Тело архимага (СИ) - Стриковская Анна Артуровна (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
— Как что? Подлечим, приведем в нормальное состояние, засвидетельствуем личность, и отпустим. Дальше он сам. Ты о себе подумай, дурочка.
Да я уже вторые сутки так и так в голове прикидываю…
— Знаете, мистрис Гиневра, если мне не надо будет о нем думать и заботиться, я уж как-нибудь выкручусь.
Гиневра лукаво сверкнула глазами:
— То есть, от моей помощи ты отказываешься?
Что же я, полная дура, что ли?
— Да никогда в жизни! Если Вам будет угодно ее оказать…
— Молодец! Не просишь, но и не отказываешься. Детка, я бы вытащила тебя сейчас, если бы ты была ведьмой. Но чего нет, того нет. Поэтому пока для тебя лично я ничего сделать не могу. Единственное — оповестить всех о твоем существовании и твоей судьбе. Потому что единственный для тебя выход — это гласный открытый суд. Если ты, стоя в круге Истины, расскажешь все так, как ты рассказывала мне, примерно восемь против двух, что тебя оправдают по всем пунктам. Я буду голосовать за тебя. Но если все же… Ты помнишь о праве осужденных?
Я с голодухи не соображу, о чем это она.
— Выбрать между топором и антимагическими кандалами?
— Нет, я про другое. Перед казнью осужденному дают слово…
А-аааааа….
— И он может проклясть того, кого считает виновным в своих бедах. Слово виновного развеется с ветром, слово невинно осужденного сбудется.
— Ты магические кодексы наизусть цитируешь? Молодец. Эх, жалко, что ты не ведьма. А может и формулировку Персениуса случайно знаешь?
— Персениуса?
— Понятно. Ну, хоть с кодексом знакома.
Кодекс, кодекс… Знаю я отлично про это проклятие. Без толку. Думаете, маги заранее не подстраховались? Там в формулу обязательно имя нужно вставить, иначе не действует… Одним кем-нибудь великий Совет всегда готов пожертвовать. Обычно им бывает совсем чужой им персонаж. Подельник, предатель, доносчик, собственная жена или теща…Даже если Кориолана назвать, вряд ли это произведет на всех большое впечатление. Его слушают, пока он в силе, но с удовольствием от него избавятся чужими руками. Нужен другой подход. Только однажды весь Совет в полном составе погиб от проклятия неправого суда. Мы учили на истории магии. Стоп. Персениус, говорите?
— Вы сказали Персениус, мистрис Гиневра? Это тот случай на заре становления Валариэтана, когда весь Совет Магов в полном составе отправился на тот свет от черной оспы, вызванной проклятием?
— Сообразила. Так ты точно не ведьма? Жаль, жаль. Ты помнишь про имя? У тебя есть время подумать, как обойти это маленькое формальное условие… Ключевое слово тут «формальное».
Могла бы и не говорить. В таких проклятиях все — формальное. Если правильно сформулировать, обойти можно практически каждое слово. Хорошо, что она мне напомнила: массового неотменимого проклятия боятся все, а мне надо хорошо подумать, какое имя, вернее, название, вставить. Валариэтан — страшнее, Кортал — правильнее.
А, пугать можно и тем, и тем. Кортальцев — Корталом, магов Совета — их любимым Советом.
Гиневра отвлекла меня от обдумывания:
— В общем так. Я пошла, скоро вернусь и заберу Ала. А ты сиди тихо и думай. Ни на какие провокации не поддавайся и дотронуться до себя никому не позволяй. Законы, как я убедилась, ты знаешь.
— Спасибо Вам, мистрис Гиневра.
— Не за что. Да, вот еще…
Она сунула руку в карман своей изящной мантии и вытащила оттуда объемный сверток в промасленном пергаменте. И как он только у нее там помещался? Сунула мне на колени и быстро вышла.
Пока я ковырялась, снимая обертку, ее шаги стихли в коридоре. А в нос мне ударил прекраснейший в мире запах пирогов. Боги, какое счастье! Штук десять отличных свежих пирожков, на которые я набросилась, как безумная. Вывалила все это богатство на крошечный столик и быстро начала его убирать в самое безопасное место: в себя, прихлебывая зелье из кувшина. Зелье, конечно, Гиаллену предназначалось, но я тоже человек. Там на двоих хватит. На периферии мелькнула мысль скормить Алу хоть один пирожок, но я прогнала ее как собаку. Он сейчас все равно ничего не соображает, питья ему достаточно, а когда он придет в себя, Гиневра его обязательно покормит.
