Поющие Вечности - Глушановский Алексей Алексеевич (читать книги без .txt) 📗
Артур понятливо отошел от замолчавшей фейри. Собственно, сказанное и не нуждалось в каких-либо пояснениях. От Дини Ши так и несло едва-едва сдерживаемой жаждой крови.
Обратно доехали быстро. Как оказалось, присутствие рядом разъяренной до последней стадии фейри, и не думающей сейчас скрывать свою нечеловеческую природу, просто до невероятной степени ускоряет решение любых вопросов. Ни с выпиской Анастасии, чья фамилия так и осталась для Артура неизвестной, ни с машиной скорой помощи, необходимой чтобы добраться с безмятежно спящей девочкой до дому, ни с водителем проблем не возникло.
Ясно написанное на лице Лаурелин жажда терзать и убивать, громить город и проливать реки крови позволила им даже не задумываться над этими проблемами.
Фейри желает забрать девочку из реанимации — нет проблем. Хоть всё отделение. Нужна машина? — Пожалуйста. Будут ли еще какие-нибудь пожелания? — Нет, уезжаете? Какое счастье! Елена Васильевна, а вы не могли бы задержаться, если разумеется никто не против? — опасливый взгляд на Лаурелин, молчание которой было воспринято как согласие.
Кинув на Артура тяжелый, и не предвещающий ничего хорошего взгляд, тетя Артура осталась вместе с недобро поглядывающим на свою подчиненную главным врачом.
Домой добрались быстро. Водитель, буквально вдохновленный присутствием за своей спиной злобной фейри, выжимал из своей машины все, что старенькая «Скорая помощь» могла и не могла, и доставил их к подъезду просто в рекордные сроки.
Когда Артур попытался взять Стасю на руки, чтоб занести в квартиру, Лаурелин просто зашипела на него, словно огромная змея, защищающая своего детеныша, и вновь подхватила её сама. И лишь доставив её в квартиру, и уложив на старенькую кровать в комнате барда, она соизволила заговорить по-человечески.
— Не будить. Ждать, пока сама не проснется. Дальше трех метров — не отходить. — Смерив барда недоверчивым взглядом, она решила, что её последнее распоряжение требует пояснений, и добавила — Ей нужно твое присутствие. Лучше вообще, держи за руку, пока не проснется. Из её поля зрения вообще не удаляйся, ни в коем случае! Если она очнется и не увидит тебя рядом — будет плохо. Очень плохо! — веско добавила она, и пошла к выходу из комнаты.
— Меня, без нужды, не тревожить. — Уже выходя, промолвила она, обведя тяжелым взглядом замершего у кровати барда и испуганную, не понимающую что происходит Аленку. — Без очень веской нужды! — Хлопнув дверью, она скрылась в глубине Аленкиной комнаты, в которой ночевала прошлой ночью.
— Что случилось? — Немедленно, стоило только Дини Ши скрыться из виду, потребовала объяснений Аленка. В поездке в больницу она не участвовала, и потому, сейчас была крайне растеряна. Ей было непонятно, что могло превратить красивую и дружелюбную девушку, с которой за прошедшее время она практически подружилась, в пышущую злобой и жаждой крови фурию.
— Если б я знал… — Грустно вздохнул парень, присаживаясь на край кушетки, и, как и посоветовала Дини Ши, беря безвольную руку Анастасии в свою ладонь. — Там такое было…
Выслушав рассказанную им историю, девочка только покачала головой.
— Мда… Ну что скажу. Долбо… Лопух ты знатный. Незнакомый ритуал, о котором ты ничего не знаешь, с невнятными перспективами и ценой… К тому же напрочь тобой проваленный, так что ей пришлось тебя спасать, и неизвестно чем за это спасение платить… Причем, похоже, платить немало. Знаешь, на её месте я бы тебя прибила! Ну нельзя же так над девушкой издеваться!
Грустно вздохнув, Артур просто пожал плечами, и перевел взгляд на спящую девушку. — Зато она жива и здорова. А перед Линой я потом извинюсь…
— Сиди уж, извиняльщик. Ей сейчас успокоиться надо. Немного погодя я с ней сама поговорю. Сомневаюсь, что ей в ближайшее время захочется тебя видеть. — Аленка скользнула взглядом по Артуру, и перевела его на пошевелившуюся Стасю.
— Вы что, её так и везли? Завернутой в одеяло и всё?
