Анубис - Хольбайн Вольфганг (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
Улыбка Грейвса стала шире.
— Он пытался обокрасть меня, — подтвердил он и поднял руку. — Однако не суди поспешно, Могенс. Мы здесь не в Сан-Франциско и не в Гарварде. И уж тем более не в твоем обожаемом Томпсоне. Здесь дикий край, Могенс, хоть до Сан-Франциско и рукой подать. Здесь твердая земля и жесткие люди. Если ты думаешь, что они знают слово «милосердие», то ты еще больший дурак-романтик, чем я подозревал. — Он покачал головой, хотя Могенс и словом не возразил ему в ответ. — Какие здесь шансы на будущее у сироты, не умеющего ни читать, ни писать, у которого никого нет и о ком некому позаботиться? Он может стать вором — а может попробовать сделаться президентом Соединенных Штатов. Том решил стать вором.
Грейвс рассмеялся, как будто это была самая удачная из всех шуток, но Могенс оставался серьезен.
— Он мне рассказывал, что у него были приемные родители, — сказал он.
— Были, — подтвердил Грейвс. — Они погибли. Их убила бестия.
В конце асфальтированной дороги Грейвс отпустил педаль газа, и «бьюик» чуть ли не бережно раздвинул стену из ветвей и листьев. Могенсу почему-то пришло в голову, что он не хотел поцарапать лак на своем дорогом автомобиле.
— Как и многих других, — закончил Грейвс.
— Боюсь, я не понимаю тебя, Джонатан.
Это не вполне соответствовало истине. Он давно подозревал о том, что Грейвс сейчас старался ему объяснить, но что-то в нем упрямо сопротивлялось тому, чтобы узнать правду.
Грейвс снова прибавил газу и ответил только, когда они пересекли площадку и подъехали к его дому.
— Ты думал, что я тебя предал, Могенс, — он жестом, резким, но, в то же время и каким-то примирительным, остановил возражения Могенса. — Не пытайся мне лгать. Я видел, как ты на меня смотришь. Ты чувствовал себя брошенным в самый трудный момент. Я был твоим другом, а когда потребовалась моя помощь, отрекся от тебя. Ты должен меня ненавидеть. Я бы на твоем месте ненавидел.
Он умолк, ставя машину и берясь за ручку дверцы, на самом же деле в ожидании определенной реакции. Но Могенс упорно молчал. То, что рассказывал Грейвс, пугало и смущало одновременно, но, что бы он ни говорил, как бы ни откровенничал, Могенс не собирался его прощать. Не мог и не хотел.
— Возможно, я тогда струсил, но потом на свой лад принес покаяние, — продолжил Грейвс, когда Могенс тоже вышел из машины, но упрямо не разжимал губ. Его голос звучал резче и пронзительнее. Очевидно, молчание Могенса он истолковал таким образом, что видел необходимость защищаться. Могенсу это было на руку.
— В то время когда ты убивался от жалости к самому себе, я пытался разгадать загадку! Я искал их, Могенс, и я их нашел! — Внезапно он яростно махнул в сторону кладбища, его голос взвился: — Они не только здесь, Могенс. Они повсюду! Не только тут и в Гарварде, не только в Штатах, а по всему миру. Везде, где покоятся мертвые — там они! Они питаются мертвечиной, Могенс. Наши кладбища для них кормушка! Я пока не знаю точно, что они такое и откуда они появились, но я знаю, что они существуют с тех пор, как появилось человечество. Они стервятники, существующие за наш счет, Могенс!
— Ты сумасшедший, — сказал Могенс, но даже для него самого это прозвучало неискренне.
Грейвс словно не слышал его:
— Люди знают о них. Они всегда знали. Они живут в легендах, Могенс. Оборотни. Вампиры, вурдалаки, упыри. — Он яростно мотнул головой. — И ты всегда это знал. Только не хотел знать. Ты отрицаешь это знание, потому что тебе невыносима сама мысль об этом.
— Но… но это абсурд, — пролепетал Могенс. Он и сам не знал, почему так говорит, но Грейвс ответил за него:
— Ты не желаешь этого признавать, потому что это умалило бы смерть Дженис, — жестко сказал он. — Потому что это значило бы, что в ее смерти нет ничего особенного.
— Прекрати! — крикнул Могенс. Его голос дрожал.
