Шанс на жизнь, шанс на смерть - Киселева Алена (книги бесплатно без .txt) 📗

— Ладно, отдыхай, — я поднялась на ноги, поёжилась: здесь было по-осеннему холодно, и, чтобы не продрогнуть окончательно, следовало немедленно заняться обустройством ночлега. — Кейрен, иди за хворостом, надо развести огонь, а то я в сосульку превращусь.

— Вот ещё! Сама иди, — гордо отвернулся вор, с неприступным видом сидящий на высоко выпирающем из земли толстом корне.

— Могу и сама пойти, — покладисто согласилась я, ядовито ухмыльнувшись. — Только ты отправишься со мной.

— Зачем это? — непонимающе нахмурился Кейрен.

— А затем, что наедине я вас не оставлю, — терпеливо объяснила я и, дабы твёрдость моей позиции не вызывала сомнений, прислонилась к ближайшему дереву, сложив руки на груди и всем своим видом демонстрируя готовность хоть до рассвета стоять на этом самом месте.

Кейрен одарил меня долгим мученическим взглядом, но разжалобить меня сейчас было практически невозможно, поэтому он раздражённо закатил глаза и встал.

— Ладно, но только не надейся, что я буду тебе помогать, — недовольно буркнул вор, рассеянно отряхиваясь, и прогулочным шагом направился в сторону.

— Уж как-нибудь сама справлюсь, — зло и на тон громче, чем следовало бы, ответила я, вынужденно следуя за ним.

Глава 14

Свободно лежащих веток, пригодных для разведения огня, в этом безветренном туманном месте было преступно мало. Каждый новый трофей приходилось добывать самыми изощрёнными способами: то виснуть на дереве, силясь дотянуться до какого-нибудь сучка, то выкапывать длинную подгнившую палку из-под плотного слоя влажных листьев. Руки у меня замёрзли, я исцарапала ладони и в грязи извалялась по локоть, а степень моего раздражения грозила достичь в скором времени критической точки, чему в наибольшей степени способствовал Кейрен. Меня дико бесило, что он прогуливался вокруг, изображая прилежного туриста на экскурсии и насвистывая что-то себе под нос. Терпение моё иссякло, когда я с натужным пыхтением тянула толстую, скользкую от сырости ветку из тугого сплетения корней, а Кейрен с философским выражением лица за этим наблюдал, продолжая трепать мне нервы какой-то приставучей мелодией.

— Ты можешь заткнуться, а? — на выдохе выпалила я, и тут палка наконец высвободилась, лишая меня равновесия.

Я распласталась по земле с грязной метровой веткой в обнимку, не имея сил и не испытывая желания подняться, а Кейрен неторопливо обошёл меня и встал прямо за моей головой. Не без удовольствия глядя на меня сверху вниз, он перестал свистеть и задал мне встречный вопрос, совершенно нелепый и неожиданный:

— Вот чем я тебе так не нравлюсь? И чем так нравится он?..

Я не стала уточнять, кого он имел в виду, но и обсуждать эту тему не особенно хотела.

— Вы мне оба совершенно не нравитесь, — ворчливо ответила я, поднимаясь на ноги и засовывая подмышку скромную охапку собранного тяжким трудом хвороста.

— Да нет, — невесело усмехнулся Кейрен — неужели вопрос моих предпочтений действительно волновал?! — Хоть ты и защищаешь меня постоянно, но симпатии ко мне не испытываешь и вообще относишься ко мне пренебрежительно, как к багажу. На него ты по-другому смотришь и говоришь с ним иначе, я же вижу.

— Знаешь что, Кейрен, хочешь узнать, что я думаю о тебе и что — об Игнисе, так это не секрет. Только давай я буду заниматься пустой болтовнёй, а ты — работать, — ехидно предложила я, устало стирая грязной рукой пот со лба.

Поразив меня до глубины души, Кейрен без вопросов забрал у меня охапку и бодро направился к перспективной куче сухих листьев, жестом предлагая мне начинать. Честно сказать, я не ожидала от него такой покладистости и совершенно не знала, что сказать. Решив, что заминка вызовет обманчивое впечатление неискренности, я стала импровизировать.

— Ну, начнём с того, что багажом я тебя не считаю. Вы с Игнисом оба в одностороннем порядке мои друзья, что обязывает меня при случае вас спасать, и это объясняет, почему я до сих пор не дала тебя прикончить. А если посмотреть с другой стороны, то я для тебя никто. Ты считаешь, что я ни на что не способна, кроме как заслонять тебя от праведного гнева «обидчиков» да показывать дорогу к определённого рода сокровищу. Остаётся только удивляться, откуда такое впечатление — ты же много знаешь обо мне! А вот Игнис относится ко мне более уважительно, соответственно и говорю я с ним по-другому. И смотрю на него, если, как ты утверждаешь, такое имело место быть, потому что он, в отличие от некоторых, личность интересная. А что касается симпатии… Признайся, тебя просто коробит, что я тебе на шею не вешаюсь: с твоим самомнением это никак не стыкуется, правда?!

— Ничего подобного, — недостаточно искренне возмутился Кейрен, рассыпав в порыве чувств половину хвороста по сторонам. — Разве я что-то преступное предлагал? Ты привлекательная девушка, я тоже вроде не урод. Мы взрослые люди, почему бы не провести пару вечеров с пользой?

