Колодец Единорога - Прэтт Флетчер (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
— Воины графа, всего вероятней, защищены, — пояснил чернокнижник, — а вот рабочие — вряд ли; тем не менее, в этой войне стен каждый строитель важен не менее, чем солдат…
Ночью, когда солнце угасло в морских волнах, в его домике загорелись синие колдовские огни — он творил заклинания для фигурок. Эйрар в тот час возвращался со стены вместе с Поэ Глупцом, чувствуя себя так, словно прошагал десять миль, и полагая, что вовсе не лишне было бы подкрепиться стаканом вина. При виде колдовских огней Поэ осенил себя знаком истинной веры.
— Господин Эйрар, — сказал он, и голос его звучал неуверенно, — давай примем вправо да прибавим-ка шагу, коли не возражаешь; люди говорят, я воин не из последних — во всяком случае, не стыжусь признаться, когда мне до одури страшно!
Эйрару вовсе не хотелось куда-то сворачивать, так как избранный путь вел как раз мимо двери любимой, но он был готов уступить — и тут совсем рядом, в тени стены, прозвучал Ее смех, и Она сама подошла к ним со словами:
— Господин воин! От твоего страха есть верное средство — Колодец, у края которого любое заклятие утрачивает силу.
— Ну, это не для меня, — коротко бросил Поэ. — С вашего позволения, я лучше пойду… — И исчез, понимающе глянув на Эйрара, но тот и не заметил: для него во всем мире снова существовала только Она.
— Позволь сказать тебе… — начал он, и Она ответила:
— Я здесь — говори.
Но на него вновь напало косноязычие. Трепет и восторг Ее присутствия рядом, отсветы синих огней Мелибоэ, плясавших на Ее лице — давно приготовленные слова испарились бесследно, он стоял и молчал.
— Так что же ты хотел мне сказать? — спросила Аргира. — Ну хорошо, тогда говорить буду я. Послушай, господин Эйрар, видел ли ты маленькую башенку над морской стеной? С таким круговым балконом? Знаешь ли ты, для чего она предназначена?
— Знаю, — сказал он. И покраснел в темноте, и изумился тому, с какой легкостью эта девушка заговорила о вещах, о которых он с трудом заставил себя даже думать: о Черной башне, куда Микалегон водил приглянувшихся юношей.
— Так вот, — продолжала она, — я к тому, что прошлой ночью герцог ходил туда с твоим пареньком — Висто. А нынче Плейандер развлекается там с принцем Аурарием…
Эйрар ощутил, как в нем поднимается гнев: он собирался говорить о высокой и чистой любви… а не слушать про всякую мерзость.
— Ну и на что мне эти сплетни? Что ж теперь, плакать прикажешь? — спросил он раздраженно. — И вообще, какое мне дело…
Она взяла его за руку:
— Я… просто хотела предупредить тебя… и мне, знаешь ли, это кое-чего стоило… благодаря сестре. Право, мне жаль, если я тебя рассердила. Понимаешь… мужчины часто говорят, да и делают нечто очень, странное во имя того, что они называют любовью…
— Значит, когда я говорю тебе о любви, ты не веришь, что я в самом деле люблю? Да я звезды с неба достану и сплету венок, чтобы ты украсила им свои волосы…
Она засмеялась и перебила:
— Ой, нет, куда ж мне так много. И отпусти меня, мне пора. Моя сестра…
— Сестра? Да чем она может тебя здесь обидеть? А если у тебя на первом месте сестра — зачем вообще было выходить ради таких мелочей?
Он крепко держал ее руки; она вдруг перестала отнимать их и тихонько прильнула к нему:
— Ты прав, ты, конечно, прав, господин Логик… но довольно: поговорим в другой раз, когда ты укротишь Семь Сил — ибо я дочь Колодца, а ты колдун.
Она вновь попыталась ускользнуть быстрым движением, но он удержал одну руку и потянулся к ней губами… и тут она вновь качнулась к нему, и он пошатнулся, ощутив поцелуй, и она убежала, шепнув на прощание:
— На память… до лучших времен…
Эйрар остался раздумывать, что же все-таки означали ее слова. «Порвать с Мелибоэ и его запретной наукой? Так ведь я давно с ней покончил и не намерен больше заниматься никаким колдовством… Нет, тут что-то иное; Мелибоэ ни при чем. Да и как можно проклясть того, кто помогает, чем может, хотя бы это и была, с точки зрения Сынов Колодца, нечистая помощь?
