Легион Видесса - Тертлдав Гарри Норман (книги серии онлайн .TXT) 📗
– В знак нашей будущей дружбы Его Императорское Величество преподносит тебе золото.
Маленький, но тяжелый кожаный мешочек мелодично звякнул.
Ариг заговорил с отцом. Скилицез чуть дернул уголком рта в полуулыбке, когда перевел:
– Это старые золотые монеты, Ариг сам их проверял.
Ариг был достаточно умен, чтобы настоять на качестве золотых монет: войны и восстания, захлестывавшие Видесс на протяжении последних нескольких десятилетии, заставили имперские власти чеканить золотые с добавками меди или серебра. Судя по улыбке Аргуна, каган тоже знал об этом.
Дизабулу церемония явно начала приедаться.
Гуделин слегка замешкался, но быстро пришел в себя.
– Серебро для великого кагана!
Превалий, сын Хараваша, принес большой мешок и положил его позади первого. Металлическое пение монет было высокого тона, но не менее приятным.
– Украшения для прекрасных женщин кагана, пополнение в его сокровищницу: рубины, топазы, опалы, горящие, как огонь, жемчуг, сияющий, словно лунный свет!
Когда солдат поднес очередной дар, Гуделин открыл мешочек и показал на ладони сверкающую жемчужину. Горгид мысленно поставил ему высший балл за сообразительность: Аргун, который всю жизнь провел вдали от моря, вряд ли когда-нибудь видел жемчуг. Каган наклонился вперед, разглядывая жемчужину, удовлетворенно кивнул и снова откинулся на спинку стула.
– Превосходные одеяния для величайшего кагана!
Одни халаты были расшиты золотыми нитями, другие – бархатные или белоснежные, батистовые – украшены золотом и серебром, богатым орнаментом, драгоценными камнями.
На этот раз подарки пробудили интерес Дизабула. Его отец остался к одеждам равнодушен.
– И, наконец, последний дар, высочайший знак уважения. Автократор Видессиан преподносит великому кагану сапоги, окрашенные в императорский пурпур.
Только Император Видесса имел право носить сапоги пурпурного цвета. Если он приглашал кого-то разделить с ним этот символ могущества, то только в знак величайшего уважения. Князь Томонд Намдаленский не носил пурпурных сапог.
Переводя свои слова через Арига, Аргун отвечал:
– Прекрасные дары. Сопровождают ли их какие-либо слова?
– Слова? Будет ли петух кукарекать? Станет ли ворона каркать? – пробормотал Скилицез по-видессианскя, пока Гуделин набирал полную грудь воздуха, готовясь к новому извержению риторического вулкана. Ариг тоже усмехнулся, но, будучи сторонником Видесса, не стал переводить отцу o'"(b%+l-cn шутку Скилицеза.
Гуделин зло покосился на своего товарища и приступил к торжественной речи, коею приготовлял не единый уж день:
– О мужественный и наиславнейший Аргун! Наш великий Император, Автократор Видессиан, державный Туризин Гавр, через меня, своего посланника, желает, дабы удача всегда и вечно сопутствовала тебе во всех начинаниях твоих, равно как желает он и того, чтобы вечные узы дружбы соединяли тебя и наиславнейший клан твой с Империей Видесс! Сокровеннейшее желание моего владыки – дабы ты выказывал свою доброту также нам, посланникам великой Империи. Да поразишь ты смертью и поражением великим всех твоих врагов! Да наградишь ты любовью друзей своих! Пусть никогда не проляжет злая вражда между народами нашими, ибо неприязнь губительна для уз дружбы, в то время как…
– Помедленнее, дьявол по твою душу! – отчаянно прошептал Скилицеэ. – Я давно уже перестал соображать, что ты там несешь. Как же мне переводить, да еще так, чтобы и они это поняли?
– Им не обязательно понимать все это в точных деталях, – ответствовал Гуделин и торжественно взмахнул рукой. – Я всего лишь произношу то, что необходимо в подобных случаях. – Он снова поклонился Аргуну. – Люди клана Серой Лошади и все чада твои и домочадцы, какие только есть у тебя, величайший каган, – все они приятны сердцам нашим и близки душам нашим. Пусть же неприязнь никогда не закрадывается в наши отношения, равно как и в отношения между нашими державами.
Он отступил на шаг в знак того, что речь его закончена.
