Паутина долга - Иванова Вероника Евгеньевна (книги без регистрации .TXT) 📗

Хм. Привычка видеть только дурные стороны вещей, событий и людей никуда не делась. А я-то, наивный, полагал, что избавился от неё. Сомнения громоздятся друг на друга вперемешку с мрачными предположениями. Прямо как у этого... Как говорила вьер? Последнего голоса Круга. Да я, один раз избранный, мог бы им оставаться до самой смерти! Вот старшины-то не знают, бедные...

То, как меня подставил Кайрен, вообще ни в какие ворота не проходит. Я рассчитывал бочком-бочком, тихой сапой уничтожить врагов, а вместо этого увяз по уши. Положим, вьер не станет доводить до сведения ллавана или кого-то ещё мои развлечения в компании весьма занятной зверушки, но наверняка не преминет воспользоваться этой ниточкой, чтобы посадить меня на привязь. Да блондина за все его поползновения удавить, и то мало! И ещё обижается на холодность и язвительность... Я — само великодушие.

— Хочешь сказать, справился бы сам?

— Вообще-то, да. В любом случае, не собирался вмешивать лишних людей в сугубо мою проблему.

Кайрен покачал головой, не соглашаясь:

— А ты не думал, что проблема после кое-чьей смерти сразу переставала бы быть твоей?

— Думал. Очень много думал.

— Что-то непохоже!

— Кай, твоё самовольное вмешательство принесло плоды. Вернув ситуацию вспять, кстати... Очень хочу попросить: не вламывайся в чужие дела, пока к тебе не обратятся. Обещаешь?

— Имеешь в виду, твои дела? — уточнил дознаватель.

— Не только. Вообще. Понимаю, служба такая. Но тогда давай договоримся: свою привычку совать нос во все дырки оставляй у ворот мэнора.

Карие глаза понимающе сверкнули:

— Потому что здесь только ты имеешь на это право?

Вздыхаю:

— Не право. Занудную и обременительную обязанность, которую я бы с удовольствием переложил на кого-то другого, но не могу.

— Ладно, уговорил! — Кайрен, наконец-то, пустил на лицо улыбку. — Дома — никаких служебных дел и рвений.

— Именно. Но поскольку ты собираешься из упомянутого дома уходить, то...

— Ты не просто мерзавец. Ты корыстолюбивый мерзавец, норовящий выпить все соки из доверившихся тебе людей.

— За то и держимся. Однако раз уж сам предложил, перейдём к сокам: хочу попросить тебя об услуге.

— Разумеется, требующей приложения всех имеющихся сил?

Не рано ли он развеселился? Согласен: повздорили, помирились, но это ещё не повод вести себя подобно старым добрым друзьям.

— Разумеется. Только не от тебя, а от писца, который составит перечень адресов.

Блондин заинтересованно приподнял бровь:

— Каких именно?

— Помнишь лекаря, тэра Плеча опеки? Того самого, что снабдил тебя сушёной травой? Таббер со-Рен. Мне нужно знать, где находится ортис его рода. Запомнил? Кроме того, парень, погибший при нападении на патруль... Его имя и дом, в котором он проживал со своей сестрой.

— Это всё?

— Нет.

Я помедлил с ответом, и Кайрен, почувствовав запинку, насторожился:

— Что ещё?

— Совсем личное.

— Боишься доверить мне свой секрет?

— Подбираю слова, чтобы его описать.

Блондин присел на край стола.

— Всё так серьёзно?

— Найди мне Ливин.

— Зачем? Разве она не...

— Она ушла из мэнора.

Карие глаза округлились.

— Когда?!

— Три дня назад.

— И ты молчал?

— Во-первых, мне было некогда успокаивать расстроенные чувства девицы, а во-вторых, тебя эти дни легче застать в управе или поймать в городе, чем ждать возвращения домой.

— Так... — Он поскрёб ногтем большого пальца подбородок. — Понятно. Ты её обидел. Очень сильно?

— А почему не допускаешь обратного? Вдруг она обидела меня?

Кайрен ласково улыбнулся:

— После сегодняшней беседы ни за что не усомнюсь в твоих талантах рушить отношения. Признавайся: сильно обидел?

— Не знаю. Но она даже не попрощалась. И не отругала.

— Значит, сильно, — заключил дознаватель. — Иначе свела бы обиду к ссоре, а потом к счастливому примирению... Ладно, поищу. Но что, всё-таки, произошло?

Я уныло нарисовал пальцем круг в пыли, осевшей на стол.

