Странники Гора - Норман Джон (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Я хотел было немедленно отправиться во дворец Фаниуса Турмуса, где Камчак устроил свой штаб, и поговорить с главнокомандующим тачаков, но Гарольд настоял на необходимости обойти город и обследовать очаги тарианского сопротивления.
– Но зачем это нам? – удивился я.
– Для всех нас это очень важно, – многозначительно заметил мудрый тачак.
Я не стал возражать.
Город был окутан ночным мраком, и мы шли по улицам Тарии, ориентируясь по отблескам, отбрасываемым многочисленными пожарами.
Мы добрались до какого-то обнесенного высокой стеной строения и пошли по огибающей его мостовой.
Изредка из-за стены доносились чьи-то крики, отчаянные женские вопли.
– Что это за здание? – спросил я.
– Дворец Фаниуса Турмуса, – ответил Гарольд.
– Я слышал крики женщин.
– Это тарианские женщины, захваченные тачаками, – пояснил Гарольд и добавил: – Много баб из самых богатых тарианских семейств теперь попробуют на себе рабский ошейник.
Я очень удивился, когда у ворот дворца Фаниуса Турмуса стоящие на посту тачакские воины, приветствуя нас, трижды ударили копьями о кожаные щиты. Одним ударом копья о щит тачаки салютуют командиру тачакской десятки, двумя – командиру сотни, тремя – тысячи.
– Проходите, командиры! – приветствовал нас часовой.
Когда мы вошли, я, естественно, обратился к Гарольду с вопросом о том, что означает это отданное охранниками приветствие.
– Это означает, – важно ответил он, – что ты обладаешь рангом командира тачакской тысячи.
– С каких это пор?
– Это распоряжение Камчака, – пояснил Гарольд. – Я предложил пожаловать тебе его ввиду твоих мужественных, хотя и несколько неуклюжих, действий там, у ворот.
– Спасибо.
– Я, конечно, рекомендовал ему предоставить такой же ранг и мне тоже, – добавил он, – поскольку я тоже некоторым образом причастен к этому делу.
– Естественно, – согласился я.
– Впрочем, я не вижу у тебя под рукой тысячи, чтобы командовать…
– Тем не менее сам по себе ранг тысячного означает очень высокую власть?
– Это верно.
Ранг тысячного в тачакской армии действительно очень высок и в иерархии тачаков уступает только убару.
– Почему же ты мне об этом сразу не сказал? – спросил я.
– Это не показалось мне важным, – заметил молодой тачак.
Я сжал кулаки, прикидывая, с какой стороны лучше заехать этому самодовольному нахалу по носу.
– Хотя коробанцы, вероятно, придают большее значение подобным мелочам, чем тачаки, – заметил Гарольд.
Нет, разбитым носом этого не переделаешь. Нечего и пытаться, решил я.
Мы подошли к образованному двумя наружными стенами углу, который был завален кубками и шкатулками с драгоценными камнями и всевозможными украшениями. На огромных серебряных и золотых блюдах валялись бусы, серьги, браслеты и колье.
Здесь же в несколько рядов стояли громадные сундуки, доверху набитые серебряными монетами; денег, кстати сказать, оказалось особенно много, поскольку дворец. убара являлся одновременно и монетным двором Тарии. Чуть дальше находились горы свернутых рулонами тканей, в основном тончайшего шелка и искусно выделанных шкур, ковры и гобелены, за которыми следовал целый склад сложенного у стены оружия.
– Ты как командир тоже можешь выбрать себе, что захочешь, – предложил Гарольд.
Я молча кивнул и отказался.
Мы вошли в следующий двор, отделенный от дворца невысокой внутренней стеной.
Здесь длинной чередой стояли тарианские женщины, обнаженные, коленопреклоненные, соединенные одна с другой либо короткими цепями, либо кожаными ремнями. Руки каждой из них были связаны по-разному: у некоторых впереди, у других за спиной. Это их крики я слышал по другую сторону стены. Многие из них и сейчас ещё рыдали или испускали истеричные вопли, но большинство женщин словно оцепенели от потрясения и неподвижно стояли, устремив невидящий взгляд в землю. Между ними прохаживались два тачакских воина с плетьми в руках. Когда кто-то из женщин начинал стенать особенно громко и заражать истерикой остальных, они со свистом рассекали бичами воздух, звонко протягивая удар по земле, но в иных случаях могли пройтись ими и по спинам непокорных.
