Пчелиный волк - Веркин Эдуард (читаемые книги читать TXT) 📗
Кипчак вытер лоб.
– Но дух Лорда Винтера не мог успокоиться, и, перед тем как низринуться в тартар, он проник к Мировой Пробке…
– К чему проник? – переспросил я.
– К Мировой Пробке. Земля плавает на хлябях земных, а тоннель между хлябями и Землей затыкается Мировой Пробкой.
– Понятно, – кивнул я. – Мировая Пробка, ну конечно же…
– Так вот, дух Лорда Винтера проник к Мировой Пробке и разверз хляби подземные. И пошла вода, и то, что было сушей, стало болотом, и то, что было жирными полями, стало худыми кочками, и песок затянулся илом…
Забавно. Видимо, не склонный к красноречию, Кипчак, сворачивая на разные великости и вообще на историю, становился речист, как зеленый Цицерон.
– И песок затянулся илом, и в этом иле мирно сосуществовали…
– Дальше понятно, – остановил я Кипчака. – Суммируя сказанное. Сейчас тут правит Пендрагон, наследник Персиваля?
– Так.
– Пендрагон не менее велик?
– Достоин стоять по правую руку.
– И знает Секрет?
– Ему ведомо неведомое. Он принес в мир Порядок и Свободу, что так блестяще сочетается в государстве нового типа – Владиперском Деспотате!
Это было хорошо. Не Порядок и Свобода хорошо, а хорошо, что можно найти этого Пендрагона. Поскольку даже если это легендарный Персиваль и в самом деле отбросил кони, Секрет перемещения между реальностями не утерян. Его знает этот самый Пендрагон.
Остается убедиться, что этот Персиваль действительно затрупачился, затем выжать Секрет из Повелителя Драконов и сваливать обратно. К этим чудлоидам Дрюпину и Сирени, я по ним даже соскучился. Сваливать на базу, к Ван Холлу. А потом и от Ван Холла сваливать. Жаль все-таки, что пропал Сим с библиотекой изобретений, с наличностью после возвращения могут возникнуть проблемы…
Я отпил травяного чая, мерзкого на вкус, поглядел на Кипчака. Кипчак пришел от собственных рассказов в возвышенное состояние и смотрел на меня с каким-то огнем в глазах.
– Ты спас меня от лютой смерти, – неожиданно сказал он. – И поэтому теперь я могу пойти к тебе в услужение. Ибо, как завещал Великий Персиваль, только спасенный от лютой смерти может стать оруженосцем, или постельничим, или кравчим, или ключником, или даже стременным. Это великая честь, оказываемая лишь избранным. Поэтому прошу тебя, смею тебе предложить свои услуги в качестве…
Кипчак засмущался.
Я подумал, что такой шустрый паренек в помощниках мне не помешает. Не труслив, расторопен, хорошо знаком с местными порядками. К знаниям тянется опять же. Не помешает. Даже может быть полезен.
– Что ж, – сказал я, – изволь. Я, несмотря на то что у меня пока нет коня, назначаю тебя стременным! С этого дня ты можешь считать себя моим стременным.
Кипчак с достоинством кивнул.
– Какие там обязанности у стременного?
– Стременной бежит в бой по правую сторону боевого коня. Стременной разит пикой, выкалывает врагу глаза и разрывает трахею…
Я прикинул на глаз вертикальную размерность Кипчака. Размерность внушительностью не отличалась. Даже при случае быстрого неконтролируемого роста вряд ли такой малыш был в состоянии дотянуться до стремени. Разве что в прыжке. О разрывании трахеи уж и не говорю…
– Послушай, Кипчак, – спросил я. – А вот эти вот ребята… Витольд, Густав, вся эта компания, они вообще кто? Ну, в смысле видовой принадлежности? Ты говорил гоблины?
– Гоблины, – презрительно сказал Кипчак. – Дикие…
– Дикие
– Дикие гоблины, – гном сделал комбинацию из нескольких, хитроумно переплетенных пальцев. – Редкостная…
Гном произнес слово, которое я не знал, но, судя по отвращению, нарисовавшемуся на его личике, это было что-то действительно отвратительное.
– А что, есть гоблины не дикие? – спросил я.
– Есть, – Кипчак накинулся на печенье, – а есть дикие гоблины. Которые не служат Пендрагону, ученику Великого Персиваля! Которые живут как псы по лесам! Но ничего, скоро Пендрагон их всех приведет к порядку!