Пирожки оказались разные: с капустой, с мясом, с грибами, с яблоком и самые мои любимые: с зеленым луком и яйцом. По две штуки каждого сорта. Я наелась впервые за два дня. Затем уселась на табуретку и приготовилась ждать.
Глава 23, в которой Мелисента продолжает доблестно сидеть в тюрьме
У меня всегда было отлично развито чувство времени. В студенческие годы это очень помогало, да и теперь, лишенная возможности посмотреть на часы, я прекрасно представляла себе, сколько еще осталось до захода солнца, которое сюда не заглядывает, или до обещанного визита главной ведьмы.
Шаги в коридоре раздались незадолго до того момента, с которого я положила себе начинать ждать Гиневру. Я еще удивилась, что ей удалось обернуться так быстро. Но еще дверь не открылась, а мне уже было ясно: это не она. Пришел мужчина.
Действительно, в камеру вошел давешний маг в синей мантии. Более неприятного посетителя трудно было придумать, даже зеленый законник казался мне предпочтительнее.
Маги — они, как известно, все разные, но специализация накладывает на личность определенный отпечаток. Например, большинство зельеваров — педанты, законники — въедливы, ведьмы — неравнодушны к сексу, менталы — высокомерны и себе на уме, боевики — раздолбаи и любители выпить, и т. д. Так вот, специалисты охранной магии — самые малоприятные типы. Агрессивные параноики — страшные звери. Безумная подозрительность вкупе со способностью любого раскатать в лепешку даже не из подозрения — из тени сомнения в лояльности собеседника, делают охранных магов на редкость милыми… монстрами. Вот такое чудовище стояло сейчас передо мной.
Я его вспомнила, видела же на портрете в «Вестнике Совета Магов». Магистр Ранульф Харзинский, правая рука древнего как мир члена Совета архимага Велизария Каноттского, главы отделения охранной магии. Говорят, Велизарий уже несколько лет не выходит из своей кельи, а в отделе и в Совете заправляет от его имени этот самый Ранульф.
Несколько раз о нем слышала, как о человеке, не знающем жалости, неимоверно жестоком и при этом на редкость тупом и прямолинейном. Зато о его магических дарованиях отзывы были восторженными. Очень сильный маг. Но здесь, в антимагической камере, мне предстояло познакомиться с его человеческой (или лучше сказать античеловеческой) стороной.
Вообще красавец еще тот. В нашем городке, да и в университете я не видала никого, кто бы сравнился с ним по всем измерениям. Телосложением напоминает мой незабвенный стазис-ларь, поставленный на попа. Ну, может, чуть-чуть пониже и поуже, но не намного. Ручищи… Даже не знаю, с чем сравнить. У меня ноги меньше, при том, что я не субтильная куколка, а достаточно рослая и крепкая девушка.
Морда у Ранульфа… Нет, я не оговорилась. У него ни разу не лицо, ТАКОЕ этим словом назвать нельзя. Ряха поперек себя шире, но не круглая, а квадратная, и все на ней тоже квадратное, в крайнем случае прямоугольное, даже глаза. И выражение этого табло совершенно кирпичное. В смысле выразительное как кирпич. Злобные оловянные глазки кажутся по ошибке нашитыми пуговицами. По ошибке, потому что пуговиц к кирпичу не пришивают.
Взгляд, который этот мордоворот уставился, показывал, что он не рассчитывал застать меня бодрствующей и во всеоружии сознания.
Что ему тут нужно? Придушить нас с Алом по-тихому? Это было бы наиболее разумное объяснение.
Он закрыл за собой дверь и вышел на середину камеры, где я могла его получше рассмотреть. Но меня не очень интересуют явления неживой природы. А вот опасностью от него веяло за много лиг. Оставалось сообразить, в чем она заключается и есть ли средства борьбы.
Магией ему меня не ударить: она впитается стенами камеры. Но его ручищи вполне могут просто сломать мне хребет или свернуть шею. С другой стороны, если меня найдут мертвую, будет расследование. В самой камере следилок нет, но по всему зданию они понатыканы густо, как прыщи на роже юнца.
