Белый Клинок - Мазин Александр Владимирович (читать книги без TXT) 📗
«Моросы!» – подумал Нил и тут только вспомнил, что сам должен быть изуродован. Так же, как и эти существа.
Нил посмотрел на свои руки. Кожа на них была гладкой, чистой. Даже старые шрамы исчезли. Нил потрогал рукой лицо и удивился. Это было не его лицо. Нет, его! Прежнего Нила, каким он был до того, как удар корабельной мачты сплющил нос. И шрам на подбородке пропал. И глубокий рубец на шее, на три пальца ниже уха – след топора.
Толпа не шевелилась. Нил обнаружил, что большинство из моросов прежде были урнгриа. Но присутствовало и несколько бочкогрудых омбамту. И магхар, покрытый серой, с проплешинами, шерстью. Это те, кто стоял впереди. Остальных Нил не видел. Только бесчисленные головы.
И на лицах ближайших, на очень разных лицах, застыло одинаковое ищуще-выпрашивающее, бесконечно печальное выражение.
Нил смотрел на моросов и пытался понять: кто они? Зачем здесь? Для чего идут за ним?
А потом вдруг увидел в четвертом ряду знакомое лицо. Хольдское. Да, Нил хорошо запомнил это лицо: благородный Готр из Атура. Он был первым, кого убил Нил, тогда еще даже не мужчина – юноша, почти подросток. Нил убил его на дуэли. Прямым ударом рапиры – в горло. И сейчас Нил видел черное пятно размером с мелкую монету там, куда вошел клинок.
И тут он понял, что это за толпа.
И невольно сделал шаг назад.
И тогда все они (он догадался!) увидели его!
Моросы бросились разом. Нил хотел бежать – ноги приросли к земле. Десятки жадных рук потянулись к нему. Пальцы их сжимались и разжимались, пытаясь через плечи соседей дотянуться до его плоти. Обступили со всех сторон. Нил подумал: сейчас разорвут в клочья. Но этого не произошло. Хищные скрюченные пальцы впивались – и не задевали. Проходили насквозь. Так же, как стебли голубого тростника. Изуродованные тела, безумные лица…
Моросы не прекращали своих попыток, и в сердце Нила проник страх. Он ощутил, что, и не касаясь, моросы что-то делают с ним. Что-то недоброе…
Он возвышался над ними – цель тысяч настойчивых, одинаковых движений. А призраки заполнили все вокруг, насколько хватало глаз. Нил не мог бежать сквозь них, потому что сама земля держала его.
Страх сменился ужасом, затем – гневом: как они смеют мстить ему? Разве есть среди них кто-то, кого он убил из пустой жестокости? Все они шли на него с оружием в руках! И мертвы потому, что лучшим воином оказался он, Нил!
И разве сам Нил жив?
– Прочь! – вскричал воин.– Подите прочь!
И небо над ним полыхнуло.
Родившийся смерч невидимым жестким крылом смешал обступившие Нила ряды. Вспахал их, разметал и унес прочь. Миг: завертелись вокруг руки, ноги, лица с вопящими дырами ртов – и втянулись в воронку на небе. Или – на земле.
Нил опять стоял один на плоской бесконечной равнине. Только травы теперь не было на ней, одна лишь бурая тусклая земля с разбросанными поверху скальными обломками. А небо и вовсе потемнело, налилось венозной кровью. Оно уже не освещало – напротив, само поглощало свет. Два ока стали черным и алым колодцами в бездне. Словно перевернулся мир и стоял Нил на небесной тверди, глядя на окутанную тьмой землю.
Однако надо было идти. Нил пошел прочь, в густеющую дымную мглу. И теперь острые камни впивались в босые ступни, а почва то становилась холодной, как лед, то обжигала, как песок пустыни.
Внезапно, прямо из мути тумана, возникла гора, вернее, подножие ее, из черного камня, напоминающего застывший лавовый потек. Запах тлена ударил в ноздри Нила. Он удивился: камень не может пахнуть так!
Нил положил руки на черный монолит – он был горяч – и воздух вокруг тоже стал горяч, хотя в горле от него возникал холод.
Нил сильно нажал ладонями на стену, радуясь почему-то ее прочности… И вдруг увидел то, что скрывалось за ней!
