Заговор против Младших - Тимофеева Лина (книги txt) 📗

— Ты говоришь, что единственное существо, которому удалось покинуть этот мир, было могущественным создателем всего сущего?

— Точно так, — Ашух сделала небольшую паузу. — Впрочем, в последнее время в мире стали твориться чудные вещи. Существа, которым ни создатель, ни природа не предсказывали судьбы кудесников, сумели покинуть мои владения. Однако они воспользовались для этого редким артефактом, последним из наследия умерших богов.

— Чаша Огена, — торжественно сказал Базл, пытаясь незаметно повернуть голову и взглянуть на невидимую собеседницу.

— Да, люди добрались до нее раньше сванов, — усмехнулась Ашух. — Человек появился в этом мире без орудия труда в руках, без крыльев и клыков, без толстой шкуры и мощного хвоста. Я спросила у Родителя, предназначил ли он этих существ в жертву остальным обитателям мира, но тот ответил, что задумал лишь эксперимент для выяснения того, может ли разум быть сильнее когтей и клыков. Но разумны ли были люди? О, они хитры и изворотливы. Поняв, что противостоять другим племенам они сумеют, только вооружившись магией, люди потратили много сил и времени на то, чтобы получить волшебные артефакты, которые несли в себе древнюю силу. Некто Оген похитил чашу, из которой пила напиток бессмертия Ласва. Он сумел основать королевство людей, однако это не делает его, разбойника и грабителя, героем. Он даже толком не понял, что чаша является ключом, а вовсе не очередной колдовской штучкой.

— Ключом к какой двери? — повторил свой давнишний вопрос глиф.

— Ключом от выхода из моего мира, малыш, — выдохнула Ашух. — Уж не знаю, откуда могли узнать про это сваны. Но факт остается фактом — они воспользовались тем, что внимание мое было отвлечено очередным большим противостоянием между людьми и Младшими, омыли чашу священной кровью и были таковы. Надеюсь, ты понимаешь, глиф, что чашу нужно вернуть и как можно скорее. Мне всё равно, где окажутся сваны и в каком обличье они будут продолжать существовать. В конце концов, они интересуют меня не больше, чем фигурки орнамента на Истинном ожерелье. Я хочу, чтобы ты разыскал чашу. У меня нет сейчас времени на это — я должна остановить войну.

— Но мир уже заключен. Король Омас и великий канцлер Хельви подписали договор. Правительница Города драконоборцев стала свидетельницей этого события, — на одном дыхании выпалил Базл.

— Разве это не удивительно — трое людей решают судьбы моего мира! —засмеялась Ашух. — Война идет не между воинами двух враждующих армий, а между магией Младших и магией людей. Я не могу допустить, чтобы она закончилась, как то противостояние пятьсот лет назад. Пусть колдуны убивают друг друга, но они не смеют вредить моим подданным. Мудрые должны быть остановлены раз и навсегда. Пусть для этого понадобятся жертвы. Моя магия жестока и беспощадна, но она направлена на сохранение мира.

— Война между Младшими и людьми будет возобновлена во имя твоих собственных интересов?

— У меня нет своих собственных интересов — только этот мир и его жизнь. Время Мудрых подошло к концу, и они должны будут умереть. Ничто не спасет их. Древние армаги уже закрыли глаза на берегу моря, что за Черными горами. Теперь пришла очередь их подмастерий.

— Я слышал про умиравших армагов на берегу моря, возле Города драконоборцев. Но как же силы новых хранителей, которые появились после похода Хельви в Черные горы, откуда взялись они? — не выдержал Базл. — Разве тот белый армаг, что явился на развалинах башни Ронге Вепрю, не черпает своих сил из нового источника? Разве он не дает новую жизнь старым племенам?

— Слабая магия, которая отказалась от древних сил могущественных артефактов. Да, она не умрет вместе с древними, но какой прок от нее племенам Истинного ожерелья? Что касается посланца, с которым человек по имени Вепрь разговаривал у черной башни, то он не армаг. Я приказала ему представиться так, потому что знала, что человек поверит этой легенде. Он ведь уверен, что видел собственными глазами появление новых хранителей. Мой слуга передал ему амулет, привораживающий драконов. Амулет и мое ожерелье — эта пара древних заклятий положит конец безвременному процветанию Города царей. Впрочем, возможно, что в летописях он и впрямь останется Городом драконоборцев — последние часы своей жизни его горожане проведут, сражаясь с чудовищами.

