Провидица (СИ) - Григорьева Юлия (книга жизни .txt) 📗
— Гален, — наконец отозвалась девушка, — а в тех войнах, в которых вам довелось участвовать?
Зачем она спрашивала об этом? Катиль и сама затруднялась ответить. Она знала о войнах, она знала о тех законах, что царят среди ратников, лассов и сайеров. Победитель получает все — основное правило, которому не могли противостоять ни церковь, ни рассуждения философов и мудрецов. Если взят замок, все его богатства и женщины принадлежат победителям. И насилие в таком случае не осуждалось, оно было обыденным, привычным и даже нормальным. Более того, лаисса Альвран не собиралась порицать своего спутника и собеседника, если подобное происходило с ним. Ее собственный отец и братья считали "закон победителя" справедливым. Но ласс Корвель уже выбился из того представления, которое было у Катиль о нем изначально. Наверное, ей хотелось утвердиться, что тот, кого она избрала для своей добровольной помощи, не похож на других. Или это ее проснувшееся так неожиданно сердечко желало этого, но лаисса ждала ответ с необычайным трепетом.
— Кати, — Гален не мог отделаться от снедавшего его чувства неловкости. Ему до крика не хотелось обсуждать с девушкой свою постель, но он понимал, что от него ждут ответа, и для Катиль он почему-то важен. — В каждом замке есть женщины, которым положено ублажать своих господ и их гостей, если на то будет воля господина. В вашем замке должны были жить служанки для услады, — девушка кивнула. Она знала наложниц лассов Альвран, таковые в замке имелись. — Они есть в каждом замке, не только в Валимаре. И могу вам сказать, опираясь на свой опыт, разницы между благородной лаиссой и служанкой на ложе нет. Порой служанки даже более живы и горячи, чем чопорные дворянки. Если есть выбор между верещащей девицей, пытающейся выцарапать мне глаза и женщиной, которая знает, что от нее ждут, и как доставить наслаждение господину, то я выбираю наслаждение. Тягу к благородным пленницам чаще имеют простые ратники… К Нечистому, Кати! Я не хочу говорить вам всего этого, зачем вы заставляете меня?! — все-таки вспылил Гален Корвель. — Я больше не скажу вам ни слова.
— Мне достаточно того, что вы сказали, — кивнула девушка. — Вы знаете, о чем говорите. Кому, как не вам знать разницу между благородной лаиссой и служанкой.
Лаисса Альвран развернулась и направилась обратно в деревню. Мужчина некоторое время смотрел ей вслед, но вскоре догнал и преградил дорогу.
— Катиль, я требую, чтобы вы немедленно объяснились. Что, ради всех Святых, сейчас было?! — в негодовании воскликнул ласс Корвель. — Вы ждете от меня ответа, желая убедиться, что на моей совести нет насилия над женщинами в захваченных замках, и я, как последний дурак, честно отвечаю вам. Чем вас не удовлетворил мой ответ?
Лаисса Альвран сложила руки на груди и с вызовом взглянула в лицо бывшего сайера, угадывавшееся в предрассветных сумерках.
— Меня ваш ответ вполне устроил, — ледяным тоном ответила она.
— Тогда, за каким Нечистым, ваш гнев? — Корвель так же скрестил руки на груди и ответил упрямым взглядом.
Катиль фыркнула, попыталась обойти мужчину, но быстро поняла, что он не намерен ее так быстро и легко отпустить. Лаисса вспыхнула, открыла рот, чтобы дать наглецу отповедь, но тут же вновь закрыла и нахмурилась. Ей самой была непонятна эта вспышка. Разве не должна она быть удовлетворена тем, что Гален Корвель подтвердил ее чаяния? Она желала удостовериться в том, что он отличается от многих и удостоверилась. И что же теперь? Да, он предпочитает покладистых служанок чопорным и гордым лаиссам, потому что они дают ему…
— Получайте свое наслаждение с кем хотите, ласс Корвель! — с неожиданной злостью воскликнула Катиль. — Меня это не касается.
После этого все-таки обошла опешившего от ее вспышки мужчину и поспешила отыскать двор, где приютили их с бывшим сайером. Как назло, двор никак не желал находиться, зато за спиной вновь послышались шаги Корвеля. Он положил ладонь на плечо благородной лаиссе, вынуждая этим прекратить метания по деревенской улице.