— Она увидела поцелуй.

Раздавшийся над моей головой смешок в любое другое время был бы воспринят оскорблением, но сейчас всего лишь заставил сморщиться.

— Не мог потерпеть до свадьбы?

— Об удовольствии речи не было.

— А зачем ты тогда целовался?

— Я не целовался. Меня целовали.

— Ещё лучше! А ты покорно стоял, разинув рот?

Вообще-то, так и было. Разорвать хватку гаккара в тогдашнем состоянии (да и в лучшем из состояний) я бы не смог при всём желании, а раздвоенный язык, щекотавший горло, недвусмысленно предупреждал: не дёргайся.

— Неважно.

— Ох... — Блондин встал и направился к двери. — Ладно, дядюшка Кайрен попробует вернуть мир и покой в стены этого дома. Сегодня не обещаю: надо поспрашивать уличных зевак, но если она не покинула город, найду.

— Спасибо.

— «Спасибом» сыт не будешь! — Справедливо возмутился дознаватель. — Плату скинешь?

— На следующие три месяца после уже оплаченных. Если, конечно, ты задержишься в Келлосе.

— Теперь непременно постараюсь! — Подмигнул он с порога.

Так. Поручения розданы, остаётся ждать их выполнения: всё равно, мне не под силу отыскать в большом городе следы одной-единственной девушки. Адреса других означенных лиц можно было бы раздобыть, но Кайрен сделает это быстрее и надёжнее. Собственно, ему и напрягаться не придётся: имя убитого и прочие сведения о незадачливом игроке находятся в отчётах дела, проходившего по Плечу дознания, и всё, что необходимо, только копнуть ворох бумажных листов... Впрочем, у меня ведь тоже есть поручение, выданное самому себе. Нужно разобраться в причинах исчезновения скорпа без предупреждений и объяснений. Кто сможет пролить свет на загадочную историю? Только её непосредственный участник. Вернее, участница. Одна из ядовитых сестричек. Значит, отправляюсь в «Перевал». Но сначала...

— Хис, иди сюда. Пожалуйста.

Цокот по полу. Жаль, что собаки не умеют втягивать когти, подобно кошкам: после нескольких ювек пребывания в доме нового обитателя придётся класть ещё один слой лака на паркет.

Звука разбега или отталкивания не слышно, но пёс одним прыжком оказывается на столе. И правильно, нагибаться мне трудновато, а так смотрим друг другу в глаза и можем поговорить, как серьёзные лю... Просто серьёзно.

— Извини, — достаю из варежки и кладу на стол комок слипшегося песка. — Я испортил часть твоего тела.

Хис принюхивается (или делает вид), потом поднимает голову, ожидая продолжения. Оправданий? Я бы с радостью, но в чём оправдываться? В том, что не хотел умирать? В том, что собирался ради собственного спокойствия убивать? А я не раскаиваюсь, стало быть, просить прощения за всё остальное, кроме капель крови, попавших на песчинки, не буду.

Иначе действовать не мог. В ремесле что главное? Управление. Передача намерений мастера, мысленных и телесных, инструменту, находящемуся в руках. Если цепочка разорвана, как бы ни старался, хорошего результата не получишь. А то и вообще никакого: что толку лелеять в голове грандиозные планы и быть неспособным перенести их хотя бы на бумагу посредством пера и чернил? Поэтому я и не взял с собой Хиса, удовольствовавшись горсточкой песка, несущей в себе душу Зверя. Мне нужен был инструмент, понимающий меня не с полслова или полвзгляда, а ещё задолго до превращения мыслей в какую-либо форму. Пёс не смог бы действовать согласно моим указаниям. Да и не стал бы: попросту уничтожил бы всех присутствующих, едва почуяв угрозу для меня. Не спорю, на крайний случай сошло бы, но... Слишком уж я люблю те крохи самостоятельности, что остались в моём распоряжении.

Вьер была права лишь отчасти: грех на душе никому не приносит пользы. Но моя нерешительность была только кажущейся. Пришлось бы убивать, убил бы. Без сомнений и колебаний. Значит, на что-то всё же надеялся, а надежда бывает вреднее, чем трусость: когда медлишь, боясь последствий, в минуту опасности побеждает забота о собственном благополучии, а когда до самого последнего момента ждёшь, что противник одумается, можешь пропустить смертельный удар. Впрочем, я бы не пропустил. Я был больше готов к схватке, чем к примирению. И если честно, мне совсем не хотелось отступать после того, как... Стихия послушно исполнила мою волю.