Он поспешно отдернул руки, попятился. Быстрее, быстрее… Затем повернулся и побежал так быстро, как только мог, перепрыгивая через обломки камней. А красная почва мелькала под ним, больно ударяла по обожженным подошвам. Нил, который так привык смотреть на мир с высоты собственного роста, как смотрят люди, которым обычен вид чужих макушек, показался сам себе крохотным, не больше ребенка.
Сперва он не сообразил, отчего так. А потом понял. Когда чудовище выпятилось из стены непомерной уродливой головой на морщинистой, обвисшей складками шее и, распахнув безгубый старушечий рот, нависло над ним. И глотка чудовища была тоннелем, который вел туда, за каменную стену, оставшуюся за спиной. За каменную черную стену, к тем…
Сопротивляться было смешно! Просто смешно!
ТЫ ПОГЛОЩЕН!
Я? Я? Я, Нил Биоркит, поглощен? Поглощен!
– Ах-х-сс!
Голый человечек на голой каменной равнине внезапно распрямился, выбросил руки вперед. Ноги его прочно уперлись в шероховатый камень, мускулы напряглись…
Маленький голый человек, озаренный тусклым красным свечением, медленно поворачивающийся на чуть согнутых ногах, сосредоточенный, беспощадный, обводящий взглядом голую красную землю.
Голая красная земля, крохотная шероховатая грань, плоская грань камешка, балансирующего на острие иглы.
А человечек на ней, он почти не виден…
Два вывернутых колодца, два темных глаза – в небе над ним…
Нил, с гулко бьющимся сердцем, оглядывается, щурится, выискивает опасность, выжидает. Сосредоточенный, неторопливый, вызывающий…
Из туманных лент появляется Нечто. Нечто, идущее к нему. Бесформенное и лишающее формы… Непреодолимое…
Маленький мускулистый человечек на плоской равнине. Песчинка…
Я ХОДАТАЙСТВУЮ ЗА НЕГО!
Голая мускулистая спина. Между Нилом и Нечто. Заслонившая…
Тот, кому принадлежит спина, поворачивается – и оказывается мужчиной, пожилым сутуловатым мужчиной на кривых ногах, с тяжелыми покатыми плечами и большим животом. Голым, не особенно видным мужчиной, однако же вдвое превосходящим ростом Нила Биоркита. Вдвое?
А голый мужчина уже подошел, слегка переваливаясь, положил мясистую ладонь на голову Нила, растрепал волосы:
– Я, ТУР,
ХОДАТАЙСТВУЮ
ЗА ЧЕЛОВЕКА.
КАЛА!
ОН МОЙ!
– (МОЖЕТ), ОН (ЗАХОЧЕТ) ОСТАТЬСЯ? (Голос женщины. Голос, услышав который, можно без сожаления умереть.) – ОН ХОРОШ ДЛЯ МЕНЯ!
– ОН – БОЛЬШЕ!
– КТО – ОН? ГОВОРИ!
– ГОВОРИ! – тяжелая ладонь слегка нажала на затылок Нила.
– Я – Нил Биоркит! (трудно шевелящийся язык во рту.)
– КТО?
– КТО?
– Я…– уже более твердо,– человек Нил Биоркит!
– ЭТО – ВСЁ?
– Да.
– ДА!
– ИМЯ СКАЗАНО!
– ИМЯ НАЗВАНО!
Красное стало желтым, потом синим, потом…
Тур стоял, чуть ссутулившись. У него были жилистые босые ступни с толстыми, неровно остриженными ногтями. Очень усталое широкое лицо, основательное и некрасивое. Пожилой мужчина, немало потрудившийся в жизни. Но в теле его – мощь. И мощь эта – не Сила (хотя так звали его), а МУЖЕСТВО.
– Пойдем,– сказал бог Нилу.– ТЫ УНЕС СТОЛЬКО, СКОЛЬКО ЗАХОТЕЛ! А ЛУЧШЕ БЫ – СКОЛЬКО СМОГ! ХОТЯ И ЭТОГО, ВЗЯТОГО, НЕ ТАК УЖ МАЛО! – и подмигнул темным набрякшим веком.
– ЧЕЛОВЕК НИЛ БИОРКИТ, ПОЙДЕМ!
