Волнолом (СИ) - Прягин Владимир (читаемые книги читать .TXT) 📗
В гостиной было темно. Уличный свет не проникал сквозь плотные шторы. Генрих сидел, откинувшись в кресле, и размышлял. Вернее, пытался размышлять. Получалось плохо. Память то и дело возвращала его в кабинет к историку. Старик кивал, говорил 'Смелее!' и превращался в стеклянное изваяние. Осколки сыпались на пол, бумага сгорала на алтаре, и все начиналось заново.
Генрих подумал, что надо чем-то себя отвлечь, иначе толку не будет. Вспомнив, что видел на столе подложку для светописи, проковылял туда и зажег торшер. Взял лист бумаги и вывел свой псевдоним для входа в 'беседку'.
Что обсуждают в стеклянном веке? Посмотрим.
Несмотря на ночное время, в 'беседке' кипела жизнь. Реплики следовали одна за другой. Похоже, забава была в этом мире гораздо более популярна, чем в прежнем. Стиль общения, правда, несколько удивил.
Некий Луч-из-Тьмы предупреждал, например, заранее: 'Железноголовым, у которых шестеренки вместо мозгов, читать противопоказано! Технофилы - ступайте мимо! А всех адекватных господ, для которых светосияние - не пустой звук, приглашаю в мой уголок. Выкладываю по главам трактат о постижении ослепительной данности...'
Генрих поскреб в затылке, пытаясь понять, что такое 'светосияние', и как оно может являться звуком. Вряд ли так выражался кто-то из университетских профессоров. Судя по всему, в новом мире аудитория 'беседки' расширилась, причем сильно.
Знаток с псевдонимом Топор рубил правду-матку: 'Двадцать пять лет назад у них сорвалось, не вышло. Хотя план был наглый, просто до изумленья. Десять миллионов в золотых слитках - лично этому ублюдку-жестянщику, которого прочили на пост канцлера. Слитки тайно переправлялись из-за Белой Реки. К счастью, Его Величество оказался мудрее...'
Попробовал вмешаться Этруск: 'Но позвольте, коллега, откуда сведения?'
Ответы посыпались как горох:
'Тильзитский гусь тебе коллега!'
'За парту, школяр! В гимназию!'
'Смазку оботри, техноложец!'
'Ушлепок. Из-за таких, как ты, едва страну не проспали. Проснулись бы однажды с циркулем на фасаде...'
Генриху стало смешно. Последний оратор даже не представляет, как близок к истине. Правда, на фоне 'золотых слитков' его гипотеза выглядит бледновато. Ну-ка, еще раз, как там? 'Тайно переправлялись'. Из-за реки, понятное дело. Спасибо, что хоть не с Марса...
Отвлекшись на эти мысли, Генрих потерял нить дискуссии. Попробовал вникнуть снова, но персонажи уже сменились. Барышня по имени Свечечка щебетала: 'Можно гладить и даже кормить с руки! Они такие пушистые и забавные!!! А корм продается рядом, там еще такие пакетики, очень-очень удобно!'
С ней снисходительно общался Светляк: 'Вы правы, фройляйн. Кормят и гладят. Милые глупости. Но я не за тем приехал. Тут, если дальше к лесу пройти, поляна. Исторический арсенал. Доспехи, руны - строго по хроникам. Если есть дар, то скидка. Можно фотографироваться. Снимок - полторы марки. Вот, например'.
На странице, к вящему удивлению Генриха, начала проявляться картинка - деревья, шатры и фигуры в шлемах. Выглядело все несколько схематично, словно карандашный набросок, но довольно отчетливо. В прежней 'беседке' такого и близко не было - как-то обходились словами.
Под рисунком множились комментарии:
'Мощно, Светляк!'
'В целом - аутентично, но есть неточности. Во-первых, по поводу каркасного шлема должен заметить...'
'Адрес подскажешь, друг?'
Больше Генрих не выдержал - скомкал исписанные листы и бросил в корзину. Наверно, для историков вроде Хирта и Штрангля сравнение 'беседок' из двух миров стало бы истинным удовольствием. Они с головой окунулись бы в эту клоаку, собирая материал. Но Генриху мешала брезгливость.
Тоска накатила новой волной.
Никто в этом городе, да и вообще в стране не сможет его понять. По той простой причине, что все они - из другого мира. Все поголовно, за исключением ведьмы, которую он должен завтра убить.
