Битва в космосе - Тертлдав Гарри Норман (книги онлайн полные .TXT) 📗
— Кожа начинает трескаться. Будьте готовы, — наконец воскликнула Сара, не спускавшая глаз с набухших почек.
Ирв мгновенно подскочил к самке и положил ладони на две ее почки, слева от Сары. Спустя пару минут к ним подошла Пэт и взялась за две почки справа.
— Попробуем действовать по-другому, — сказала Сара. — Надо сразу же перекрыть кровотоки. Возьмите, — она протянула Пэт и Ирву по паре хирургических зажимов. — Как только детеныши отвалятся, зажимайте кровеносные сосуды. Сначала перекройте один, потом другой. Прошу об одном: как можно быстрее.
Ирв помнил, как истекали кровью Байал и другие «подопытные» самки, и понимал, что жена права. Вот уж где действительно промедление смерти подобно.
Элочица стояла совершенно спокойно. Разрывы удлинились уже настолько, что Ирв увидел шевелящиеся ножки детенышей, готовых спрыгнуть на землю.
— Сейчас отпочкуются, — выдохнула Сара. Вскоре стали видны кровеносные сосуды, связывавшие новорожденных с матерью. Еще секунда, и они оборвутся…
Как всегда, отпочкование произошло совершенно неожиданно. Только что Ирв лицезрел детенышей прикрепленными к самке — и вот они уже свалились на землю и резво устремились прочь.
Он все же успел защелкнуть зажимы достаточно быстро; поток крови, пару секунд бивший ключом, почти прекратился Довольный собой антрополог взглянул на жену — та тоже оперативно справилась со своей задачей и ответила ему кивком.
— Как дела у тебя? — в один голос спросили они у Пэт.
— Один зажим на месте, — помедлив, отозвалась та. — Сейчас прикреплю второй.
— А, ч-черт! — воскликнула Сара, метнувшись к подруге. — Давай его мне, живо1 — Она выхватила из рук остолбеневшей Пэт зажим и прищепила им кровеносный сосуд. «Слишком поздно, — подумал Ирв, увидев лужу крови, расплывающуюся на снегу. — Одним трупом больше».
— Это я виновата, — пролепетала Пэт, глядя на обмякшее тело рухнувшей на розовый снег самки — Простите меня.
— Да ладно, чего уж теперь… — Сара вздохнула. — А я ведь надеялась, что нам удастся спасти беднягу. Тогда и Ламра могла бы рассчитывать на удачную операцию.
Они с Ирвом нагнулись над трупом и быстро сняли окровавленные зажимы.
— Ну что, пошли? — спросил он, глядя вслед Пэт, которая, словно сомнамбула, медленно брела к воротам загона.
— Наверное, мне следовало взять в помощь кого-нибудь из минервитян, — вполголоса сказала Сара. — От Пэт сейчас мало толку; Я не виню ее, но…
— Наверное, — согласился Ирв, затем, после секундного раздумья, покачал головой. — Нет, тут ты не права. Насколько я разобрался в психологии местных мужиков, никто из них — кроме Реатура и, может быть, Терната — не одобрил бы мысль о борьбе за спасение жизни самки какого-то элока. Да и сам Реатур не разбежался бы с помощью, не питай он нежных чувств к Ламре. Но Тернат сейчас далеко, а у Реатура…
—… море других проблем, — закончила за него Сара, — в которых и нам придется разбираться. Разве нет?
ГЛАВА 10
Минервитянские летние денечки не казались особенно холодными Лопатину, привыкшему к временами весьма суровому московскому климату Чего не скажешь о летних ночах — стабильно десяток, а то и больше градусов ниже нуля От такого и сибиряк бы взвыл, особенно если учесть, что проводить эти ночи гэбэшнику приходилось под открытым небом.
Все это напоминало Лопатину учебные сборы, на которые он ездил в юности, будучи курсантом военного училища. Правда, тогда это был охраняемый со всех сторон лагерь и рядом находились товарищи, такие же курсанты, как он, а сейчас…
Сейчас Лопатин торчал в гуще Фралькова «воинства», потрепанного переправой через Каньон Йотун. Хорошо еще, что омало пока не предприняли мер по отражению нашествия. Завтра, если повезет, скармеры выберутся-таки из страшного ущелья на равнину и разделаются с восточниками.
«Только без меня», — сказал себе Лопатин.
