За далью волн - Асприн Роберт Линн (книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Тут кроется какое-то искушение, государь, — сказал Корс Кант, осторожно шагнув ближе к столу. Жидкость в обеих чашах на вид казалась одинаковой — густое вино янтарного цвета.
Меровий нетерпеливо взмахнул рукой.
— Я не собираюсь искушать тебя россказнями о Рае, где все равны! Я просто хочу сказать: я являюсь королем Меровием, когда это нужно другим. Сегодня, в сей миг, я — брат Гальбаний Меровиус, а ты — бард Корус Кантус. Понимаешь, дитя? Титулы для Строителей не значат ровным счетом ничего.
Корс Кант выпучил глаза. О чем же на самом деле пытался сказать ему король? Бард понимал, что происходит некое испытание. Он боролся.., и проигрывал.
— Король и королева, — продолжал Меровий. — Принц и принцесса, рыцарь и простой горожанин, священник и даже раб.., все равны в очах Господа. Разве мы. Строители, можем быть менее терпимы, чем сам Великий Зодчий?
Корс Кант опустил глаза, уставился на свои обутые в сандалии ноги. Он казался себе непроходимым тупицей.
«Кого спросить? Кто может мне это объяснить?» Пояснения Лири только обескураживали юношу, и он словно запутывался еще больше, чем до того, как задал вопрос. Ланселот, естественно, исключался. Нет-нет, Корс Кант не особенно винил героя. Кто бы мог устоять перед Анлоддой?
Глупая мысль пришла в голову барду. Быть может, он мог бы обратиться за помощью к самой Анлодде? Ведь это был бы прекрасный повод заговорить с ней на отвлеченную тему, не касаясь того случая. «Да, — решил бард. — Я доберусь до легиона Ланселота и попрошу сестру Анлодду растолковать мне урок, данный Меровием».
И в это мгновение Корса Канта озарило!
— Анлодда! — воскликнул он, и был вознагражден ослепительной улыбкой короля. — Она такая же.., мы одинаковые…
О, праматерь всех иллюзий, созданная самим повелителем Лжи! Особая форма безумия, из-за которой одна женщина кажется лучше другой, видится недостижимой только из-за того, что ее отец высокого рода.
— О Господи! — прошептал Корс Кант. — Мы равны — я и она.
Он наконец все понял. Общаться между собой могли только равные. Все остальное — приказы и доклады, требования и лесть.
Любовь — вот высшая форма общения. Отсюда логический вывод: любовь возможна только между равными.
— Господи Иисусе, Митра! Так она поэтому не допускала меня в свое сердце? Потому что я все время смотрел на нее снизу вверх?
Меровий загадочно улыбнулся и промолчал, позволил барду решить самому, так это или нет.
— Даже с Ланселотом… — продолжал Корс Кант, высказывая вслух догадку — так, словно он был наедине с самим собой. — Даже тогда она пыталась показать мне, что способна отдать себя только равному — принцу!
— Всякий мужчина, всякая женщина — звезды, — изрек король. — Ты любишь ее?
Бард заморгал и понял, где находится.
— Да, — решительно ответил он, впервые почувствовав, что это — истинная правда.
— Понимаешь ли ты, что это значит?
— Да, — не колеблясь, отозвался Корс Кант. Если любить Анлодду означало любить дикую волчицу, гонявшуюся за собственной добычей и возлежавшую с кем ей вздумается, так тому и быть. — Я люблю ее такой, какая она есть — Анлодда. И никого другого не полюблю.
Меровий рассмеялся и ударил по столу ладонью — совсем как прежний король Сикамбрии.
— Так выбирай же, сын мой, пока дух полнит твое сердце и разум!
— Выбирать, государь?
Меровий указал на два кубка. А Корс Кант не сводил глаз с бутылки — той самой, которую он видел в комнате Ланселота и нюхал ее содержимое. Там был яд — паслен или белена. «О Господи, — в ужасе подумал бард. — В одном из кубков вино отравлено!»
— В-в-выбирать?
Меровий тихо опустил руки на стол рядом с кубками.
— Я много лет знал, что увижу землю обетованную, но не смогу войти туда. Я никогда не буду императором, Корс Кант. Эта честь выпадет моему сыну.., сыну, чье будущее предсказано его прошлым.
Король встал и подвинул вперед оба кубка.
— Я знаю: в один прекрасный день я должен уйти, — произнес он еле слышно. — Пока я жив, сын мой живет в моей тени. Но править должен он, а не я. Но пришла ли пора, или должны еще миновать годы? Посмотрим. — Он указал на чаши. — Избери кубок, Корс Кант Эвин, и давай выпьем за удачу. В одном кубке — сок Древа Познания, в другом — Древа Вечности. Избери, бард, и не пролей напиток.
«Итак, — торопливо стал переводить для себя в уме Корс Кант, — в одном кубке просто вино — сок Древа Познания. In vino veritas — истина в вине. А во втором — сок Древа Вечности — вечный сон».
Бард в муке уставился на кубки. На одном был выгравирован меч — несомненно, тот самый, что вырос тогда из стены и спас ему жизнь. Второй кубок был украшен почти точной копией той чаши, что Корс Кант схватил в подземельях Харлека, когда над лицом его повис меч.
И то и другое — неотъемлемые части природы человеческой, и то и другое — необходимо. Но какой из кубков на сегодняшний день означал жизнь, а какой — смерть?
Сам Меровий хотя бы знал, какой из кубков с отравленным вином?
— И шут, и император пьют из смертной чаши, — напомнил барду Меровий.
Бард переводил взгляд с одного кубка на другой. Протянул руку к тому, где была выгравирована чаша.., растерялся, потянулся к кубку с мечом. Отдернул руку, не решился взять ни тот, ни другой.
И снова озарение — уже второе за эту ночь.
— Мне не нужен ни меч, ни чаша, — сказал он. — Мне не нужен и жезл интуиции. Больше всего мне недостает — и всегда недоставало.., доблести.
Мне недостает отваги, государь. Я всегда бегу от выбора, который предложен мне.., не Господом. Я бежал из Лондиниума, когда его захватили нанятые Вортигерном саксы, а потом радовался, находясь далеко оттуда, где в конце концов пал тиран, когда его величественный замок на Динас Эмрисе — этой самой равнине, был разрушен во время битвы красного и белого драконов — так это было, если верить Мирддину.
Я бежал от своего долга перед Артусом, перед Ланселотом, я бежал даже от своей возлюбленной, когда она предложила мне любовь, как равная. Вначале я представлял ее принцессой — затем убийцей, потом — богиней, и все ради того, чтобы не разрывать свою грудь и не вытаскивать оттуда мое кровоточащее сердце, как учил нас Господь наш.
Меровий протянул руку. На его ладони лежала самая мелкая монетка империи.
— Дарую тебе отвагу, брат Корсус Кантус. Возьми эту монету и укрепи сердце свое!
Он уронил монету на стол. Звякнув, она легла между двумя кубками.
Корс Кант не спускал глаз с монеты, пока та не улеглась на стол. Потом он пожал плечами.
— Получается, что не важно, что я в конце концов изберу… Что ж, тогда я выбираю чашу, потому что я всегда ненавидел проклятый Богом меч! О, прошу прощения, Государь!
Корс Кант, не раздумывая, протянул руку к кубку с мечом и взял его.
Меровий вздернул бровь.
— Не удивляйся, — поспешил заверить короля бард. — Я передумал.
Он сжал кубок обеими руками и в ужасе уставился на плещущуюся в нем жидкость.
«Смогу ли я заставить себя выпить это?» — гадал он.
Меровий облегченно вздохнул и поднял другой кубок. Корс Кант выше поднял свой и придвинул к кубку Меровия.
— «Cave canem», — проговорил король.
— «Cave canem», — отозвался Корс Кант. И они оба залпом выпили вино. Немыслимо жгучая жидкость обожгла глотку Корса Канта. Он задохнулся, закашлялся.
Меровий, похоже, испытал нечто подобное.
— Не самое лучшее вино, — хрипло выговорил король. — Подарок Ланселота, мне его передал Кей.
Бард сел напротив короля, и они стали играть в игру «Задай вопрос» — совсем как двое братьев.
— Ты любишь ее? — спросил король.
— Да, — ответил Корс Кант. — А свиток — это официальная, самая настоящая генеалогия, ее можно предъявить где угодно?
— Да, — Меровий прищурился и улыбнулся. — А тебе хочется любить ее?
— Господи.., я не знаю!
— Я это понял, но теперь отвечай на вопрос. Бард уставился на пустой кубок, который все еще сжимал в руке. Он гадал — уж не в последнюю ли игру в своей жизни играет?
