Тёмное солнце (СИ) - Евдокимова Лидия Григорьевна (книги бесплатно без txt) 📗
Шуршание и стрёкот разрезали свист и уханье, и в самую гущу туманного зарева полетели дымящиеся мешочки с курительными травами. Расползшийся в безветрии запах ладана и смолы забил ноздри едкими парами, заставляя глаза чесаться. Лаитан отчаянно хотелось чихнуть, но для этого ей пришлось бы отпустить ненадёжные камни и свалиться в стиснувшие объятия туманные кольца.
Над головами прошуршали осыпающиеся камешки, заставив посмотреть вверх. Перед Лаитан и жрицами повисли, продолжая бросать вниз дымящиеся мешочки, воины, обвязанные прочными петлями верёвок. Их лица были прикрыты платками, волосы спрятаны под повязками, а руки в тонких кожаных перчатках метко продолжали осыпать насекомых и ползущих приведений курящимися благовониями. Пока одни защищались и отбрасывали линию противостояния подальше, другие, стремительно спустившиеся следом за первым отрядом, похватали перепуганных жриц и, взвалив их себе на плечи, ловко скользнули вверх, оставив после себя упавшие на дно ущелья каменные противовесы.
Киоми хотела что-то сказать или сделать, но возникшая перед ней тень ухватила жрицу за талию и взметнулась вместе с ней прочь.
Настала очередь Лаитан.
Медноликая видела, что властелину не нужна помощь. Но долго ли он простоит вот так? Пусть даже его сила, невесть откуда и как взявшаяся, как и новое оружие, помогает выстоять против полчищ тварей Посмертника. Внутри тёмного кокона колышущихся доспехов невозможно было рассмотреть ничего.
Перед лицом Лаитан появились блестящие глаза незнакомца, укутанного в свободные одежды. Он не стал хватать Змею, только выжидающе замер, красноречиво поглядывая на подбирающихся к ним скорпионов. Лаитан кивнула на тёмную фигуру впереди. Пришелец молча покачал головой, отрицая даже саму возможность что-либо сделать для Морстена. Лаитан указала на верёвку. Поколебавшись, молчаливый спаситель согласно кивнул, но дал понять, что для начала он уберётся отсюда вместе с Медноликой. Лаитан прижалась к гибкому и горячему телу человека, мгновенно скрутившего с запястья кусок бечёвки и дёрнувшего за него. Видимо, кто-то всё же ждал их наверху, и поймав сигнал, бросил вниз камень противовеса. А возможно, система заключалась в чем-то другом, но Медноликая не знала этого.
Взметнувшись в воздух так быстро, что у неё даже спёрло дыхание. Лаитан сжала пальцы в замок за спиной спасавшего её человека и, едва они оба зависли в самой высокой точке над головой Морстена, с пальцев Лаитан сорвались золотистые искры.
Шесть огненных дорожек, разрастаясь и расширяясь, покатились по стенам ущелья прочь, прожигая свободный путь до валуна Морстена, давая ему небольшой шанс убраться прочь. Не задерживая в объятиях свою добычу больше необходимого, человек в черно-красных одеждах выпустил Медноликую на самом краю ущелья, поросшим травой и мелкими жёсткими жёлтыми цветами, начавшими уже распускать головки, чувствуя приближение восхода.
Лаитан рискнула заглянуть за край. Огненные полосы золотого света выжгли приличное место от края стены до валуна Морстена. Пламя должно было существовать лишь несколько секунд, давая понять противнику, чтобы он не пытался вылезать выше границ ущелья. А еще Лаитан хотелось дать властелину понять: она сделала все возможное для него и на этот раз.
Доставивший Хозяйку Империи наверх человек, как и обещал, оставил верёвку в том месте, откуда они поднялись с госпожой. Остальные уже сбились в кучу, готовые если не к спасению, то к последней остервенелой драке за свои жизни, а Медноликая продолжала стоять на травянистом краю, ощущая, как под обувью осыпаются вниз мелкие камешки и комья земли.
Морстена она не слышала и не видела.
— Ветрис! — Киоми, закрыв лицо руками, отвернулась от подошедшего к ней варвара, чьи светлые волосы выделялись на фоне закутанных в шкуры и тряпки горцев. — Нет, нет, не смотри на меня…
— Киоми, — Коэн подбежал к ней, скрипнув камешками под подошвами своих сапог. — Мать-Луна, что с тобой случилось?
