Агентство «Аргентина» - Сербжинская Ирина (читаем книги .TXT) 📗
Он вспомнил вампира-стряпчего: осторожного, вкрадчивого, незаметного.
— Не думаю, что Трефалониус будет инициировать. Во-первых, побоится делать это без разрешения Гинзоги. Во-вторых, то, что вампиры без разбору обращают людей в себе в себе подобных — всего лишь легенда. Новый член клана — это всегда соперник в борьбе за пищу и власть, поэтому вампиры обращают далеко не каждого и лишь тогда, когда в этом есть необходимость. Но точно знаю, что при виде и запахе крови ни один вампир не сможет себя контролировать. Это им просто не под силу.
— Я смотрю, тебе многое известно, — заметил Кемен.
Ньялсага поколебался, прежде чем ответить.
— Знакомый один был когда-то… давно. Охотился на вампиров, вроде Хэрвелла.
Кемен бросил на заклинателя быстрый взгляд.
— И что? Его убили?
— Хуже, — Ньялсага опустил стекло: захотелось глотнуть свежего воздуха. — Отомстили. Поймали, обратили в вампира и отпустили.
— Зачем?
— Всех обращенных первое время сильно тянет домой. Они стремятся найти свою семью: мужья — жен, жены — мужей. Молодые женщины разыскивают бывших женихов, женихи — невест, дети — родителей и так далее. И нет в это время для людей места опасней, чем родной дом! Ну и…
Он помолчал немного, глядя перед собой невидящими глазами, потом тряхнул головой.
— Ладно, вернемся к Трефалониусу. Задачка нам выпала из непростых, — он принялся загибать пальцы. — Сначала — обмануть старого хитрого вампира и спровоцировать его на нападение. Будем считать, что это удалось. После того, как Трефалониус вцепится в шею, неплохо было бы каким-то чудом от него вырваться, а? Молодые, только что созданные вампиры ненамного сильнее человека, но их сила со временем возрастает. Трефалониус же явно не вчера стал кровососом, значит, он очень силен.
— Да, — в раздумье проговорил Кемен. — Как бы унести от него ноги… и клинок, смоченный в крови жертвы вампира.
— Ну, а дальше уже сущая ерунда, — продолжал Ньялсага. — Заколоть Гинзогу кинжалом и справиться со Сворой. Всего-то!
Он снова взглянул через стекло на Дэберхема.
— Когда ведьма узнает, что у нас есть то, что способно ее убить, не сбежит ли она? — спросил Кемен. — Нельзя ее отпускать, рано или поздно она вернется да еще всю Свору с собой приведет!
Ньялсага отрицательно покачал головой.
— Уверен, что не сбежит. Она придет в ярость и мы на своей шкуре узнаем, что такое ее гнев.
Они надолго замолчали. Первым тишину нарушил Кемен:
— Будем действовать, как условились?
— Будем, — эхом отозвался Ньялсага.
Дэберхем посмотрел сначала на одного человека, потом на другого. В глазах ворона явно читалось сомнение.
— А что стало с тем вамп… с твоим знакомым? — нарушил молчание Кемен.
— Он… его убили, — не глядя на собеседника, ответил заклинатель. — Но перед этим он все-таки успел побывать дома.
— А кто его… — начал было Кемен, но взглянул на Ньялсагу и умолк.
Потом вынул из папки еще один листок бумаги и протянул заклинателю.
— А если что-то вдруг пойдет не так? — осторожно поинтересовался потомок Хэрвелла. — Тогда что делать?
Ньялсагу взял листок.
— «Некоторое время после обращения человек думает и действует почти так же, как при жизни. Однако вскоре он познает непобедимую жажду крови и понимает, что его жизнь зависит от питания своими сородичами. Сознание его изменяется: он перестает быть человеком и жизнь других людей в его глазах становится все менее и менее ценной. Годы превращаются в десятилетия, затем — в века и вампир становится опасным кровожадным монстром. Так было всегда, иного пути нет», — вслух прочитал Ньялсага, скомкал листок и некоторое время сидел молча. Потом посмотрел в зеркало и встретился взглядом с Кеменом.
— Если что-то пойдет не так, — проговорил Ньялсага, глядя ему в глаза. — Тогда отрежь мне голову. А потом хватай кинжал и уноси ноги.