Но Грейвс не прекратил, только в его тоне появилась оскорбленная нотка:
— Могу тебя заверить, ничего особенного и не было. Я уже девять лет преследую этих тварей, с того дня как покинул Гарвард. Ты забился в дыру, как раненый зверь, а я их искал, Могенс! И я их нашел! Повсюду. Здесь, в Европе, в пустынях Азии и в джунглях Южной Америки, на ледяных склонах Гималаев и в саваннах Африки! Они везде, Могенс, и поверь мне, в том, что постигло тебя, нет ничего особенного. Ты думаешь, это сам дьявол во плоти вылез из преисподней, чтобы наказать тебя? — он зло рассмеялся. — Ты ошибаешься, Могенс. Не такая уж ты важная персона. И в том не было ничего необычного. Это случалось со многими раньше, будет происходить и потом. Просто… — он прищелкнул пальцами, обтянутыми черной кожей; однако звук, который раздался, был больше похож на мягкий шлепок, — …так.
— Прекрати, Джонатан! — простонал Могенс. — Ты сам не понимаешь, что говоришь! Что ты знаешь об утратах!
— О, думаешь, я не заплатил за все? — Грейвс неистово вскинул руки и сунул ему под нос растопыренные пальцы.
Что-то темное, свирепое сверкнуло в его глазах, как разряд черной молнии. Могенс инстинктивно попятился.
— Ошибаешься! Я заплатил больше, чем ты можешь себе вообразить, Могенс! Я видел такие вещи, которые до меня не видел никто. И я заплатил за это, как никто из людей. — Он опустил руки и покачал головой. — Но разве я отступился? Нет! Я не забиваюсь обиженно в угол, я спорю с судьбой, Могенс. И тебе хватит уже стенать над собой!
— Зачем ты со мной так, Джонатан? — жалобно простонал Могенс.
Он дрожал всем телом. Облик Грейвса начал перед ним расплываться, когда горячие слезы подступили к глазам. Он больше не пытался их сдержать.
— Зачем ты так?
— Затем, чтобы ты перестал терзать себя, Могенс. — Его тон стал мягче. — Твоя скорбь по Дженис делает тебе честь, но девять лет — это чересчур. Ты этим не делаешь одолжения Дженис. Если ты действительно хочешь для нее что-то сделать, тогда помоги мне раскрыть тайну этих чудовищ. Если мир узнает, что они существуют, мы сможем победить их.
— Разве не ты говорил, что люди не хотят об этом знать? — горько спросил Могенс.
— Так помоги мне принудить их к этому! Если мы докажем миру, что они есть, то человечество уже не сможет закрывать глаза на истину!
Могенс молчал долго. Бесконечно долго. Он не ведал, что он в это время думал, что творилось в его душе. Что-то в этот момент в нем надломилось, беззвучно и на удивление прозаично, но окончательно и бесповоротно. Грейвс был прав в каждом сказанном слове. Именно как раненое животное уходит в темное тихое место, чтобы там умереть, так он на последние девять лет забился в пыльный подвал в Томпсоне, чтобы лелеять свою боль. Жалость к себе самому — упрек, брошенный ему Грейвсом, и по праву — было тем единственным, что еще давало ему силы жить. А теперь и это Грейвс отнял у него. Он чувствовал полное опустошение.
— И чего ты теперь ждешь от меня?
Даже эти несколько слов потребовали от него напряжения последних сил. Чувство выпотрошенности не ограничилось лишь его душой. Ему пришлось ухватиться за машину Грейвса, чтобы не упасть.
— Чтобы ты решился, Могенс, — ответил Грейвс. — Сейчас. Я знаю, это не слишком порядочно. Все происходит чересчур быстро, и я не оставляю тебе выбора. Но и у меня его нет. И времени тоже нет. Ответь отказом, и Том сегодня же отвезет тебя на вокзал. По поводу шерифа Уилсона не волнуйся, я все улажу. Я оплачу тебе билет до Томпсона или куда ты еще пожелаешь, и выдам содержание на год. Или ты спускаешься со мной под землю и выручаешь Тома из компании твоей обворожительной квартирной хозяйки.
Прошло еще несколько мучительных секунд молчания, после чего Могенс демонстративно повернулся к палатке посреди лагеря и шумно набрал в легкие воздуху.
— Идем спасать Тома, — сказал он. — И, возможно, весь остальной мир.
Одно Могенсу стало скоро ясно: по крайней мере, в этот момент Том нуждался в спасении больше, чем весь остальной мир. Хотя генератор работал и своим равномерным стуком должен был заглушать все остальные звуки, они услышали голос мисс Пройслер, как только спустились с лестницы и вошли в туннель. Грейвс ничего не сказал, но от внимания Могенса не укрылось, что он нахмурился и все ускорял шаг, по мере того как они приближались к храмовой зале.
