Твари Господни - Мах Макс (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Лиса поднесла стакан к носу. Понюхала, продолжая искоса поглядывать на вьющийся над кончиком сигареты сизый дымок с чуть приторным и тоже знакомым запахом. Потом сделала осторожный глоток. И не разочаровалась. И тут же добавила. Разумеется, это был виски, причем очень хороший, выдержанный – из дорогих – и Лиса даже знала, что это за сорт, хотя дегустатором была аховым. Таким виски угощал ее несколько лет назад Ирландец – координатор северо-американской "ветки" Эстафеты. Так что подсознанию, судя по всему, и трудиться сильно не пришлось, оно просто вытянуло из памяти подходящее впечатление и…
"И как же я его сотворила?" – растерянно спросила себя Лиса, никогда не бывшая способной проделывать такие фокусы вне Города.
"А как я это делаю там?" – вопрос был не праздный, потому что она никогда, вернее давным-давно, его себе не задавала. Просто творила, и все. А как… В чистилище все что-то такое умели, так почему бы и ей не уметь?
Но вот сигарета… С ней все обстояло гораздо хуже, потому что Лиса совершенно не помнила, что бы когда-нибудь курила такие сигареты, да еще и с грасом.
"Обалдеть!" – она встала с горшка и, не обратив никакого внимания на то, что так и неиспользованное по назначению полотенце соскользнуло с плеч, шагнула к зеркалу.
"Н-да…" – еще секунду или две Лиса стояла перед зеркалом, а потом опрометью, как была голая и мокрая, бросилась в комнату.
Сумочка оказалась именно там, где она помнила, в кресле у стены. Там же была свалена и вся ее одежда, наскоро сброшенная чуть больше двух часов назад. Отшвырнув джинсы в сторону, и зажав мешавшую сигарету в зубах, Лиса одной рукой открыла сумочку и, достав из нее паспорт, раскрыла на первой странице. Сомнений не было – на фотографии в паспорте она увидела точно то же, что и в зеркале, лицо.
"Твою мать!" – она залпом допила оставшийся в стакане виски, затянулась, и снова пошла в ванную.
Однако зеркало менять показаний не собиралось. Там, по ту сторону стекла, в иллюзорном мире отражения перед Лисой стояла совсем не та женщина, которую она ожидала увидеть. Нет, при ближайшем рассмотрении, что-то от Доминики Граф в ней определенно осталось, но совсем немного. Волосы стали длиннее и изменили свой цвет. Теперь на голые плечи Лисы ниспадала волна совершенно седых волос. Изменились и черты лица, став жестче, но, пожалуй, и интереснее, выразительнее, а глаза из голубых стали темно синими. А вот брови и ресницы и… да, опустив взгляд, она убедилась, что раньше, как и Доминика, была брюнеткой.
"Господи прости!" – но если честно, женщина эта Лисе понравилась гораздо больше, чем уже почти исчезнувшая фрекен Граф. Эта… Лиса недоверчиво заглянула в паспорт, но все так и было, как подсказывала неизвестно откуда взявшая эти подробности память. Дебора Варбург была несколько старше, чем Доминика, хотя и не на много. Вопреки бросающейся в глаза седине – вполне уместной, как ни странно, и даже эффектной – это была молодая тридцатилетняя женщина, интересная и сильная, хотя писаной красавицей ее, вероятно, назвать было нельзя. Но, в любом случае, с первого взгляда становилось очевидно, что была она, что называется, необычной. А еще… Еще, если она и не приходилась сестрой-близнецом Деборе из Города, то и сходства черт между двумя этими женщинами, не увидеть было трудно.
Глава 10
Невыносимая сложность бытия (4-5 октября, 1999)
1
Каскад изменился даже сильнее, чем он предполагал. Во всяком случае, на Карнавальной улице и вокруг Итальянской площади за прошедшие годы появилось много совершенно новых зданий, некоторые из которых отличались особой изысканностью и, пожалуй, даже вычурностью. Противоестественный союз неоготики и западноевропейского барокко способен был, оказывается, творить чудеса. Да и у многих старых домов, которые Виктор, как ни странно, все еще хорошо помнил, видимо, сменились хозяева, преобразившие их облик – в угоду собственному вкусу и потребностям – почти до полной неузнаваемости. Впрочем, если быть последовательным, чего-то в этом роде ожидать и следовало. Город менялся просто потому, что все время менялись его обитатели. Это происходило всегда и везде, теперь случилось здесь. Пятнадцать лет большой срок даже для обычных человеческих городов, ну а в Чистилище, полтора десятка лет это и вообще целая эпоха.
