Френки и Майкл - Чекалов Денис Александрович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗

Но сегодня он не был готов смело взглянуть в глаза судьбе и получить от нее оплеуху.

– Шериф слишком долго вертел колесо в одну сторону, преследуя вампиров, – вполголоса произнес я, наклоняясь к Франсуаз. – И теперь ему нужно время, чтобы осознать, что оно крутится и в обратном направлении.

Помощник шерифа надел наручники на бармена, который в этот момент думал не о попытке спастись бегством, а скорее о хорошем дантисте, а также о своих неблагодарных посетителях.

Привычная работа придала лицу помощника шерифа выражение спокойного удовлетворения. Он делал то, что привык, и это его радовало.

Федеральный шериф вернулся за руль, больше не посмотрев на нас; по всей видимости, он боялся, что мы скажем еще что-то, что испортит ему пищеварение.

Ортега Илора подождал, пока автомобиль шерифа пыхнул ему в спину струей выхлопного газа

Он приблизился к Франсуаз и вполголоса произнес:

– Ты грязное, отвратительное отродье.

Девушка хлестко ударила коменданта по лицу; он отшатнулся, хватаясь рукой за разбитую губу, из которой струйкой текла кровь.

– Ты будешь подбирать либо выражения, – ласково пояснила Франсуаз, – либо свои зубы из пыли.

Двое охранников дернулись, словно злость их патрона передалась и им. Однако они не предприняли попытки приблизиться; не потому, что испугались Франсуаз – они были слишком глупы, чтобы адекватно оценивать опасность, – но из боязни, что комендант Ортега взбесится от того, что подчиненные видят его унижение.

Ортега посмотрел на мою партнершу с ненавистью, затем повернулся ко мне.

– Вы… – начал он и запнулся, то ли перехватило дыхание от ярости, то ли проглотил готовое спрыгнуть с губ оскорбление. – Вы ведь человек.

– Чем больше я узнаю людей, – ответил я, – тем больше в этом сомневаюсь.

– Хватит софистики, – произнес он. – Вы человек, и я это вижу. Как вы могли отказаться от своей души? Ведь это самое ценное, что есть в человеке.

– Кто хочет душу свою сберечь, – ответил я, – тот потеряет ее. Евангелие от Марка, глава восьмая, стих тридцать пятый.

Лицо коменданта побледнело, и я увидел, как мелко вздрагивают его губы.

– Несчастный, – прошептал он, – ты должен был отдать душу свою Господу.

– Почему? – спросил я.

Он поднял руку, и мне показалось, что он собирается меня ударить.

Ортега рубанул ладонью воздух, повернулся и пошел к машине.

– Никто не может ответить на этот вопрос, – произнес я. – Люди охотно говорят другим, что те должны делать; однако никогда не в состоянии объяснить почему.

– Вот почему людям сложно обрести счастье, – сказала Франсуаз.

– Почти невозможно, – согласился я.

– Что вам еще нужно?

Федеральный шериф поднял голову от бумаг.

Помещение полицейского участка было завернуто в горячую упаковку выбеленных каменных стен. Окно, располагавшееся за стулом шерифа, было забрано решеткой, по всей видимости, на тот случай, если он когда-нибудь все-таки соберется с духом и решится из него выпрыгнуть.

Полосы вентилятора совершали круговое путешествие под потолком. Будь шериф побойчее, он смог бы продавать билеты мухам, катавшимся на этой праздничной карусели.

– Я бы не отказался от глотка холодной воды, – сообщил я.

Не думаю, чтобы шериф собирался выскочить из-за стола, поспешно вытащить из внутреннего кармана полотенце и, повесив его через правую руку, броситься меня обслуживать.

И все же при слове «вода» его взгляд непроизвольно остановился на графине, стоявшем по правую руку от него. Графин был стеклянным и давно успел пожелтеть. Воды в нем было до половины, и она выглядела мутной.

На дне что-то плавало.

Я добавил:

– Только не из этого графина.

Шериф давно понял, что чудес не бывает, но все-таки расстроился, что мы не растаяли в воздухе.

– Туристы, – констатировал он. – Выходит, теперь и участки включаются в экскурсионные маршруты?

