Орден необычных - Довыдовский Кирилл (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
– Место, еда, вещи, – перечислила Сайта. – Как вы это все находите?
– Все зависит от главного, – ответил Клиф. Они прошли мимо кучки людей, увлеченно следящих, как пожилой наперсточник с совершенно бенаюсовской улыбкой на лице выуживает драгоценные пластинки из чересчур полных карманов. – Сколько у него фантазии, насколько он прислушивается к остальным. Лезва старается почти всем заниматься, выгоды не упускать.
– Много у вас воришек?
– Пробуют многие, но и попадаются почти все. Есть такие стражники, которые только этим и занимаются. Потом суд и либо на каторгу, либо продают. Некоторым руку отрубают, если судья так решит.
– Руку? – удивилась Санея. – Но какой смысл. Можно ведь продать…
– Способ устрашения, – ответила за парня Сайта. – Мальчишку дороже, чем за пару золотых, не продашь, а от воровства ущерб намного больше.
– На моей памяти двоим из наших руки отрубали, – произнес Клиф. – Первый-то ничего – смеялся даже, хотя потом от лихорадки умер. А вот второй сильно переживал. Под повозку бросился.
– Сам? – ужаснулась Санея.
– Иногда такое бывает, – ответил парень. – Когда лет по семь, по восемь – чаще всего… Хотя один, его Кивиком зовут… ну или Угольком еще… он бросился и не умер. С тех пор хромает очень сильно, зато рисовать стал. Его постоянно просят. Кстати, видите паренька?
Клиф указал на убогого вида мальчишку, сидящего в пыли с треснутой чашкой в руках. Рядом с будничным видом, с каким Плишка мог бы подкидывать людей высоко в воздух, цирюльник пытался удалить пожилому мужчине катаракту – судя по тому, как он стучал зубами, денег у него не было не только на врача-мага, но и на обезболивание. Несколько человек стояло рядом и смотрело. А что? Один из трех человек лишался зрения. Сайта бы на его месте еще и плату за просмотр брала, хотя вряд ли он нуждался в деньгах. У него спросили, вправляет ли он переломы, он ответил, что да, пусть ему только объяснят, как это делается.
– С цирюльником договариваются, чтобы он давал сдачу самыми мелкими пластинками. За это ему при случае находят клиентов. Попрошайки – обычно самые младшие, ну и те, кто под лошадь попал или кого избили когда-то очень сильно родители там или из другой шайки мальчишки, но таких обязательно защищать надо. Среди взрослых-то попрошаек редко настоящие увечные встречаются. Вон того парня Самти зовут. – Клиф кивнул на мальчишку с перебитым локтем. Когда он шевелил плечом, предплечье болталось под ним словно пришитое. Женщина, вся наряженная в украшения из фаянса, бросила ему монетку, он тут же забормотал что-то благодарное. – Когда мать умерла, отец перестал его кормить, в итоге мальчишка попался на воровстве. Продавец стражу звать не стал, бросил его на землю и руку оттоптал – после этого он к нам попал. Ну а охраняет его Укол. – Клиф указал на долговязого парня, прислонившегося к углу мастерской «Любые изделия из дерева». – Не знаю, как его по-настоящему зовут.
– А если с взрослыми бандами пересекаетесь? – спросила Сайта.
– Если просто кто-то хочет поделиться заставить, то ничего. У Лезвы всегда есть, чем ответить. Если же настоящая банда, таких несколько в Сенате, то приходится либо переселяться, либо договариваться. Лезва платит Логану, но, насколько я знаю, не очень много.
– А вообще банды в Сенате – реальная сила?
– В окраинных районах, в центр они не лезут.
Сайта кивнула. И правлению и домам было выгодно, чтобы в центре царил порядок. Это же такой контраст: тяжелая работа, проблемы и страхи обычной жизни в трущобах, и защищенный праздник в центре. Начало турнира служило сигналом, что горожанам пора потратить накопленные со времени предыдущих соревнований эмоции и деньги. Сайта не могла не оценить красоты замысла.
– Сколько у Лезвы таких, как Укол? – спросила она.
– Семь.
– Считая тебя?
– Не считая.
Обгоняя их, босоногий паренек едва не угодил под груженную песком телегу. За ней по мостовой тянулось несколько желтых струек: тем, что высыпалось за одну поездку, наверняка можно было бы наполнить не одну сотню песочных часов.
