Когда боги спали - Коул Аллан (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Частью рутинной работы являлось стояние у штурвала. Осуществлялась эта задача на мостике, где располагался большой корабельный штурвал. Это колесо со спицами сложнейшей системы приводов, парусов и румпелей поворачивало корабль.
— А как быстро может он летать? — однажды спросил Сафар Бинера. Как раз была очередь Бинера стоять на руле, а Сафар присматривал за компасом.
— От ветра зависит, — сказал Бинер. — И от температуры. Можно за день пролететь триста миль. А можно и тридцать за неделю, когда штиль.
Сафар наблюдал, как Бинер работает со штурвалом. Несмотря на искусную поворотную систему, казалось, он в выборе направления больше руководствовался ветром.
— А что происходит, когда налетает ураган? — спросил он.
— Молимся в основном. А Мефидия творит заклинания. Но больше молимся. Если нет гор поблизости, то отдаемся на волю урагана. Если же горы недалеко, то привязываемся к чему-нибудь и болтаемся. Самое трудное в этой ситуации сесть на землю. А потом во время шторма удержать его на земле. Надо еще найти подходящий по размерам сарай. Только ветер не ждет, пока спустят шары.
Сафар же понял, что самое лучшее место в мире именно здесь, высоко над землей, где не доберется до тебя никто — ни король, ни злодей.
Он вспомнил о той сложной ситуации, в которую угодил в Валарии, и сказал:
— Не больно-то и хорошо там, внизу.
Бинер понимающе кивнул. Сафар уже поведал экипажу о своих горестях.
— Но ведь надо и питаться, — сказал он. — Пища, конечно, может расти на деревьях, но уж никак не в воздухе. — Он пожал могучими плечами. — На земле не так уж и плохо. Вот подожди, увидишь на первом представлении. Ничто так не способствует доброму отношению к людям, как хорошие аплодисменты. Особенно как посмотришь на малышей, на их горящие глазки.
Было уже решено, что Сафар какое-то время поездит с труппой. А чтобы заработать на пропитание, он тренировался в обращении со множеством мелочей, которые входили в программу, имеющую название на цирковом жаргоне «развлечение деревенщины».
— А как ты стал цирковым артистом? — спросил Сафар. — У тебя с детства были способности?
Бинер покачал массивной головой.
— Мои родители были актерами, — сказал он. — И сами происходили из старинной династии актеров. На сцене я появился первый раз, еще когда сосал мамкину грудь. Играл различные детские роли. И продолжал играть потом всю жизнь. Я ведь не вышел ростом, если ты заметил. Отец и мать были нормального роста и не понимали, что происходит со мной. А я начал расти вбок, а не вверх. И уже не мог играть малышей.
Бинер потемнел лицом, вспомнив что-то больное. Затем встряхнулся и продемонстрировал в ухмылке широкие зубы.
— Одно время мел подмостки и выполнял другую грязную работу. И вот однажды над нашим городом появился воздушный корабль, играла музыка, и сверху на нас смотрели люди подобно богам и богиням. Они всех звали за собой. Я сразу же заболел цирком, увидев первое представление. Я умолял Мефидию испытать меня. Она дала мне такой шанс, и с тех пор я с нею. Вот уже пятнадцать лет. Даже это имя — Бинер — дала мне она, в честь карабинов, которые нас держат. Она объяснила, что так же зависит от меня, как и мы от карабинов.
Хотя история жизни Бинера отличалась от историй других актеров, Сафар скоро уяснил, что у них всех есть нечто общее: оказавшись изгоями общества, они создали свое. И дала им этот шанс Мефидия, оказавшись рядом в нужное время, чтобы спасти от существования в той жалкой жизни.
— Если бы не Мефидия, — сказал однажды Каиро, — я так бы и прозябал в своей деревне. — Каиро был как раз тем акробатом, с отделяющейся головой. — Или меня забили бы камнями. Парни гонялись за мной. А если я прятался в доме, они швыряли камни в стекла. И тогда моя мамаша вышвырнула меня на улицу, решив, что пусть лучше меня забьют, чем разнесут дом.
Рабик и Илги — заклинатель змей и змея — кочевали по временным циркам, пока их не отыскала Мефидия. У них как раз возникли разногласия с владельцем цирка — их выгнали, оставив на обочине дороги, ведущей в никуда.