— Ты уничтожишь Город драконоборцев и спровоцируешь новую войну между людьми и Младшими, госпожа хозяйка, — терпеливо повторил Базл. — И ты, конечно, не испытываешь ни тени страха или раскаяния. Тебе просто недоступны эти чувства. Но зачем же ты рассказываешь об этом мне, госпожа? Или за тысячи лет одиночества тебе надоело болтать с молчащими деревьями и водой? Почему ты не хочешь заключить мир с творениями Родителя? Пусть мы не родные дети твоего мира, но мы не металлические фигурки, которым чужда жизнь. Ты могла бы найти собеседников, которые бы отвечали тебе. Разве не в этом заключается счастье?

— Чье счастье? Счастье людей и Младших? Мне нет до него никакого дела. Куда больше, чем исход войны, меня занимает вопрос, успеют ли жаворонки улететь в долины за Золотыми холмами прежде, чем наступят заморозки. Нам никогда не понять друг друга, не стоит и пытаться. А что касается противостояния между людьми и Младшими, то мне даже не нужно будет вмешиваться, чтобы разжечь его с новой силой. Повторяю — война не закончилась, она идет, несмотря на глупые и наивные договоры.

— Госпожа хозяйка, я хочу посмотреть на тебя, — воскликнул Младший. — Позволь мне увидеть тебя, иначе всё случившееся я сочту просто ужасным сном. Этого ведь не может быть. Это просто мои ночные страхи нашептывают мне в ухо.

— Смотри же, смертный.

Базл очутился на земле. Скинул ли его конь или животное просто пропало из-под всадника, он не понял. По крайней мере, никаких неудобств в связи с исчезновением коня он не испытал. Он стоял на тропе, той самой, по которой всего несколько часов — или минут, или дней? — назад ехал вместе с Литоком и сильфом. А прямо перед ним из глубокого оврага поднималась лесная хозяйка. Ее голова терялась где-то в облаках. Зеленое платье, расшитое удивительными высокими деревьями с нежно-серебристой листвой, начинало слегка расплываться, если смотреть на него долго, а вышитые деревья — покачиваться и шуметь, как будто под порывами ветра. Глиф мог разглядеть высоко над лесными верхушками огромные руки хозяйки мира, которые были сложены на животе.

— Налюбовался? — Голос Ашух прозвучал из поднебесья, как удар грома. — Опять скажешь, что я только страшный сон?

— Нет, госпожа хозяйка, — упал на колени глиф, пораженный величием матери мира. — Верю, что ты и истории, рассказанные тобой, истинны. Клянусь, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы донести их до существ, населяющих этот мир. Однако прежде чем взяться за это задание, позволь мне задать тебе один вопрос. Он очень важен для меня.

— Говори, — ухнуло с небес.

— В чем заключена тайна черной башни Ронге? Отчего колдуны людей не смогли захватить ее и маги Младших не сумели разграбить ее кладовых? Великий канцлер Хельви отослал меня и моих спутников разведать эту тайну, но, видят боги, я уже не успею заняться этим.

— От меня ты не узнаешь об этой тайне, потому что я сама ничего не знаю о ней. Человек по имени Халлен был талантлив. Я даже подумала, что, возможно, Родитель говорил именно о таком разуме, когда предвосхищал судьбу людского рода. Я предложила ему свое покровительство, как тебе. Но этот гордец посмел отвергнуть его. Он объявил, что следует к истине собственным путем и не нуждается в попутчиках. Магия людей и магия Младших изначально враждебны друг другу, однако Халлену, видимо, удалось каким-то образом преодолеть это противоречие. Объединить золотые фигурки в Истинном ожерелье — это было бы настоящее чудо, на которое способен только Родитель. Но Халлен был всего-навсего человеком. Он искал собственный ключ для выхода из нашего мира. Войны помешали ему. Ненависть, которую питают друг к другу племена Истинного ожерелья, оказалась сильнее его дара.