"Сменилось поколение", – отметил он, прогулявшись по обретшим новую, пусть и призрачную или, вернее, иллюзорную жизнь улицам.
На самом деле, Каскад стал новым городским центром не сегодня и не сразу. Насколько Виктор помнил, Итальянская площадь и прилегающие к ней улицы начали привлекать молодежь еще лет семнадцать-восемнадцать назад. А некоторые полюбили этот, в то время тихий и малопосещаемый уголок с самого начала. Так что новизна личин и городских видов не должна была вводить в заблуждение. Наверняка, здесь все еще можно было встретить и кого-нибудь из городских старожилов. Причем, не лишь бы кого, а именно тех, кто мог Виктору теперь понадобиться.
"Или нет", – последняя мысль в равной степени относилась, как к тому, что на Каскаде можно увидеть и знакомые лица тоже, так и к тому, что встреча с кем-то из старожилов все еще могла иметь для Виктора хоть какую-то ценность.
Он посидел немного в "Шабаше" – надо отдать должное вкусу хозяина – стильном кабаке, где, впрочем, не подавали ничего лучше горького пива, напомнившего Виктору венгерское, произведшее на него когда-то, в Будапеште, самое неприятное впечатление, и дрянной, "доперестроечной" водки. Затем, прогулялся по самой площади, рассматривая вечно сухие фонтаны и витрины новых кафе и ресторанов, которые, несмотря на дневное время (во всяком случае, в Европе и ее окрестностях), отнюдь не пустовали. Потом, от нечего делать, зашел в харчевню Клары, которая, как он помнил, являлась подлинным старожилом Каскада вообще и Итальянской площади, в частности, но ни луковый суп, ни традиционный портвейн его сейчас не заинтересовали. И, побродив еще немного по переулкам за "королевским" дворцом, где располагались мастерские местных художников, и где Виктор нашел несколько по-настоящему неординарных работ, созданных людьми, которые на самом деле, то есть в своей настоящей жизни, скорее всего, не были способны даже на то, чтобы ровно провести прямую линию, вернулся на площадь. Здесь он немного послушал игру уличного музыканта, бездарно, но с чувством игравшего на дрянной скрипке, поболтал – ни о чем – с каким-то словоохотливым типом из относительно новых старожилов, и наконец присел отдохнуть в кафе "У Лешего", где со вкусом и удовольствием выпил кофе по-ирландски, на удивление оказавшийся просто великолепным. Лешего – худого, как щепка, и вечно хмурого, какого-то по-осеннему пасмурного мужика с седым бобриком коротко стриженых волос на шишковатой голове и крупными, но грубыми чертами лица, Виктор помнил еще по Верхнему городу, но вот тогдашние напитки Лешего особого впечатления как будто не производили. Впрочем, люди не только стареют, они еще и учатся. Так что ничего необычного в таком обороте дел, в общем-то, не было. А вот увидеть второе уже знакомое лицо, даже такое, каким обладал хозяин кафе, было просто приятно, так что Виктор задержался у Лешего дольше, чем предполагал, и с удовольствием выпил еще одну чашку кофе. И сливки, и виски – по-видимому, "настоящий" ирландский мальт – были выше всяческих похвал, да и сама атмосфера традиционного английского паба, в котором, однако, не разливали ни пива, ни эля, располагала к неторопливому времяпрепровождению, что было более чем, кстати, так как спешить Виктору было совершенно некуда. К тому же кафе-паб Лешего оказался местом весьма оживленным. Не то, чтобы из-за своей популярности он был битком набит. Но люди сюда заходили все время и, если и не задерживались надолго, то, уж во всяком случае, и не молчали, а, разговаривая, голосов не понижали, так что уже через десять минут, без всяких на то особых усилий, Виктор оказался в курсе всех сколько-нибудь значимых новостей Города и Мира. И новости эти, положа руку на сердце, ему совсем не понравились. Вернее, ему не понравилась одна конкретная новость, которую больше всего, собственно, и обсуждали.