– Ты – командир тачакской тысячи, – сказал Гарольд. – Если какая-нибудь из девушек тебе нравится, сообщи об этом охраннику и пусть он пометит её для тебя.
– Нет, – покачал я головой. – Пойдем скорее к Камчаку.
Тут наше внимание привлек какой-то шум у ворот, и два тачака – один из них смеялся, зажимая ладонью окровавленное плечо, – втолкнули во внутренний двор яростно сопротивляющуюся, одетую, как свободная, но без вуали, девушку.
Это оказалась Дина.
Тачак с пострадавшим плечом со смехом поставил её перед нами на колени.
– Посмотри, какая красавица, командир! – воскликнул он. – А дерется как! Настоящий боец!
Дина, подняв голову, с трудом переводя дыхание, удивленно посмотрела на меня.
– Не присоединяйте её к остальным, – приказал я. – Оставьте на ней одежду и развяжите руки. Позвольте ей закрыть лицо вуалью, если она того пожелает. С ней следует обращаться со всем уважением, как со свободной женщиной. А сейчас отведите её домой и, пока мы остаемся в городе, охраняйте её. Вы отвечаете за неё головой!
Оба воина выглядели крайне удивленными, но тачакская дисциплина была строгой.
– Да, командир! – в один голос воскликнули воины, отпуская девушку. – Мы отвечаем головой за её безопасность!
– С тобой все будет в порядке, – пообещал я Дине.
– А мой город? – спросила девушка. – Он весь горит!
– Мне очень жаль, – прервал я бесполезный разговор и, круто развернувшись, вошел в здание дворца Фаниуса Турмуса.
Я был уверен, что на время пребывания тачаков в городе ни одна женщина не будет в большей безопасности, чем Дина.
Перепрыгивая сразу через две ступеньки, мы с Гарольдом быстро миновали мраморную лестницу и оказались перед входом во внутренние залы дворца.
Здесь же у двери стояла привязанная каийла. В сопровождении двух тачаков мы быстро отыскали тронный зал Фаниуса Турмуса, где, к моему удивлению, уже вовсю кипел пир. Во главе столов на троне убара в малиновой мантии, накинутой поверх кожаного тачакского одеяния, восседал Камчак; оружие его – щит и копье – стояли тут же, справа, прислоненные к трону. Рядом за составленными столами, принесенными сюда из многочисленных комнат дворца, расположились тачакские офицеры, среди которых я заметил и нескольких воинов, не имеющих офицерского чина. Между ними были освобожденные от рабских ошейников тачакские женщины, красующиеся в одеяниях свободных. Все смеялись и радовались победе, подливая друг другу вина. Один Камчак сидел в мрачной сосредоточенности. По левую руку от него на почетных местах за длинным, низким столом, уставленным яствами и напитками, расположились несколько высокопоставленных граждан Тарии, явившихся на банкет в своих лучших одеждах, с волосами, пропитанными ароматическими маслами. Я заметил здесь и Камраса, чемпиона Тарии, и грузного человека с тяжелым взглядом, который мог быть только самим Фаниусом Турмусом. За спиной у каждого из них стоял тачакский страж с кайвой в руке. По знаку Камчака в случае каких-либо, даже случайных, оскорблений со стороны тариан горло им будет немедленно перерезано.
Камчак повернулся к гостям.
– Ешьте, – миролюбиво предложил он.
За столами прислуживали обнаженные тарианские девушки из знатнейших семей города.
Тарианские музыканты, подчиняясь сложившимся обстоятельствам, изо всех сил старались угодить новым хозяевам.
– Ешьте! – распорядился Камчак.
Пленные тариане, повинуясь, послушно набивали себе рты всем, что находилось под рукой.
– Добро пожаловать, командиры, – заметив наше появление, широким жестом предложил присоединиться к пиршеству Камчак.
– Не ожидал увидеть тебя в Тарии, – признался я ему.
– Они тоже, – усмехнулся Гарольд, кивнув на членов Верховного Совета Тарии.
Но сумрачный взгляд Камчака не становился веселее. Он как будто не замечал происходящего. Эта ночь, ночь его триумфа, казалось, совсем его не радовала.