— Даже если и так, в чём я лично сильно сомневаюсь, — недоверчиво фыркнула я, — ты не в моём вкусе, в конце концов, — я насмешливо подмигнула Кейрену, опешившему от такой прямолинейности.

— А он, значит, в твоём? — мрачно уточнил вор, с трудом переварив моё замечание.

— Нет, он тоже не в моём, — устало ответила я, несколько покривив душой. — А какой ты, однако, собственник — ни себе, ни людям…

— Он даже не человек, а не пойми кто!

Вот так и переходят на личности…

— А ты — вообще вор, — парировала я.

— Да он, считай, тоже вор, — не растерялся Кейрен.

— Он скорее специалист широкого профиля, — усмехнулась я. — Чего ты на него взъелся, делишь шкуру неубитого медведя, то бишь не добытый ещё ремадис? Не меня же, в самом деле.

— И тебя тоже, — упрямо возразил Кейрен, для пущего эффекта даже поворачиваясь ко мне: в его карих глазах, кажущихся в сумраке почти чёрными, светилось желание единоличного владения всем, что под руку попадётся.

— Да ладно тебе, Игнис на меня и не претендует, — отмахнулась я, уверенно беря курс на лагерь: после таких задушевных разговоров я начинала понимать наёмника, молчащего днями напролёт.

— Не претендует, говоришь? — Кейрен загадочно хмыкнул и замолк наконец, видимо, поражённый моей наивностью.

Маленький костерок, который нам с трудом удалось развести в здешней сырости, почти не давал ни тепла, ни света. Я сидела в опасной близости от огня, зябко кутаясь в одеяло. Сколько времени прошло, я не знала: понятия времени суток на границе не существовало, а мои часы приказали долго жить, что меня ужасно нервировало. Кейрен и Игнис мирно спали по разные стороны от костра, а я, хоть и чувствовала усталость, не ощущала ни малейшего позыва к дремоте. Возможно, уже завтра мы подойдём к конечной точке нашего путешествия, и меня это пугало. Всё, что происходило до сих пор, было просто приключением, таким, о котором я мечтала, и я старалась не концентрироваться особо на цели похода, чтобы не проникаться зазря ложной надеждой. Мне слишком сложно было свыкнуться с мыслью о смерти, чтобы добровольно повторить всё с начала. Я честно старалась не слишком верить в загадочное лекарство от всех болезней, ибо даже его название звучало чересчур сказочно для реальной жизни. Однако, несмотря на мои попытки жить сегодняшним днём и не надеяться на призрачный шанс спастись, замаячивший впереди, в душе зародился хрупкий хрусталик надежды — опасная игрушка: маленький и красивый, а если разобьётся — изрежет всё вокруг острыми осколками. Но если эти мысли мне ещё кое-как удавалось гнать, то тема взаимоотношений внутри нашего разобщённого трио то и дело всплывала в голове. И чего Кейрен так упорно меня добивается, где он там нашёл эту мифическую «привлекательность»? Для верности я даже достала из сумки зеркальце, невесть как пережившее все мои приключения, и с любопытством заглянула в его глубины, но нет — с той стороны на меня смотрело знакомое лицо. Всё как обычно и даже хуже: синяки под глазами, плохо смытая грязь на лбу, спутанные волосы — причёсыванию я уделяла минимум времени. Лицо осунувшееся, взгляд усталый, потрескавшиеся обветренные губы… Только сами глаза выделялись ярким пятном на фоне общей серости: в глубокой зелени радужки отражалось пламя костра, а под слоем усталости даже просвечивало некое насмешливое выражение. Отложив зеркало, я критически осмотрела другие видимые части тела, в том числе исцарапанные руки с поломанными ногтями, одну из которых украшали едва затянувшиеся следы от нижней и верхней челюстей тапи (вымокшую и перепачканную повязку пришлось снять), то бишь два ряда глубоких, неприятно саднящих при движении ранок. Закончив осмотр и убедившись, что претендовать тут абсолютно не на что, я встала, подхватывая одеяло и накидывая его на плечи поверх куртки и решила пройтись. Пейзаж не радовал разнообразием: словно ленивый художник нарисовал несколько кривых деревцев, усыпанную осенней листвой землю и затянутое туманом небо и потом размножил эту показавшуюся ему удачной картинку в фотошопе. Взгляд остановить было не на чем, и это ввергало в уныние… Я замёрзла, но что-то приятно согревало кожу на груди, и я вспомнила про подаренный мне амулет. Вытащив его из-под рубашки за тонкую цепочку, я положила кулон на ладонь, с улыбкой представляя прежнего его владельца — загадочного оборотня-без-лица, а для меня — просто Кирма. Ведь я встречалась с ним совсем недавно, а кажется, прошла целая вечность… Подержав на ладони распространяющий мягкое тепло амулет, я опустила его обратно за ворот рубашки и хотела уже вернуться к лагерю, когда отчётливо услышала в тишине шелест крыльев. Раньше на границе я не видела ни одного живого существа и не слышала никаких посторонних звуков — поначалу это угнетало, но сейчас я уже привыкла, и тихий шорох молотом ударил по ушам. Шелест приближался, потом вдруг замолк и совсем рядом раздалось нечто среднее между «кар» и «гав». Я покрутила головой и почти сразу обнаружила нарушителя порядка на ветке одного из ближайших деревьев, не выглядящей достаточно прочной, чтобы удержать вес метровой птички. Птички с чёрным оперением, но одним белым штрихом на крыле…