— Колодец, Колодец, который она сама только что все равно что отвергла! Нет, непонятно. И что вообще значит — укротить Семь Сил?..»
Проблема выглядела неразрешимой. В отчаянии ему подумалось даже — а не бросить ли все, не уехать ли в Дзик, где повязывают головы тюрбанами, выбрать послушную девочку, какими славятся те края, и забыться… забыться…
Наследник Трангстеда долго лежал без сна, размышляя о том, что, похоже, вся жизнь была цепью мучительных ежедневных усилий — бесплодных усилий, совершаемых только затем, чтобы встать поутру — и все повторить заново… Да, жизнь была замкнутым кругом без выхода, без радости и без конца.
И все-таки в потаенной глубине души сохранялась радостная надежда и вместе с ней ненависть к обыденному, к тому деревянно-тяжелому быдлу, что окружало его. Быть может, он, Эйрар, все же хоть чем-то отличался от этих людей? Превосходил их?.. Подумать только: Висто в Черной башне!.. Вот тебе и Братство: сбросить одну узду, чтобы оказаться в другой, похуже…
И вновь накатили мрачные мысли: он сказал себе, что его высокий порыв был на самом деле тщеславием; что его угораздило возмечтать о дочери короля — а много ли он, вообще говоря, мог ей предложить? Даже поцелуй «на память» вполне мог быть уловкой умненькой девушки, стремящейся ускользнуть от назойливого ухажера. И вновь дорога вела либо в Бриеллу, либо в Каррену; и вновь его мысль обратилась к Дзику и билась, как птица в клетке, пока он не вспомнил о ее поцелуе, и счастье не захлестнуло его. Он даже дал себе слово отбросить к чертям все нравственные законы и в следующий раз завладеть ее желанным телом, не спрашивая согласия… он прекрасно знал, что никогда этого не совершит…
В конце концов он забылся беспокойным сном, успев вздрогнуть от неожиданной и болезненной мысли: если бы не магия отца и не чары Мелибоэ (да, так уж совпало), он мог бы остаться девственником — и подарить Аргире всего себя, а не то, что осталось после Гитоны с Джентебби и их беззаконного союза, вполне достойного Салмонессы… И опять — боль, знакомая боль невыносимой утраты, реквием погибшей любви — пусть даже теперь перед ним горела новая звезда, несравнимо ярче былой…
…На рассвете пришел корабль из Медвежьего фиорда и доставил обещанное, и в гавани началась работа, в то время как на стенах сражение шло своим чередом. Для поджога башни избрали судно, называвшееся «Нолберн». К его реям привязывали длинные шесты и крепили на них корзины, как предложил Плейандер. Герцог Микалегон рвался сам вести «Нолберн» в бой, но вынужден был скрепя сердце уступить его одному из своих рыцарей: ему объяснили, что кто-то же должен будет руководить всей битвой с высокого места, откуда все видно. В свою очередь, Плейандеру предстояло возглавить атаку вдоль прежнего, разрушенного моста, а Эйрару с его рыбаками — достичь валькинговской постройки со стороны гавани, с севера.
Назначенный день занялся ясным и солнечным: хорошая погода и доброе предзнаменование. К восходу солнца все были уже на ногах, но утренний бриз тянул к берегу, так что парусникам пришлось потрудиться, лавируя против ветра, обходя укрепленный мыс Эригу. Герцог Микалегон, великолепный и грозный в заржавленных латах и белом плаще, украшенном изображением морского орла, топал ногами и ругался, стоя на палубе. Валькинги на мосту даже стрелять перестали, разглядев вдали паруса. Эйрар видел, как они высовывали головы в отверстия бойниц, определенно гадая, что бы такое мог означать столь неожиданный маневр кораблей. Потом в сторону гавани полетел камень из тяжелой катапульты, но не достал. Люди заулюлюкали, а герцог приказал:
— Поднять мое знамя!
Эйрар со своей сотней — или даже поболее, ибо в тот день при нем был Эвименес со многими карренцами и воинами Ос Эригу, сколько поместилось в лодках — затаились в тени мола. Когда с южной стороны между арками сломанного моста покажутся паруса, придет их черед.
Ожидание оказалось долгим и тяжким. Всех будоражило ощущение близости битвы, а Вольное Братство вовсю ворчало на герцога, втравившего их в такую невыгодную войну:
