Воин древнего мира - Ламли Брайан (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Но все же именно Манек путешествовал сквозь столетия в поисках Кхайя, чтобы спасти ему жизнь.
Светловолосый гигант был обязан ему своим пробуждением.
Кхай хлестал лошадей, заставляя бежать все быстрее. Потом он обратился к Манеку, перекрикивая стук копыт, грохот колесницы и ветер, бьющий в лицо.
— Манек, — прокричал он, — что ты помнишь из того, другого мира?
— Очень мало. Лишь то, что нашел тебя там. Теперь все это кажется мне сном.
— Сном? — повторил Кхай. — Да, наверное. Мы проснулись. Но у меня есть предчувствие, что впереди нас ждет настоящий кошмар!
Через два дня, когда солнце начало клониться к закату, Кхай с Манеком добрались до места, где лагерем стояли воины Тотака. Воины, сопровождавшие Манека в лагерь Аштарты, так и не сумели нагнать двух полководцев. Кхай подождал, пока Манек приказывал своим воинам немедленно сниматься с места и двигаться в сторону Асорбеса. Затем Кхай ускакал к своему лагерю. Чтобы добраться туда, ему требовалось проехать через лагерь Гахада Шеббитона, и хотя полководец, несущийся в колеснице, вызвал неистовую радость у людей Гахада, Кхай не остановился.
Встреча, которую устроили Кхайю в его собственном лагере, походила на ту, что устроили Манеку: вожди племен от радости кричали до хрипоты, воины приветствовали его, и несмотря на усталость, настроение Кхайя тут же поднялось, и сердце его наполнилось гордостью. Крики стали громче, когда полководец сообщил, что на следующий день поведет их на штурм Асорбеса.
Отдохнув несколько часов, Кхай принял у себя нескольких рабов, бежавших из Асорбеса. Их было шестеро, все — молодые нубийцы, которые не стыдились, а гордились выжженными на своих лбах анками. Эти знаки были символами угнетения, и рабы собирались выкрасить их в ярко-красный цвет, став солдатами Куша, чтобы все кеметы, увидев их, знали, что пощады ждать не придется. Кхай приветствовал их целеустремленность, но его больше интересовало, как им удалось бежать.
Рабы рассказали, что на второй день после того, как Манек отвез его в Куш, кеметские солдаты снова выдвинулись вперед и заняли первоначальные позиции. Армия Манека им не мешала, и кеметы решили, что теперь преимущество на их стороне. У кушитов не хватало двух военачальников и трети воинов. Равновесие снова склонилось в пользу Кемета. Но до того, как кеметы смогли вступить в бой, Адонда Гомба — старый нубийский царь рабов — поднял в городе восстание. Чтобы подавить восстание, фараону пришлось вернуть часть армии в город. Теперь его воины снова стали занимать начальные позиции. Значит, ситуацию в Асорбесе вновь контролировал фараон.
Что касается Адонды Гомбы, то когда восстание рабов было подавлено, он спрятался в одном из своих тайных убежищ, но во время общей сумятицы шести нубийцам удалось перекинуть веревку через северную стену и спуститься по ней. Убежать хотели двенадцать, но кеметский солдат перерезал веревку мечом, и остальные беглецы не успели спуститься.
Услышав такие новости, Кхай удивился:
— Значит, старый царь рабов еще жив? И так же, как раньше, он делает мелкие пакости кеметам?
Полководец прищурился, глубоко задумавшись.
Воспоминания об Адонде Гомбе навели его на интересную мысль. Чем больше он думал о ней, тем больше она ему нравилась. Кхай позвал нескольких своих людей, велел найти художника, затем оторвал три квадратных куска белой ткани от куска, закрывающего вход в его шатер. Когда появился художник, Кхай попросил его на каждом из кусков ткани нарисовать следующие символы:
Первый — символ Адонды Гомбы — круг с треугольником внутри; затем — грубый план Асорбеса со сломанными северными, южными и западными воротами; третий — желтое солнце, поднимающееся над зеленым Нилом, и подпись Кхайя — пирамида, по одной из граней которой вниз скользит человек. Чтобы исключить сомнения в том, кто автор послания, полководец велел поставить еще одну подпись: голубой глаз. Затем он быстро снял наконечники у трех стрел и обернул их кусочками ткани, и потом приделал их обратно.
