Проклятие лорда Фаула - Дональдсон Стивен Ридер (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Два Лорда, сидевшие по бокам от него, сохранились не столь хорошо.
У них была дряблая, испещренная отметинами лет кожа и редкие, словно пух одуванчика, волосы. Они склонились над столом, как будто пытались побороть стремление древней плоти предаться сну или дремоте. Лорда Морэма Кавинант уже знал, хотя теперь он казался более проницательным и опасным, словно соседство других Лордов усиливало его способности. Но пятого Лорда Кавинант не знал. Она сидела за столом прямо и как-то значительно, ее грубоватое открытое лицо сосредоточилось на нем, словно вызов. — Разрешите вам представить присутствующих, прежде чем мы начнем, — проговорил Высокий Лорд. — Я — Протхолл, сын Двиллиана, Высокий Лорд, назначенный Советом. Справа от меня — Вариоль, супруг Тамаранты и сын Пентиля, бывший Высокий Лорд…
Как только он произнес это, два древних Лорда подняли свои морщинистые лица и, посмотрев друг на друга, как-то таинственно улыбнулись. Протхолл продолжал:
— …И Осондрея, дочь Сондреи. Справа от меня — Тамаранта, супруга Вариоля и дочь Энесты, и Морэм, сын Вариоля. Великана Прибрежья Сердцепенисто-солежаждущего Морестранственника вы уже знаете, и встречались с хатфролами Твердыни Лордов. Позади меня находятся также Тьювор, первый знак Стражи Крови, и Гаф, вомарк Боевой Стражи Твердыни Лордов. Они все имеют право присутствовать на Совете. У вас нет возражений?
Возражений? Кавинант молча покачал головой.
— Тогда начнем. У нас есть традиция — почтить тех, кто предстал перед нами. Как мы можем почтить тебя?
Кавинант покачал головой.
— Я не хочу никаких почестей. Однажды я уже совершил подобную ошибку.
После вопросительной паузы Высокий Лорд сказал:
— Хорошо.
Повернувшись к великану, он возвысил голос:
— Привет и добро пожаловать, великан Прибрежья Сердцепенисто-солежаждущий Морестранственник, горбрат и наследник верности Стране. Бездомные — это благо Страны.
Добро пожаловать, в здравии или в недуге, в благоденствии или в несчастье — проси или отдавай. В любой просьбе мы тебе не откажем, если у нас достанет сил и жизни ее выполнить. Я — Высокий Лорд Протхолл и говорю в присутствии самого Ревлстона.
Морестранственник встал, чтобы ответить на приветствие.
— Здравствуй во веки веков, Лорд и друг земли. Я — Сердцепенисто-солежаждущий Морестранственник, посланник от великанов Прибрежья в Совет Лордов. Правда моего народа у меня на устах, и я слышу одобрение древнего священного родового камня…
Теперь настало время доказательства силы данного когда-то слова.
Сквозь Лес Великанов, Сарангрейвскую Зыбь и Анделейн я пронес звучание древних клятв. Затем манеры его утратили некоторую дозу официальности, и он добавил, с улыбкой взглянув на Кавинанта:
— А также доставил сюда кое-что. Мой друг Томас Кавинант обещал мне, что об этом путешествии будет сложена песня, — он мягко рассмеялся. — Я — великан Прибрежья. Коротких песен мне не надо.
Его юмор заставил Лорда Морэма усмехнуться и вызвал легкую улыбку на лице Протхолла, но суровому лицу Осондреи смех, казалось, был незнаком, да и Вариоль с Тамарантой словно не слышали великана. Морестранственник вновь занял свое место, и почти тотчас же Осондрея произнесла, словно только этого и ожидала:
— Так в чем заключается твое послание?
Морестранственник выпрямился, положив руки на стол.
— Лорды — камень и море! — я великан. Нелегко говорить так, как привыкли говорить вы, хотя для меня это легче, чем для кого-либо другого из моего народа — по этой причине я и был выбран. Но я постараюсь говорить покороче.