— У нас не было даже медяка на покупку самой маленькой мышки для моего еженедельного обеда, — говорил Илги своим странным мелодичным голосом.
Илги был змеей с человеческим лицом. Он же являлся и душой их номера, и вообще «мозгами на двоих». Рабик, в своем тюрбане и набедренной повязке, представлял собой безмятежное существо, пребывавшее в покое там, где его сажали или ставили. Лишь Илги мог с ним общаться и как-то подталкивать к действиям.
— Он прекрасно играет на дудочках, — сказал Илги. — Хоть и бедняга, и не соображает ничего, но все же он больше музыкант, чем я — человек.
Мефидия спасла женщину-дракона Арлен, когда за ней гналась разъяренная толпа.
— Я спала себе в тенечке и во сне выпустила язычок пламени. А город возьми и загорись. — Арлен вытерла глаза, всплакнув над воспоминанием. — Все произосло случайно, — сказала она. — Я говорила «извините». Но они и слысать не хотели.
Арлен понятия не имела, кто она и откуда.
— Я думаю, папаса выронил меня, когда перелетал в другое гнездо, — сказала она. — Меня отыскала зена одного фермера. И вырастила, как зверюску. А затем я стала подрастать, начались всякие случайности, и муз ее выгнал меня с фермы.
Мефидия, в отличие от остальных, не проявляла такой откровенности. Хотя она и не отказывалась отвечать на любые вопросы Сафара, ответы ее дразнящим образом уходили в сторону от сути вопроса. Об ее жизни можно было только гадать по случайно брошенным намекам.
Много позже, когда Сафар стал ее любовником, он частенько упрекал ее в том, что она скрывает прошлое.
Мефидию это забавляло.
— Я была рождена таинственной женщиной, мой милый, — говорила она. — И эту роль я исполняла всю свою жизнь. С каждым прошедшим годом эта таинственность становится все глубже.
Она зашевелилась в его объятиях, прижимаясь к нему своим мягким телом.
— Кроме того, — сказала она, — я боюсь, что, узнав все, ты разочаруешься. А что, если я всего лишь обычная крестьянская девушка, сбежавшая с первым возлюбленным? Или молодая горожанка, бросившая старого толстого мужа?
Сафар на минуту задумался, затем сказал:
— Нет, в этих образах я тебя не могу представить. Ты никогда не была обычной, Мефидия. Уж в этом я уверен.
— Вот как, милый? — пробормотала она. Мефидия стала покрывать поцелуями его шею. — Ты… действительно… действительно… так уж… уверен? — Она добралась до его губ и замолчала.
Они занялись любовью, после чего она казалась Сафару еще таинственнее. Восхитительно таинственной. И он тут же пришел к выводу, что, наверное, она права, играя эту роль.
Что он знал наверняка, так это то, что силы воли ей не занимать и она является настоящим лидером, за которым охотно идут остальные. К тому же Мефидия была колдуньей.
Сафар ощутил это сразу, как только окончательно поправился. В ней ощущалось нечто большее, чем обычное женское обаяние. Вокруг нее начинали вращаться небольшие энергетические смерчи, заставляя подниматься дыбом волосы на руках Сафара. А глубоко в ее миндалевидных глазах вспыхивали магические искорки, когда туда проникал свет.
Он ничего не говорил о собственных способностях в основном потому, что не знал, как она отреагирует. Вдруг воспылает ревностью подобно Умурхану? Но еще и потому, что он ощутил сильнейшее потрясение после опыта в Валарии и поклялся обратиться к магической стороне своей сути лишь после того, как окончательно поправится.
Очевидно, то же самое ощущал и Гундара. Маленький Фаворит замолчал надолго. Поначалу Сафар решил, что так на него и его близнеца повлияло пребывание в пустыне. И время от времени Сафар доставал из кошеля каменную черепашку и осматривал ее. Идол оставался холодным на ощупь, но легкое присутствие магии вокруг ощущалось. Он подумывал о том, чтобы вызвать Гундара и спросить, не нуждается ли тот в чем, но потом решил, что само заклинание вызова может пагубно отразиться на маленьком Фаворите. Так что пусть отдыхает и сам себя исцеляет.