Он отвел в сторону крепко прижатые к лицу служанки ладони, и дрогнул от неожиданности. Седые волосы, морщины, проступившие на изможденном лице, и наполненные темнотой глаза цвета угля показались ему чужими, но все же он рассмотрел за этими чертами прежнюю Киоми, и переборол свой секундный страх.
— Пещеры под горой, — сказал он, наполовину утверждая, наполовину спрашивая. — Призраки проклятых дварфов. А где твоя госпожа?
— С госпожой все в порядке, — Киоми, которой упоминание её повелительницы напомнило о долге, сдержала рыдания, понимая, что вряд ли дождется от мужчины сочувствия. Потерев ладонями красные глаза, она поднялась с камня, но в звоне браслетов, уцелевших после всех испытаний и бегства, звучала нота беспокойства и горечи. — Она жива.
— Хорошо, — попытался удержать её за руку Ветрис, но служанка увернулась от его прикосновения, отстранившись. — Я привел тхади и горцев, — немного преувеличил он свои достижения, умолчав, что был пленником и едва не утратил свои способности. Об этом, пожалуй, он не рассказал бы никому, даже если бы от того зависела его жизнь.
«Сердце Долины, наверное, сейчас заходится в бессильной ярости, пытаясь достучаться до меня, — подумал Коэн, озирая поле битвы внизу и не скрывая интереса. Боевая магия Тьмы была эффективной, и что греха таить, красивой. Властелин Севера перемалывал скорпионов, как мельница — зерно, оставляя после себя только шелуху сгоревших панцирей и пятна шипящего яда. — Хотя, Безымянных не поили настоями. Так что все в порядке».
Тхади, которые, как один, настояли на том, чтобы идти вместе с горцами, вытащили свои мечи, и подошли к краю обрыва. Затянув тягучую, как дуновение северного ветра, и такую же заунывную песню, они раскачивались, блестя в полумраке рассвета зеленоватой кожей на мощных мускулистых спинах. Внизу продолжалась битва Тьмы с серой смертью.
В такие моменты сознание и разум отступают прочь, оставляя телу и силе решения возникающих проблем. Меч темноты, соединившись с новым носителем, открыл бездну энергии и потребовал взамен свободу — пока на время боя. Морстен понимал, что держит в руках, и знал историю этого любопытного предмета, изредка упоминавшегося в записях Замка. Как правило, с кучей нелицеприятных эпитетов. Никто не знал, или не хотел говорить, как именно был создан внешне невзрачный клинок, казавшийся угольно-черным при любом освещении, и впитывавший свет. Но Гравейн вспомнил, словно кто-то подсказал ему, вложив знание в разум, что Замок приложил самое что ни на есть живейшее участие в сотворении этих инструментов. Еще на заре цивилизации, когда Империя только захватывала земли и возводила свои золотые города, а Замок еще странствовал по миру, исследуя его пределы и разыскивая источники сил, повелители Маракеша решили сделать в первой кузнице столицы оружие света, которое должно было принести им победу в грядущих противостояниях сил. Чтобы равновесие не нарушалось, Тьме пришлось прервать свое путешествие по миру, и вернуться на Север, отданный ей при разделе земель. Там Замок впервые оседлал вулкан, и оставался на месте несколько десятилетий.
Над столицей Империи воздвиглись золотые минареты и пирамиды дворца, представлявшие собой самое грозное оборонительное оружие, и способные сжечь любую армию на расстоянии нескольких десятков лиг. На далеком севере, в снегах и льдах, пользуясь помощью первых тхади, Замок отковал несколько черных клинков, дарующих своим владельцам прямой доступ к силам Тьмы. Вооружённый таким мечом человек приобретал мощь и живучесть, но не становился бессмертным, и не мог в одиночку перебить армию. Но мог задержать её настолько, чтобы подошедшие подкрепления ударили во фланг, разметав боевые порядки и смешав ряды…
Их применяли редко, когда Свет или союзное ему Серебро усиливались настолько, что бросали вызов Тьме и втаптывали её полки в северные льды, делая их красными от крови людей и тхади. Когда поражение было неминуемым, или других шансов не было — лучшие воины брали в руки черные клинки, окропляя их своей кровью, и сражались с многократно превосходящим противником, уничтожая сотни и тысячи, прежде чем пасть от истощения или ран.