Артур вновь пожал плечами. — Знаешь, было как-то не до этого. Как Лина её схватила, так и несла. А учитывая состояние фейри, лезть к ней с напоминаниями о важности одежды… Мне, если честно, не хотелось. Так что, вот… Может, у тебя найдется что-нибудь подходящее? — Он осторожно поправил укрывающее спящую девочку больничное одеяло, на данный момент являющееся её единственной одеждой.
— Разумеется найдется. Да и ты, снимай с себя эту тряпки. — Она презрительно подергала за рукав камуфляжной куртки. — Все в крови уделал. — С жалостью взглянув на брата, она перевела взгляд в сторону. — Больно было? — Глаза Аленки, помимо её воли возвращались на кровавое пятно на плече барда.
— Терпимо. — Качнул головой тот, снимая с себя испачканную одежду. — Лина это быстро вылечила. Я, если честно, и не знал, что она так может. Р-раз, — и все. Доводилось мне, конечно, слышать, что Туата де Данаан великие целители, но что настолько… — Он вновь покачал головой, демонстрируя свое изумление.
— Давай сюда, в стирку кину. — Сгребла снятые им вещи Аленка, и вышла из комнаты.
Ходила она довольно долго. Зачем-то заглянула на балкон, а потом задержалась возле закрытых дверей ведущих в её комнату. Когда, она наконец вернулась, на лице девочки было написано сильное изумление. Впрочем, Артур не обратил на это никакого внимания. Его сильно напрягала ситуация, в которой он мог оказаться, если бы Стася очнулась раньше возвращения его сестры. Полностью обнаженная, укрытая лишь одним одеялом, а рядом он, голый по пояс. Пожалуй, объясниться в такой ситуации было бы довольно сложно… — Решил Артур.
— Одеждой, которую принесла Аленка, оказалась пара его футболок, и какие-то, довольно фривольные шорты.
— Извини, — ответила девочка на его недоуменный взгляд. — Уж что было, то и дала. Моя одежда сейчас вся в комнате, а туда я заходить не рискнула. Ненадолго выпустив руку Анастасии из своей, и отвернувшись. Артур быстро одел одну из футболок, пока его сестра быстро одевала все так же крепко спящую девушку.
— Все, можешь поворачиваться. — Наконец скомандовала Аленка. — Занимай свое место, лекарь недоделанный. А я пошла. Надеюсь, ты пока и без меня справишься.
— Куда ты? — Перспектива остаться с бессознательной спасенной одному Артура совершенно не обрадовала. Особенно, если учесть, что спать она еще будет неизвестно сколько времени, и отходить ему от неё нельзя.
— Туда, где я нужнее. — Туманно отозвалась девочка. Взглянула на озадаченное лицо брата и, вздохнув, добавила: — Знаешь, а оказывается, фейри — тоже люди. По крайней мере, плачут они точно так же.
Сорвать эти человеческие тряпки. Привычная броня, ласково опустилась на плечи Лаурелин, словно живой металл мог защитить её от уже случившегося. Возможно, это был самообман, но ей и впрямь стало немного легче. Душила ярость. Тяжелая, злая волна приливала к сердцу, и нестерпимо хотелось убить. Этого придурочного барда, девчонку, из-за которой все произошло, всех свидетелей — за то что не остановили, не помогли… Но убивать было нельзя! Нельзя!! НЕЛЬЗЯ!!! И злые слезы текли по прекрасному лицу молодой фейри.
Лаурелин в который раз вспоминала события прошедшего дня, разбирала в малейших деталях, пытаясь обнаружить хоть один из вариантов, которые позволили бы ей избежать произошедшего, — и вновь и вновь убеждалась, что выхода у неё не было.
Хранительница Вод. Её почерк. Её игра. Она даже не могла винить своего… Этого барда! В конце концов, он, как и она сама оказался всего лишь игрушкой рогатой интриганки!
Ну еще бы! Если уж великая Океанида, для своих деяний нуждается в том, чтобы некий бард был жив, она обеспечит это, невзирая ни на какие желания, как самого барда, так и некой Лаурелин и совершенно неважно чего хочет, или не хочет эта глупая полукровка или полубезумный бард. Все для блага Феерии! Вот только самой полукровке от этого никак не легче.
Почему с ней? За что? Она же еще слишком молода… Может быть, будь Лаурелин воспитана Темными, отношение которых к подобному было намного проще и примитивней, ей и впрямь было бы легче воспринять произошедшее. Но, несмотря на текущую в ней кровь Аннона и службу в ордене Дини Ши, выросшая у Туата де Данаан девушка никак не была готова к тому, что ей придется принять участие в древнем, и давно не использовавшемся большинством светлых племён ритуале. И потому, по её щекам текли горькие слёзы. Слёзы ярости и бессилия.