- Генрих!
Он поднял голову и подумал: 'Мысли она, что ли, читает?' Из зеркала на него смотрела Сельма фон Вальдхорн.
ГЛАВА 17
Если верить зеркальному отражению, Сельма сейчас находилась в той же комнате, что и Генрих. Ее кресло стояло у него за спиной, чуть слева, но он, наученный опытом, оборачиваться не стал. На коленях у ведьмы лежала книга - не какой-нибудь фолиант зловещего вида, а заурядный томик в бурой обложке, раскрытый на середине.
- Что, - спросил Генрих, - тебе тоже не спится?
- Как видишь. Решила напоследок тебя проведать. Подумала, что мы так и не пообщались толком. Все как-то на бегу, впопыхах. То ты меня душишь, то из револьвера палишь. Словом перекинуться некогда...
Ее речи были язвительны, как всегда, но голос звучал бесцветно, будто она исполняла роль по инерции. Как пожилая актриса-кокаинистка, оставшаяся без дозы.
Эффект от расщепления личности, судя по всему, нарастал, вызывая болезненные скачки настроения. Кипучая активность, которую Сельма демонстрировала в течение дня, теперь сменилась приступом меланхолии. А еще в глазах у нее затаилось нечто, чего Генрих прежде не замечал.
- Тебе страшно, - констатировал он.
Она вздрогнула, как от пощечины, но ответила:
- Да, мне страшно. А ты не боялся бы, зная, что еще день-другой - и твой разум испарится, как лужа?
- Думаешь, я тебя пожалею? Зря. Ты сама заварила всю эту кашу.
- Мне не нужна твоя жалость, - она скривилась. - О себе лучше думай, Генрих. Чтобы завтра не сдохнуть сразу.
- Я тебя не разочарую.
Они обменялись мрачными взглядами, потом Генрих пробурчал:
- Давай сменим тему. Попортить друг другу кровь мы успеем при личной встрече. Покажи лучше, что читаешь.
Сельма с усмешкой развернула книгу к нему.
- Стихи? - изумился Генрих. - С каких пор ты склонна к романтике? Или это так проявляется твоя вторая, еще не отравленная натура?
- Научный интерес. У меня тут баллада о храбром рыцаре, которого красотка-колдунья заманила в свои владенья. Автор, правда, неизвестен. Фольклор.
- Рыцарь там, насколько я помню, спасся.
- Да, спасся, - кивнула Сельма. - Прямо как в жизни. Вырвался из этого треклятого Дюррфельда. И больше никогда туда не вернулся. Нашел себе в столице жену и жил с ней долго и счастливо.
Генрих долго молчал, переваривая услышанное. Сельма глядела куда-то мимо него, рассеянно водя пальцем по переплету. Ветер за окном уже не завывал непрерывно, а лишь вздыхал, как охрипший пес.
- Ладно, - произнес Генрих. - Раз мы опять подняли эту тему, поговорим конкретно. Я, по традиции, расскажу тебе, что я понял. А ты будешь комментировать.
- Начинай.
- Итак, ты решила изменить прошлое. Выяснила, что переместиться туда материально - нельзя. Можно только воздействовать на чье-то сознание. Да и то в редких случаях. Объект воздействия не пойдет против своей натуры. Человек в прошлом сделает то, что нужно тебе, только если и сам готов был так поступить. Да, вот именно. Надо выбрать момент, когда история уже готова была свернуть. Оставалось лишь подтолкнуть ее аккуратно. Или даже не подтолкнуть, а подуть, пошептать на ушко.
- Да. Но это все - прописные истины. Зачем ты их повторяешь?
- Это преамбула. Далее. По каким-то критериям ты сочла, что ключевой момент - это встреча Роберта с травницей. Они поболтали пару минут, и у них возникла симпатия. Но, видимо, был какой-то крошечный штрих, из-за которого все могло пойти по-другому. Случайное слово в момент знакомства, способное разрушить идиллию. В исходной реальности это слово уже готово было сорваться с губ, но так и не прозвучало. Теперь же, образно выражаясь, ты дернула кого-то из собеседников за язык. В результате, они разругались, разошлись по своим делам, и никакого романа не получилось. Это я, конечно, утрирую. Просто ради примера.