И Кипчак погрозил кулаком куда-то в стратосферу. Затем принялся смотреть в окно, в иллюминатор.
Так мы и летели. И дни были тихи и обычны, и не было им числа, штук пять, наверное, прошло, не меньше. А может, больше.
Летели, а потом – бац! – встретили Коровина. Но я уже даже не удивился.
Глава 8. «Жирный Вторнек»
– Дрессированный гепард! Чудо природы! Почтеннейшая публика, спешу показать вам дрессированного гепарда, единственного во всех четырех пределах!
Объявил Коровин.
Коровина мы встретили совершенно случайно, хотя Кипчак, к примеру, считал, что случайность – это младшая сестра судьбы.
– Случайностей не бывает, сид, – говорил маленький и мудрый Кипчак. – На глиняном горшке судьбы было написано, что я стану великим воином. А я пока великим воином не стал. И когда гоблины собирались уже меня совсем съесть, судьба послала мне сида. Сид явился и спас меня, для того, чтобы я стал великим воином. У меня и имя подходящее. Кипчак – это значит растаптывающий врага в пыль. Это имя дал мне отец во время мартовских…
А что? Неплохое имя. Кипчак. Такое боевое. Растаптывающий врагов в пыль. Кипчак лучше, чем Кокованя. Это имя дал ему отец. А мне не дал…
Ненавижу.
Где этот чертов Персиваль, у меня к нему вопросы по прейскуранту!
Мы летели. Под нами тянулась однообразная болотная равнина, Кипчак лежал на полу и смотрел вниз, часами лежал. Я поднимался по узенькой лестнице наверх, на внешнюю, близкую к звездам поверхность дирижабля, и там наблюдал за небом. Летели мы в этот раз правильно, по прямой. Поскольку оказалось, что Кипчак, как птица, обладает внутренним компасом и может определять дорогу безо всяких инструментов – ни буссоли, ни астролябии, ничего не нужно.
Путешествие наше протекало без приключений. Привязался было снова какой-то полосатый баллон, но долго не продержался, скис. На третий день Кипчак, с утра валявшийся на полу и глядевший вниз, позвал меня к окошку.
– Гляди, сид, – он указал пальцем.
Под нами был остров между болотами. К острову сходилось сразу несколько гатей, одна даже широкая. Поперек суши, похожий на дохлого крокодила, протягивался барак. Из барака торчали милые английские глиняные трубы, трубы дымили.
– Что за тоска? – спросил я.
– Это «Жирный Вторнек», – ответил Кипчак. – Единственная оставшаяся таверна, я про нее только слышал, но никогда не видел. Там делают мороженое! Сид пробовал мороженое?
– Пару раз.
– И какое оно?
– Горло потом болит.
– Приземлимся?
– На орех нам что-нибудь дадут?
– Много, – ответил Кипчак в духе арабских сказок.
– Тогда штурвал от себя. Пополним запасы провизии. Перекусим.
Над «Жирным Вторнеком» пришлось поманеврировать, роза ветров была чудная, и дирижабль довольно долго носился по эфиру, прежде чем нам удалось ступить на землю. Где-то в километре от этой столовки. Я привязал дирижабль к дереву, с помощью лебедки подтянул его пониже, чтобы не маячил.
– Есть теория, – сказал я Кипчаку, – что Вселенная существует в капле воды. Как ты к этому относишься?
Кипчак не ответил. Живот его урчал, глаза пылали вечным голодом. Пахло жареной картошкой.
Мы запаслись своей посудой и приблизились к таверне.
Дверь смущала. Ни вывески, ни вообще какой-то информации. Засаленная дверь, даже ручки нет. Вряд ли у работников «Жирного Вторнека» имелись санитарные книжки, но альтернативы не было. Я пнул дверь, и мы вошли.
Таверна оказалась приличней, чем мне представлялось. Беленые стены. Столы из толстых досок, на полу песок и опилки, даже кадка с фикусом, нижние его листья, правда, обкусаны. Пахло жареным и соленым.
Посетителей немного, публика довольно однообразная, в основном гномы. К моему удивлению, разных расцветок. Больше всего зеленых, как Кипчак. Но попадались синие, желтые и даже фиолетовые.
Кроме гномов, за столами скучала пара квелых гоблинов. И вроде бы все.
Из гуманоидов никого, не сезон, откочевали вслед за килькой.
