Я – Кирпич (СИ) - О'Санчес (Александр Чесноков) (библиотека электронных книг .TXT) 📗
– Может, я и добр, – подумал я в ответ, – но с тебя пока и мухи хватит.
– Как прикажешь, о Великий!
Вова, сидевший слева от меня, отвлекся, наконец, от инфекции на ладони и заглянул под занавеску со своей стороны.
– О, уже приехали. Это… Иван Иванович!? Мы так же, тем же порядком?
– Да. Проверь халат у него на руках, загляни под халат, проверь. Ты впереди идешь, Сергей замыкающим, этот – между вами. А я уже за Сергеем.
– Куда его, в двадцать вторую?
– М-м-м… Да, в двадцать вторую, погоди… Вот ключ. Откроешь – сразу вернешь.
– Все понял. Тэк! Всем все понятно? – Вова, даже голосом подражая своему старшему, скопировал вопрос, но, так и не дождавшись ответа от меня и Сергея, распахнул дверцу, вылез первым.
День как день, асфальт как асфальт, с голубями. Пока мы вчетвером выстраивались в неровную колонну по одному, я успел обозреть и уяснить для себя круговую панораму: ровно залитый асфальтом внутренний двор какого-то четырехэтажного белокирпичного здания, почти правильный (с небольшими выемками) прямоугольник, где-то пятнадцать на двадцать. В таких эстетически незамысловатых дворцах брежневской эпохи любят размещаться прокуратуры, военкоматы, штабы МЧС, но беглый взгляд подсказал мне, что этот здоровенный дом – не есть госучреждение! Скорее, частная лавочка. Да хотя бы потому, что из дюжины машин в полупустом дворе ни на одной нет госномера, все личного пользования, даже грузовой зилок. Большинство машин среднего класса, один – хаммер, странная телега, если вдуматься: одновременно заметная, навороченная и несуразная. Это уже о чем-то говорит, что номера на машинах такие. Выход со двора перегораживают массивные стальные ворота, и не решетчатые, а сплошняком, глухие. У центрального входа-выхода нет урны, где же они перекуривают, интересно? По кабинетам, что ли? Типа, новые времена с гонениями на курильщиков их не касаются? И кто это – они, интересно знать? Интересно – значит узнаем, затем и приехали. Главное – опять не поддаться трусости и мандражу во всех конечностях.
– Букач, ну-ка, нюхни: есть здесь нечисть поблизости?
– Это… это… нет, о Великий! Вон, вон в том подвальце домж прячется, слабый-преслабый, уже почти сдох. А больше никого.
– Домж – это кто?
– Не ведаю, о Великий, доселе не встречала его. Был домовой, да остался без приюта, вот и домж.
– А-а, по аналогии с бомжем. Понятно.
Последнее слово, я видимо, произнес вслух, и Сергей тотчас пробурчал из-за спины:
– Чё тебе понятно? Давай, давай, шлепай и молчи покуда.
Взошли на второй этаж, Вова открыл дверь, но она, против ожидания, оказалась не металлическая, а деревянная, двустворчатая, со скудными вертикально сбегающими узорами старого, наверное совдеповского образца… Стандартный служебный кабинет, с канцелярским столом, компьютером, двумя шкафами по стенам, одно широкое окно, выходящее во двор, зарешеченное, но не зашторенное, не замазанное… Тут меня пробил вопрос, пока еще не шибко актуальный, но все-таки…
– А в туалет мне как-то можно зайти?
– В туалет… – Иван Иванович, уже успевший угнездиться за столом, в хлипком офисном кресле на колесиках, явно попал в затупку… – А что, невмоготу?.. Впрочем… Володя, догони-ка Сережу, и быстренько сюда… Так, коллеги, вдвоем сопроводите молодого человека в гальюн, вдвоем, потому что наручники придется снять, а на коридорных просторах не должно быть никаких неожиданностей, мы здесь все-такие не одни и не должны никому мешать.
Да, мне захотелось в туалет по малому делу, но я свободно мог бы потерпеть еще два-три часа, а то и больше, пока по-настоящему не приспичит, да только на фига мне терпеть, когда я могу обойтись и без этого, а повезет – глядишь, удастся и рекогносцировку местности провести?