– Разве интересно изучать страну по парадному фасаду? – Я удобно устроился на стуле и улыбнулся. – Гораздо познавательнее почувствовать ее дух.

Я оценил архитектурные достоинства комнаты и ввиду их отсутствия вернулся к разговору.

– Двое ваших задержанных, шериф, – сказал я, – всего лишь блохи в чужом цирке. Они не назовут вам имена его владельцев.

Шериф отложил в сторону карандаш.

– Знаете, мистер Амбрустер, – сказал он, – в детстве я любил фильмы с Хэмфри Богартом [5]. Но теперь не уверен.

– Будет досадно, если эти люди погибнут в тюрьме, – пояснила Франсуаз, – только потому, что не получили надежной охраны.

– Этим людям и вправду будет досадно, – подтвердил шериф. – Как и служителю, который убирается в камерах. Чего вы хотите? Поставить охрану? Это уже сделано.

– Спору нет, эти люди сами виноваты в том, что попали сюда, – проворковала Франсуаз с видом маленькой послушной девочки, которая прибежала наябедничать. – Но в какой-то мере я чувствую ответственность за них.

– Ближе к делу, мисс Дюпон, – попросил шериф.

– Есть основания предполагать, что в дело замешаны люди из аппарата коменданта, – сказал я. – Будет скверно, если они уберут свидетелей, пользуясь своими полномочиями.

У шерифа был такой вид, будто он как раз собирался похлебать супу, когда ему сказали, что кто-то плюнул в тарелку. И теперь он сидел, держа ложку на весу, и не знал, то ли остаться без обеда, то ли налопаться чужих плевков.

Звонок телефона перерезал нить его размышлений.

Шериф говорил мало, скорее всего потому, что мы были рядом и могли услышать. Если и до этого я не мог найти на его лице следов веселья, то теперь оно помрачнело еще больше.

– Это Бургос.

Шериф положил трубку и встал. Я увидел, что он не кладет свой револьвер в ящик стола, когда находится в конторе.

Уверен, он имел на это причины.

– Это деревенский лавочник; у него единственного там есть телефон.

– Закончился рис? – предположил я.

– Увидите.

– Не подумайте, что я рад вашему обществу, – сказал шериф. – Но уж лучше вы будете у меня на виду.

Франсуаз распрямилась, отряхивая руки.

– Не знаю, чем я могу здесь помочь, – произнесла она.

– Доктор приедет минут через пятнадцать, – сказал шериф. – У него клиника в городе, но два часа назад он на санитарной машине поехал принимать роды на ферму.

– Оплот цивилизации, – хмуро заметил я, оглядываясь вокруг. – На больницы денег не хватает – все уходят на армию и на тюрьмы.

Шериф не ответил.

Пожилой священник, с которым мы совсем недавно беседовали в апельсиновой роще, лежал на пороге своей церкви.

Церковь действительно оказалась каменной – белой и невысокой. Ее золотой шпиль едва-едва поднимался над зелеными кронами деревьев, и было в этом единении божественного и мирского нечто умиротворяющее.

Деревья здесь росли высокие, щедрые на тень, и я чувствовал на своем лице мягкую прохладу.

Наверное, здесь было хорошо людям, приходившим обратиться к Господу с нехитрыми словами. Хорошо настолько, что кто-то несколько раз пытался сжечь эту церковь.

Нашелся человек, которому оказалось мало и этого.

Впалая грудь священника тяжело поднималась и опускалась. Он дышал затрудненно, рывками, после каждого из этих рывков казалось, что это был последний вздох.

Лицо человека покрывали следы недавних ударов. Вынув кинжал, который она носит в ножнах на правом бедре, Франсуаз в несколько взмахов распорола одежду священника и обнажила его тело.

– Его били, – констатировала девушка. – Медленно, с перерывами. По тем местам, где больнее всего.

Я видела подобное в Темном городе много раз, но никогда ударов не бывает так много.

– Старая Мерседес пришла, чтобы убраться в церкви. – К нам приблизился невысокий человек с толстыми щеками. По всей видимости, это и был вызвавший шерифа лавочник. – Я не знал, что делать. Нет ран, чтобы перевязать. Кости тоже не сломаны. Мерседес варит отвар, чтобы наложить на ушибы.