…Алина осмотрелась вокруг — все спокойно, насколько спокойно может быть на кладбище — и продолжила попытки уговорить своего спутника вернуться. Но разговор получался односторонним: «Бриммский василиск» отмалчивался и в диалог не вступал, так что мало помалу Алине стало казаться, что она говорит сама с собой.
— Зачем связываться с некромантом? Зачем тащиться на кладбище? Что ты доказать пытаешься? Что его не боишься? Ты пойми, кладбище — это его территория. Пока он здесь находится, ничего ты с ним не сделаешь! А вот он с тобой…
Алина сделала паузу.
Городские власти давным-давно закрыли старое кладбище, со временем оказавшееся в черте города. Ходили слухи, что погост вот-вот перенесут в пригород, а землю отдадут под застройку. Слухи, судя по всему, имели под собой почву: предприимчивые дельцы, уже начали возводить на краю кладбища огромный ангар для крытого рынка.
— Возвращайся в машину, — коротко ответил Лютер. — Закройся и сиди там.
— С какой стати? Меня-то дядюшка Фю не тронет. А вот для тебя он сейчас ночь живых мертвецов устроит!
Она умолкла и подняла голову. Окрестное воронье будто с ума сошло: с пронзительными криками птицы метались в сером небе.
Что-то происходило в мире, что-то невидимое, неизвестное до поры до времени и оттого — особенно жуткое. У Алины упало сердце.
— Вот оно, началось, — пробормотала она, вытаскивая из кармана мобильный телефон. — Почуяли нас!
— Кто? Тут же только некромант, — обронил Лютер и огляделся. — Да и того еще отыскать надо.
Алина с досадой тряхнула головой: на дисплее высветилась строчка «Абонент недоступен».
— Только некромант?! Слушай, если ты такой умный, ответь: как думаешь, почему кладбища заборами огораживают?
— Почему?
— Чтоб удерживать тех, кто находится внутри, самонадеянный идиот! Дядюшка Фю здесь не один, а в компании. И если тебе приспичило сказать ему пару ласковых, то нужно было сделать это за кладбищенской оградой, ясно?! Там он силы такой не имеет.
Она умоляюще проговорила:
— Давай вернемся, а?
Но Лютер на ходу отрицательно мотнул головой, и Алина вздохнула переупрямить «Бриммского василиска» оказалось делом трудным.
Она еще раз попробовала дозвониться до Ньялсаги. Голос в трубке равнодушно сообщил, что абонент недоступен.
— И почему именно ты дядюшке Фю понадобился? — раздраженно проворчала Алина
Лютер пожал плечами.
— А вы зачем Гинзоге понадобились?
— Мы — другое дело. Она нас Сумеречному Ордену продаст, а в обмен за это те-кто-в-сумерках с нее проклятие снимут.
Лютер искоса взглянул на нее.
— Это те чародеи, которые на идее бессмертия свихнулись?
— Они самые. Они собственные жизни за счет чужих продляют, а с бессмертными-то это гораздо проще делать!
— Значит, вы будете донорами жизни для чародеев? — уточнил Лютер.
— Что-то вроде этого… потому мы в свое время оттуда и сбежали.
Алина оглянулась назад, на ворота. С городских улиц долетал шум движения, гудки, далекая музыка, но здесь, на кладбище, протекала своя жизнь. Уже наползал вечерний туман, окутывая деревья, отрезая территорию мертвых от земли, принадлежащей живым.
— А Гинзога… — начал Лютер, но Алина прижала палец к губам и указала взглядом на могилы.
— Не говори лишнего, нас слышат, — тихо проговорила она. — Те, кто под землей. И каждое наше слово передадут ему…
Лютер прищурил глаза, оглядывая ряды могил.
— Правда? — недоверчиво спросил он.
Алина рассердилась:
— Конечно, правда! Ничего о некромантах не знаешь, а собрался с дядюшкой Фю воевать!
— А ты знаешь?
— Знаю!
— Откуда?
Алина сердито фыркнула, но «Бриммский василиск» упрямо ждал ответа.
— Жила когда-то рядом с кварталом Некромантов, — с досадой сказала она. — Очень давно…
— Некромантов?
— Ничего особенного, обычные маги средней руки, просто ремесло у них такое, с миром мертвых связано. Но дядюшка Фю — он совсем другой. С ним связываться я бы никому не советовала!
Она выразительно посмотрела на Лютера, тот пожал плечами.