Закончив работу, он позвал лучших возниц, сел в колесницу, и они галопом помчались на запад, по кругу объезжая Асорбес через лагерь Гахада Шеббитона и землю, где раньше стояли шатры воинов Манека Тотака. Кварталы рабов Асорбеса лежали с этой стороны города. Кхай вспомнил грязные, залитые помоями и отбросами улицы, которые видел много лет назад. Если ему удастся послать стрелы в квартал рабов, по крайней мере, одна из них дойдет до Гомбы. Тогда завтра на рассвете, когда армии Куша подойдут к воротам города, рабы Гомбы будут ждать их, чтобы помочь — рабы нападут на воинов фараона, охраняющих ворота.
Первые отряды армии Манека только еще начинали прибывать и занимать свои старые позиции, когда колесница Кхайя повернула к Асорбесу и понеслась прямо к городу. Южные ворота были открыты и кеметские солдаты выходили из города, чтобы занять свои позиции на пастбищах под стенами. Они скрылись в городе, когда Манек увел свою армию, но теперь, заметив, что он возвращается, готовились защищать Асорбес. Увидев колесницу Кхайя, многие из них остановились в удивлении. Кем бы ни оказался возница, он был или очень смелым человеком, или сумасшедшим, потому что, не сворачивая, приближался к стенам, словно собирался в одиночку взять город штурмом.
Еще через несколько секунд Кхай очутился на расстоянии полета стрелы от солдат, стоящих у ворот. Но, не останавливаясь, он несся дальше. Кеметы стали пускать в него стрелы, но никто не попал, потому что движущаяся колесница была очень трудной мишенью.
Затем, менее чем в сотне ярдов от Асорбеса Кхай приказал повернуть и двинулся вдоль стен на запад. Вокруг колесницы свистели стрелы. Кхай устроился позади возницы, упершись ему в спину для устойчивости, и выпустил три стрелы, послав их через стену. Он использовал свой самый лучший, самый могучий лук и посылал каждую из стрел, натягивая лук изо всех сил.
Все стрелы перелетели через стены Асорбеса.
Стрел, падающих вокруг колесницы, стало больше, некоторые втыкались в землю, некоторые в дерево.
Кхай держал над головой щит, защищая и себя, и возницу. Потом он приказал тому свернуть к лагерю Манека. Секунду спустя они были уже вне пределов досягаемости защитников Кемета, а еще через несколько минут оказались у шатра полководца. Кхай рассказал Манеку о своем плане. С рассветом они нападут на город, но вначале нужно подготовиться. Кхай старался быть кратким, но, тем не менее, не упустил ни одной детали. Когда он закончил, Манек тут же пригласил своих военачальников к костру и передал им указания Кхайя. Чтобы осуществить задуманное, воинам Куша предстояло работать всю ночь.
Затем Кхай поехал на север в лагерь Гахада Шеббитона и повторил свои указания. А потом поспешил назад к воинам своей армии и послал двух десятников-нубийцев и небольшой отряд через реку к Ньяке.
К утру, перебравшись через Нил, два отряда Ньяки должны были встать лагерем на западном берегу, готовые остановить всех кеметов, решивших бежать из Асорбеса через восточные ворота — единственные ворота, которые не станут атаковать войска Аштарты.
К тому времени, как все было сделано, спустилась ночь, и Кхай отправился в свой шатер. Он сидел там какое-то время и пил красное вино перед тем, как лечь и попытаться заснуть. Его голова раскалывалась.
Это казалось странным — головные боли были Кхайю несвойственны. Перед тем, как заснуть, он почувствовал — боль прошла, и полковнику показалось, что кто-то тихо прошептал ему на ухо:
— Хорошо, Кхай, хорошо! На тебя навалилось много проблем. Ты устал от быстрой езды. Ты давно не принимал посланий от нас. А теперь спи и дай магу сновидений поговорить с тобой. Тебе следует кое-что узнать. Так что спи, Кхай, спи — и прислушивайся к своим снам сегодня ночью, если хочешь выжить в предстоящей битве!
Глава 7
Зеленый огонь
Кхай проспал несколько часов, прежде чем сон снова перенес его под звезды Куша, на плато Гилф-Кебир.