Туалет был на этаже, неподалеку, через две двери в третью. В коридоре светло и безлюдно, пол из светло-песочного ламината, по нему через весь коридор до самой лестницы – ковровая дорожка, стены светло-кремовые, голые… Ну, никакого леденящего кровь мрачняка! Что тут еще смотреть, что анализировать?.. Хрен его знает, но запахи в туалетах отнюдь не выгребные сортирные, а облагороженные недорогими дезодорантами, уже приятно. Были бы только одни кабинки в туалете – я бы непременно попытался закрыться, так, из чисто исследовательского любопытства проверить реакцию моих конвоиров, но сам ведь обозначил, что по малому делу прошусь, а оба писуара вне кабинок: стой и облегчай душу под подозрительными и брезгливыми взглядами Вовы и Сережи… Букач не в счет: сидит себе на узеньком подоконнике у слепого окна, а в темно-багровых глазенках ничего не прочесть, кроме безмятежной преданности овеликому мне…
– А это… воздушного полотенца-осушителя тут у вас не предусмотрено?
– Нет, вон, салфетками вытрись.
И верно: сбоку от умывальника целый короб с гигиеническими салфетками. Обычная офисная цивилизация… казалось бы – обычная, а сами квартиры по ночам грабят, шалунишки, а днем и того хуже: похищают людей, побоями тешатся!
Иван Иванович кивком обозначил вопрос одному из моих сопровождающих, там, так же молча, вероятно подали знак, что все обошлось без происшествий, и только после этого Иван Иванович переключил свое внимание на меня:
– Все в порядке, Савелий Васильевич? Еще какие-нибудь пожелания будут?
– Ну… Кроме самых животрепещущих… о самом факте, так сказать, моего здесь присутствия… Если из второстепенных – не хотелось бы наручников, я ведь не буйный.
– Да, из вопросов – до поры ограничьтесь второстепенными, а наручники пока вот здесь, на сейфе полежат, они тут никому не помешают… Сейчас, буквально через минуты, подоспеет мой коллега – и вот тогда уже мы втроем поговорим вволю, он в теме наших общих дел. Сергея мы временно отпустим по другим служебным надобностям, а Владимир останется на случай разрешения мелких оперативных оргвопросов: чайничек, там, заварку освежить, рану перевязать… шучу, шучу насчет раны, это знаете, дома у меня родственники жены сериалы смотрят, ну и я иной раз, мимо проходя, зацеплю глазом или ухом очередную сентиментальную триллерщину… Увы, не лучшим образом сказывается даже на лучших умах. А в принципе я как раз горячо солидарен именно с вашим кредо на сей счет: избегаю телевизора.
– И чем вы заменяете отсутствие телевизора? Ходите в кино?
Иван Иванович фыркнул, видимо оценив шутку:
– Нет, заменяю чтением книг, реже газет и журналов, заменяю ночными бдениями у компьютера, все как у людей. Но еще больше – работаю, работы просто завались!
Я понимающе кивнул в ответ:
– Ну, еще бы! У одних замки на дверях обычные, а у других – с секретом, намучаться можно!
Иван Иванович опять ухмыльнулся, но в этот раз куда более натужно, без веселой искорки в уголках глаз, я бы даже сказал – слегка оскалившись.
– Понимаю, одобряю ваше чувство юмора, но я не домушник, несмотря на то, проникновение со взломом в вашу квартиру происходило под моим руководством и при полном моем участии. Я отдаю себе отчет, что это можно считать… и нужно считать преступлением, а все же я не уголовник, не преступник в привычном толковании этого слова и в самое ближайшее время надеюсь вас в этом убедить. О!.. Вроде бы идет! Володя, Володя, давай, открой и быстро-быстро-быстро нам всем троим чайку!.. Кофе у нас не в ходу, Савелий Васильевич, так что извините, зато чай двух видов: черный байховый и зеленый с жасмином. Вам какой?
– Черный байховый, без сахара.
Дверь отворилась – Иван Иванович поспешно встал. И Вова, опустив вдоль тела руки с чайными принадлежностями, тоже вытянулся почти по стойке смирно. Вошедший был сантиметров на пять выше Вовы и потяжелее где-то на пудик, и не столь спортивного вида, но все равно выглядел подтянутым, крепко сбитым, возраст лет сорок с небольшим, безусый, безбородый, седовласый, лицо красное, щеки в мелких фиолетовых прожилках, как у человека имеющего проблемы с давлением и при этом любящего пропустить глоточек чего-нибудь «тонизирующего» сосудорасширяющего. Солидный такой чувак, из руководящей породы, тоже при пиджаке, но без галстука. В руках у него был старомодный коричневый кейс, какие в фильмах прошлого века показывают, чуть ли еще не брежневско-горбачевских времен. Явно увесистый.