– Очень красиво, – произнес Ариг. Годы, проведенные в Видессе, помогли старшему сыну кагана лучше оценить риторические перлы Гуделина, чем это могли сделать его отец или брат.
– Я… – перебил его каган.
Ариг кивнул, немного растерявшись. В присутствии Аргуна он был всего лишь почтительным сычом – от чего также немного отвык, находясь в столице Империи в качестве высокого посла могущественного народа аршаумов.
– Мой отец желает отвечать вам через меня. Не обижайся, Ланкин. Ты хорошо говоришь на нашем языке, но…
– Разумеется, – быстро согласился Скилицез.
– Это высокая честь для нас – услышать ответ кагана, – добавил Гуделин изысканно.
Горгид приготовился выслушать еще одну высокопарную речь. Но Аргун произнес две лаконичные фразы и замолчал.
Его сын перевел:
– Приношу свою благодарность за подарки. Я приму окончательное решение после того, как выслушаю слова, присланные мне из Иезда.
Гуделин разинул рот.
– И это все? – пискнул он. Чиновник растерялся до такой степени, что разом позабыл и манеры, и риторику, и красивые слова. Он выглядел так, словно его пырнули ножом. Затем, опомнившись, Гуделин медленно, с поклонами, отступил в сторону.
– «Приношу свою благодарность за подарки». И все! – Бюрократ выругался так сочно, словно всю жизнь провел в казарме.
– Ты говорил очень хорошо. Аргун ответил тебе так кратко, потому что стиль кочевников отличается от имперского, – сказал Гуделину Горгид. – Кочевники умеют наслаждаться видессианским красноречием не хуже имперцев. Вспомни Олбиопа! Аргун, как мне кажется, умный и хитрый вождь. А ты что, ждал, что он сразу скажет тебе «да» или «нет», не выслушав предварительно обе стороны?
Гуделин, немного утешенный, покачал головой.
– Я бы очень хотел этого, – сказал Скилицез.
Боргаз, посол из Иезда, уже сходил в юрту кагана. Скилицез провожал его таким гневным взглядом, будто они встретились на поле битвы.
Как и Гуделин, посол Иезда преклонил перед Аргуном колено, но величие момента немного нарушила мелкая неприятность: черная шелковая шапочка упала с головы Боргаза. Однако йезд быстро пришел в себя и заговорил с каганом на языке аршаумов.
– Чума! – одновременно произнесли Горгид и Гуделин. Затем грек сказал:
– Но одного этого недостаточно, чтобы заставить Аргуна склониться на его сторону.
– Ш-ш!.. – Скилицеэ послушал немного и добавил: – Все не так уж плохо. У негодяя довольно жесткий хаморский акцент. Этого вполне достаточно, чтобы заставить любого аршаума смотреть на него сверху вниз.
– О чем он говорит? – спросил Гуделнн.
– Та же чушь, что молол ты, Пикридий. Дружба, приязнь… А, нет, подожди-ка. Что-то новенькое. Он говорит, что Вулгхаш – чтоб его заморозил Скотос! – знает, какой великий воин – вождь Аргун, и посылает ему дар, достойный воина.
Повинуясь властному, отточенному жесту Боргаза, один из йездов положил перед каганом ножны из полированной бронзы, украшенной разноцветной эмалью. Бросив взгляд на лучников-аршаумов, посол Иезда вытащил из ножен кривой меч и показал его Аргуну.
Это было прекрасное, смертоносное оружие, великолепное изделие искусного мастера. Рукоять меча была обвита золотым шнуром, оканчивающимся у самого основания сверкающей стали.
После долгой цветистой речи Боргаз снова вложил меч в ножны и протянул его кагану. Аргун вынул меч, посмотрел, удобно ли он лежит в руке, хорошо ли сбалансирован, а затем улыбнулся и пристегнул ножны к поясу.
Боргаз улыбнулся в ответ и с поклоном подал такие же мечи сыновьям кагана. Они отличались от первого только тем, что шнур, обвивающий рукоять, был не золотым, а серебряным.
Принимая оружие от иезда, Дизабул облизал сухие губы. Даже Ариг взял меч, не колеблясь. На мгновение все забыли о видессианах. Имперцы ревниво наблюдали за реакцией семьи кагана на дары Вулгхаша. Скилицез скрежетал зубами от злости.
– Мы должны были подумать об этом.
– Да, – горестно согласился Гуделин. – Эти простые степные варвары – суровый народ. Они с большей радостью видят оружие, нежели парадные одежды.