Конечно, неплохо было бы проучить самонадеянных америкашек, возящихся, будто с малым ребенком, с отсталым феодальным строем омало, вопреки незыблемой логике диалектического материализма… Но без связи с «Циолковским» он этого делать не станет.
Выход из строя рации в корне поменял всю ситуацию.
Если советский офицер проявил враждебность по отношению к экипажу «Афины», не получив на это санкции руководства, то последнее, мягко говоря, не одобрит подобного поведения. Теперь янки в Хьюстоне и Вашингтоне глотки себе надорвут, вопя об убийстве Фрэнка Маркара.
Московское начальство, естественно, станет утверждать, что Лопатина послали через Каньон Йотун всего лишь в качестве наблюдателя, но самого его по возвращении чистеньким явно не отпустит. Не скажут: гуляй, мол, Вася. Стало быть, самое разумное, что ему можно придумать сейчас, это как можно скорее добраться до своих… нет, лучше до американцев, и по-быстрому объяснить им, что же произошло на самом деле.
Лопатин огляделся вокруг. Скармеры спокойно спали В любом подобном лагере на Земле путь гэбэшнику освещали бы костры… и они же сделали бы его видимым для дозорных. Минервитяне костров не жгли: погодка их вполне удовлетворяла. А вот караулы наверняка выставили. Лопатин надеялся, что темнота позволит ему избежать встречи с ними.
Выскользнув из спального мешка, он аккуратно свернул его и запихнул в рюкзак. Автомат повесил на плечо. Конечно, лучше бы держать его на изготовку, но обе руки должны быть свободны Да и что толку открывать пальбу? Ну, укокошит он десяток-другой скармеров, и что потом? Только шума наделает… да и на советской миссии после такой бойни можно будет поставить жирный крест.
Лопатин осторожно двинулся вперед по склону, осторожно огибая спящих скармеров и размышляя о том, каким образом он потом, уже повидавшись с Брэггом, переберется через Каньон Йотун, чтобы попасть на «Циолковский». Если самцы Фралька, от которых он собирается улизнуть сейчас вместе с автоматом, повстречают его на обратном пути, то ничем хорошим эта встреча не кончится. Впрочем, может, это и не важно? После смерти Маркара одно местечко на «Афине» освободилось.
Неужели придется лететь домой с янки? Домой… Лопатин горько усмехнулся. До Земли бы добраться, а о возвращении на Родину, видно, придется забыть. Времена, конечно, изменились, и в лагерь его, как советских солдат, возвращавшихся из фашистского плена и виноватых только в том, что увидели, как живут люди в Западной Европе, не посадят. Однако изменились они не настолько, чтобы КГБ с распростертыми объятиями принял своего сотрудника, побывавшего в лапах ЦРУ. А в том, что американские спецслужбы крепко ухватятся за такой лакомый кусочек, как советский космонавт, Лопатин не сомневался.
Ему хотелось и смеяться, и плакать, и материться одновременно. Он-то всегда считал себя хорошим коммунистом и лояльным советским гражданином, а вот поди ж ты, обстоятельства толкают его на дезертирство, и он им повинуется.
Наконец Лопатин выбрался за пределы лагеря и теперь пошел быстрее, не опасаясь отдавить глазной стебель какому-нибудь спящему скармеру.
Сильнейший ветер на мгновение разорвал низкий облачный покров, и гэбэшник заметил в образовавшемся просвете одну из местных лун — какую именно, он не знал. Ее тусклый свет немного разбавил почти кромешную темень. Беглец прибавил шагу.
Лунный свет все же подвел его.
— Стой? Кто идет? — крикнул дозорный воин. Лопатин замер. Слишком поздно — абориген не только увидел, но и узнал его. — Человек! Человек убегает от нас! — заголосил минервитянин.
Лопатин метнулся в сторону.
— Туда! Он побежал туда! — закричал у него за спиной дозорный.
Матерясь на чем свет стоит, гэбэшник со всех ног припустил прочь от лагеря. «Не паникуй», — приказал он себе. Гористый склон давал возможность укрыться. Пригнувшись, Лопатин перебегал от валуна к валуну, надеясь, что проклятый караульный потеряет его из виду. Минервитянская луна, как назло, и не думала исчезать за облаками. Если несколько мгновений назад беглец был рад узреть небесное светило, то теперь от всей души желал ему провалиться в тартарары.