– С посланиями многие бегают? – спросила Сайта.
– Поначалу почти все пробуют, а уж потом, если не получается, то что-то другое… – Клифу пришлось резко отпрыгнуть в сторону. К магазину «Краски любого цвета» пристраивали второй этаж, и время от времени прохожие вынуждены были проявлять сноровку. Предупреждения «Кирпич!», как правило, запаздывали. – Это не так просто, как кажется. Не подойдешь же к первому встречному на улице. Нужно места знать, ну и чужим не попадаться: послания ведь не только в своем районе – по всему городу приходится разносить.
– Тогда я тем более не понимаю, – Сайта вспомнила, что про мальчишек, передающих послания, ей рассказывал Гринам. – Это же дети. Почему они не могут взять деньги и забыть, что их просили?
– Не могут. Если послания не будут доходить, деньги платить перестанут. Старшие за этим следят и в случае чего очень строго наказывают.
– Понятно… Тогда еще скажи: в вашей шайке сколько человек читать умеет?
– Трое, – спокойно ответил Клиф. Он был почти как Кан: если его какие-то вопросы и удивляли, виду не подавал. – Лезва умеет. Еще Карандаш и Огонек.
– Карандаш? – Про Огонек-то еще ясно: Ремтик, к примеру, тоже рыжий, а вот Карандаш…
– У него постоянно карандашик за ухом, на бумажках что-то записывает постоянно, штуки всякие придумывает. Лезва хотел его выгнать, но он посоветовал, как можно денег найти.
– Я б его раз в месяц выгоняла.
– Лезва так и делает.
Клиф несколько часов показывал им, где в Сенате просят милостыню. Где легче всего заработать на посланиях. Где работают карманники – за их шайкой было «закреплено» два небольших рынка и несколько улиц, густо заселенных магазинами и ремесленными мастерскими. Несколько мальчишек, этим нередко занимался сам Клиф, искали для Лезвы любые потенциально полезные сведения. Дети не так заметны: им легче подслушать разговор стражников, вызнать, что планируют на ближайшую ночь банды. Так избегали множества различных опасностей: когда кто-то из боссов решит обложить шайку данью или какой-нибудь маг сделает большой заказ на детей. Клиф назвал пару трактиров: «Шепот умирающего» и «Винный погребок», где находиться было особенно полезно.
– А девушки среди вас есть?
– Конечно. – Если Клиф видел в толпе или за работой кого-то из знакомых, он тут же объяснял, кто это и чем занимается. Они видели, как мальчишки покупали призмы радости: «С этими уже ничего не сделаешь», и как стражник намеренно мешал мужчине со значком гильдии шкурников догнать стянувшего у него кошелек парнишку: «Лезва этому платит».
– Много девушек? – переспросила Сайта.
– Меньше, чем парней, но не слишком, ну и немного другого возраста они. Мальчишки-то даже совсем мелкие сбегают, а девчонки обычно лет с двенадцати-тринадцати. Чаще всего, когда мать умирает или если отец, а мать тут же за другого выходит.
– И что с ними случается?
– Часть возвращается, когда есть-спать захочет, часть пропадает. Все остальные либо по борделям, либо к нам.
– И чем они занимаются?
– Тем же, что и парни. Самые красивые со временем к старшим прибиваются. С ними же потом и уходят. Остальные – кому как повезет. Бывают, что замуж выходят, бывает, домом удовольствий все заканчивается.
На улицах стало заметно меньше народу – они отклонились от центра. Здесь стояло больше жилых домов, на трактирах в большинстве случаев не было вывески. Одно из зданий больше походило на особняк древнего вампира.
– Приют для умалишенных, – пояснил Клиф.
– Как выбирают место?
– Главное – безопасность, чтобы нельзя было застать врасплох, чтобы не было посторонних. Одиночке легче место найти. Сначала дети просто слоняются по улицам. Первую ночь, как правило, проводят, где придется. Потом просто ходят по рынкам, трактирам – в общем, везде, где есть еда. В конце концов, если твердо решил домой не возвращаться, либо пробует что-то украсть, либо идет на свалку. Ночует в парке в зарослях кустарника, в канализационных выходах, на крышах – в любом укромном месте, куда может забраться ребенок. А вот если человек много…