Пожалуйста, поймите меня. Мое послание мне передали по той форме, как это принято у великанов, и длилось это десять дней. Но потери времени в этом не было. Когда требуется полное понимание, всю историю необходимо рассказывать в полном объеме. У нас говорят: спешка — для потерявших надежду, и не прошло и дня, как я убедился, насколько верна эта пословица. Все это я говорю для того, чтобы предупредить заранее, что мое послание содержит много такого, чего вы, возможно, не пожелали бы слушать в настоящее время. Вы должны знать историю моего народа — все, что было до и после потери, которая привела нас сюда, все совместные шаги наших народов, начиная с той эпохи, — если вы хотите услышать меня. Но я воздержусь от этого. Мы — Бездомные, влекомые необузданной силой своей энергии и энтузиазма, чья численность постоянно сокращается из-за утраченной способности к своевременному воспроизводству, — мы истосковались по своей родной земле. Однако со времен Дэймлона Друга Великанов мы не утратили надежды, хотя Губитель Душ строил против нас козни. Мы исследовали моря и ждали, когда осуществятся предзнаменования.
Великан сделал паузу и задумчиво посмотрел на Кавинанта, затем продолжал:
— Ах, мои Лорды, предсказания странны. Там много всего говорится, и мало совсем проясняется. Ведь то, что предсказал нам Дэймлон, может быть вовсе и не Домом, а наоборот, может оказаться нашим концом, доказательством невозвратности нашей утраты. Но и этого было бы для нас достаточно. Это нас бы удовлетворило.
Итак, мы нашли для себя еще одну надежду. Когда в Прибрежье пришла весна, вернулись наши поисковые корабли и сообщили, что в самом конце своего путешествия они наткнулись на остров, граничащий с древними океанами, по которым мы скитались когда-то. Все это пока еще неясно, но наши следующие разведчики могут отправиться прямо к этому острову и поискать за его пределами более точных знаков. Таким образом, через лабиринт морей, мы воспитываем в себе хладнокровие.
Протхолл кивнул, и безупречная акустика палаты донесла до слуха Кавинанта едва уловимый шелест — шелест мантии верховного Лорда. Великан продолжал, всем своим видом показывая, что приближается к сути своего послания:
— Однако от Дэймлона Друга Великанов, Высокого Лорда, получили мы и другую надежду. Главным его предсказанием было следующее: наше изгнание закончится тогда, когда наше семя вновь обретет былую силу и рождаемость превысит смертность. Таким образом, надежда рождается из надежды, ибо даже без всякого предсказания мы почерпнули бы силу и храбрость в успешном продолжении нашего рода. И представьте себе! В ночь, когда вернулись наши корабли, Хейлол Златокудрая, супруга Настройщика Килей, разрешилась от бремени… Ах, камень и море, мои Лорды! Мой язык отказывается произнести это, ибо он не в силах передать ликование великанов. Как могут ощущать радость люди, которые говорят об этом так коротко? Достойная женщина, чистокровный отпрыск рода великанов, дала жизнь троим сыновьям!
Не в силах больше сдерживаться, Морестранственник разразился песней, полной мощного рева морских волн и привкуса соли.
К своему удивлению Кавинант увидел, что Осондрея улыбается, а в ее увлажнившихся глазах отражается золотой свет гравия — красноречивое свидетельство радости, доставленной ей сообщением великана.
Но Морестранственник внезапно оборвал песню. Сделав жест в сторону Кавинанта, он сказал:
— Прошу меня простить, у тебя тоже есть дело. Я должен наконец подойти к главной части послания. Ах, друг мой, — сказал он Кавинанту, — неужели ты так и не засмеешься для меня? Ради тебя я должен вспомнить, что Дэймлон предвещал нам конец нашего изгнания, а не возвращение домой, хотя я не могу представить себе иного завершения нашей эпопеи, кроме как Дома. Хотя, быть может, я, сам того не зная, являюсь свидетелем заката великанов. — Тише, горбрат, — прервала его Лорд Тамаранта. — Не делай зла своему народу, произнося такие слова.
Морестранственник ответил тем, что от души рассмеялся.
