нет, — отозвался он как можно спокойнее, — я не знал. Все разъяснилось лишь сегодня. Собственно, сама Амалия узнала, что происходит, только этим утром, и для нее это оказалось такой же неожиданностью; наверняка лишь внезапность свалившейся на нее новости и подвигла ее на столь необдуманный поступок. Только сегодня мы смогли собрать воедино множество разрозненных сведений и сложить полную картину.
— А парень что? — хмуро уточнил рыцарь. — Он-то знал о себе? Мать ведь знала о нем? Знала — и молчала!
— А вы полагаете, что, знакомясь с соседями в трактире, вменяемый человек первым делом упомянет о чем-то подобном?
— Вы его охраняете, что ли? — тихо спросил Феликс. — То есть, это не… вы его сейчас за спину себе спрятали, обвинять его не обвиняете… Что ж это значит, майстер инквизитор?
— Второй главный вопрос, — согласился он. — Да, закон естества распорядился так, что Максимилиан Хагнер унаследовал столь… неудобную особенность своего родителя. Однако до сего дня и часа за ним не было и нет никакой вины. Его мать ограждала его от любых вероятностей, могущих подвигнуть на нечто подобное; и поскольку согласно закону, исполняемому Конгрегацией, за одну лишь отличность от заурядных людей карать нельзя, выдвигать обвинение ему — да, я не стану.
— А что же вы станете делать?
— В будущем? вручу стоящим надо мною. Что дальше — не моего ума дело, я всего лишь следователь, моя работа найти, пресечь, сохранить. Защитить при необходимости.
— Вы намерены его защищать? — уточнил фон Зайденберг. — От кого?
— От того, — выразительно пояснил Курт, — кто вознамерится причинить ему вред. Тот, кто пожелает сделать нечто подобное, будет иметь дело со мной. Поскольку Максимилиан Хагнер, подданный германского трона и сын католической церкви, лишился матери и является несовершеннолетним, решения за него принимаю я как ближайший в обозримой окрестности представитель официальной власти. Я являюсь в сложившихся обстоятельствах его законным опекателем, я решаю, что он будет делать и когда, как он будет поступать, а также беру на себя обязательства по защите его от всего, что будет мною сочтено опасным и вредоносным — от лишней кружки пива до личностей, желающих невовремя и не к месту схватиться за оружие.