— Поправьте меня, если я не прав, Кати, — насмешливый тон мужчины привел девушку в еще большее раздражение. — Я поначалу подумал, что вас задели мои слова о разнице между служанкой и благородной дамой. Я решил, что в вас взбунтовалась честь дворянки. Но вас разгневало то, что я получал с кем-то наслаждение?
— Это совершенно неприличный разговор, ласс Корвель, — отчеканила Катиль, скидывая с плеча ладонь Галена. — И я требую, чтобы вы прекратили его. Немедленно!
— Кати…
— Лаисса Альвран и никак иначе, — заносчиво оборвала его девушка и поспешила в дом, стремясь спрятать смятение и пылающие щеки.
Смешок, понесшийся ей в спину, не улучшил настроения благородной лаиссы и не умерил ее гнева. И когда отряд покидал деревню, Катиль намеренно не замечала поглядывающего на нее ласса. Обвинить своего собеседника в невоспитанности оказалось проще, чем задумываться над истоками своего гнева, а невеж лаисса Альвран не любила. И вся ее нелюбовь пала сейчас на голову бывшего сайера. Сам же виновник недовольства маленькой лаиссы находился в приподнятом настроении, о причинах которого тоже не желал задумываться. Ему было хорошо, и мужчину это вполне устраивало.
Глава 20
Гетт ничем не смог поразить маленький отряд, успевший разделиться на две части, еще за час езды до города. На воротах стояла полусонная стража, не обратившая внимания на благородную лаиссу, въехавшую в сопровождении служанки и пяти воинов. Катиль пренебрежительно кинула монету — плату за въезд, и страже сразу перехотелось связываться с высокомерной дамой. Впрочем, им было лень даже спросить имя лаиссы и узнать о цели прибытия в городок, несмотря на требования ласса — смотрителя Гетта.
Катиль так же не заостряла внимания на страже. Ее намеренная брезгливость стала своеобразным щитом, за которым скрывалась ее тревога за ласса Корвеля, с которым они успели вновь повздорить, когда Гален навязал ей шестерых ратников, вместо ранее оговоренных двух. Лаисса Альвран нервничала из-за того, что у бывшего сайера для защиты осталось так же шесть воинов, а ироничная усмешка, которой ласс ответил на замечание девушки, и вовсе рассердила.
— Кати, вы не можете даже представить, насколько мне дорого и приятно ваше волнение обо мне, но оно излишне. Поверьте, я сам стою пятерых, — увещевал негодующую лаиссу Гален Корвель.
— Напыщенные индюки теряют свои головы и попадают на трапезный стол, — ответила Катиль.
— Это ваше предсказание? — изломил бровь Корвель, продолжая поглядывать на нее насмешливым взором.
— Это мое предостережение, ласс Корвель. И если вы хоть чуть разумней индюка, то не станете слепо совать голову под нож мясника, — ответила лаисса, но вместо ожидаемого ответа услышала:
— Клянусь, дорогая моя лаисса, я буду обходить стороной все мясные лавки.
Смерив упрямого мужчину недовольным взглядом, Катиль пришпорила лошадь, и, больше не желая вести пустой спор, первой устремилась к Гетту.
— До чего же хороша в гневе! — воскликнул бывший сайер и обернулся к ратникам, спрятавшим улыбки. Корвель натянул на лицо маску привычной надменности и рявкнул. — Вперед!
Всю оставшуюся дорогу Гален Корвель не выпускал из поля зрения маленькую лаиссу, следя, чтобы она добралась до города без приключений, но не приближался, чтобы даже подозрений ни у кого не возникло, что они могут быть знакомы. Катиль за всю дорогу не обернулась ни разу, чем немного расстроила мужчину, но он быстро избавился от ненужных сейчас мыслей. Ему было о чем подумать, например, как вывозить сундук с золотом из Гетта.
— Гейр, — подозвал он к себе одного из оставшихся ратников. — Как только въедем в город, найдешь повозку, достойную благородной лаиссы.
— Лаисса Альвран будет недовольна… — попробовал возразить ратник и удостоился ледяного взгляда господина.
— Найдешь повозку, в ней поедет сундук, — закончил Корвель. — Если надо будет туда посадить в повозку еще и лаиссу Альвран, я собственноручно ее туда засуну.
