Сыны Амарида - Коу Дэвид (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
И потом, у него на плече сидела такая великолепная птица. Глин здорово привязался к ней за два года тренировки и работы. Глядя на ее грациозный полет и силясь отыскать ум в сверкающих глазах, он с легкостью забывал, что птица-то не настоящая. В любом случае это искусственное существо было идеальным убийцей, что Глин весьма уважал.
Калбир толком не говорил, кто за всем этим стоит. Несомненно, это был Седрик, но у Верховного лорда не хватило бы средств, чтобы создать шестнадцать таких птиц. Стало быть, участвовал и монарх, но Калбир всячески избегал его сторожевых отрядов. Глин знал по опыту, что избегать сторожевых отрядов всегда неплохо, особенно если надо выбить из Наля дополнительные средства. Не то чтобы Глин хорошо знал о планах монарха, но, судя по тому, что ему было известно об Уэрелла-Нале, Матриархию не особо интересовало производство оружия. А в Стиб-Нале не нашлось бы достаточно умных голов. Тем более не следовало опасаться нападения Аббориджа или Тобин-Сера на Наль. Но монарх все же явно кого-то боялся.
Глин покачал головой и снова подумал о птице. Кто бы ни стоял за всем этим, он не жалел средств. Механические ястребы двигались как живые, отвечали на команды и даже предугадывали тактику противника. Технология, необходимая для их создания, выходила за пределы понимания Глина. Ему хотелось сохранить свою птицу, даже, может быть, за часть своего вознаграждения. Может быть.
Даже помимо этого работа была не так уж плоха. Приходилось много ходить и скверно есть, но все остальное Глина вполне устраивало. Начиная лет с двенадцати, когда он впервые почувствовал себя взрослым, Глин знал, что обладает единственным подлинным талантом. Он не просто был хорошим убийцей. Он знал, что многие из тех, кто ушел наемниками в Абборидж, не вернулись, а ведь они тоже умели убивать. В отличие от них Глин знал, как уничтожать людей с минимальным риском для себя. Он знал множество способов отъема человеческой жизни, ведь убийство одного, даже самое осторожное, это предостережение для сотен. Может, именно его осторожность и привлекла Калбира. Сначала Глин был не в восторге от работы — ему больше хотелось остаться в Брагор-Нале, где все знакомо и имеются ценные связи. Он никогда не покидал Лон-Сер и не проявлял особой тяги к познанию окружающего мира, но Калбир уверил, что его навыки очень пригодятся, что придется не просто убивать, но и оставлять улики, свидетельствующие против кого-то другого. В общем, в Каэре все это оправдалось.
Первый год пребывания в Тобин-Сере приходилось заниматься всякой ерундой: вандализмом, воровством, поджогами. Важно было соблюдать естественную последовательность, как сказал Калбир. Глин быстро устал от этой детской работенки, но в Каэре все изменилось.
— А вот теперь никого не щади, — сказал ему Калбир во время их последней встречи. — Разрушай все, убивай всех, только оставь одного свидетеля.
Это уже было на что-то похоже, ради этого стоило сюда ехать. Громить Каэру было весело, и прошло все как надо. Сюрпризов и проколов, в общем, не было. Метальники и птицы сработали великолепно. И все же перед сегодняшним заданием Глину хотелось напомнить Кедару: не показывать камни, пока они не подойдут совсем близко. Разъяренная толпа с палками и инструментами не слишком большая радость, сплошной напрасный риск. И потом, хотелось сказать Кедару, чтобы тот сам выбирал свидетеля. Было непохоже, что девочка из Каэры переживет потрясение. Они убили ее родных и сожгли ее дом, так что сохраненная жизнь вовсе не такая большая радость. Но Кедару почему-то нравилось убивать детей — слабость, которую Глин уважал, хоть и не понимал в полной мере.
Они шли часа два, и тени их расстилались по степи, по мере того как солнце клонилось к горизонту. Боль в ногах Глина все усиливалась; наконец он не выдержал, снял ботинки и, сопротивляясь искушению зашвырнуть их в Мориандрал, сунул в карман плаща. Оказалось, что босиком идти значительно легче, так что передвижение их ускорилось. Они пришли к деревне как раз перед наступлением сумерек и, остановившись, чтобы прикрыть свои камни, двинулись дальше. В четверти мили от первых домов они перекусили и стали ждать, пока полностью не стемнеет.
Сидя в траве и глядя, как появляются звезды, Глин почувствовал покой, обнявший его, подобно давней возлюбленной. Так было всякий раз перед началом работы: казалось, что все вокруг движется медленнее, он успокаивался и видел мир с невероятной ясностью. Он никогда не спрашивал Кедара, испытывал ли тот что-нибудь подобное: в такие минуты было трудно говорить, а потом как-то не хотелось обсуждать. Но странное дело: перед работой гигант точно так же замыкался в себе. Возможно, именно поэтому Глину так нравилось с ним работать.
Наконец последние лучи солнца погасли. Глин посмотрел на напарника и кивнул. Они встали и, открыв камни, направились к Излучине. Когда они подошли к первому дому, Глин с удовлетворением отметил, что жители вовсе не подозревают об их визите. Он положил большой палец на кнопку на посохе и кивнул Кедару. Энергия полилась по стволу метальника, и из камня вырвался красный огонь. Раздался взрыв. Кедар точно так же расправился с соседним домом. Люди внутри закричали. Наружу выскочил мужчина с топором, и Глин почувствовал, как с его плеча вспорхнула механическая птица. Донеслись крики, поодаль стали собираться люди, у некоторых были факелы. Он знал, что рано или поздно придется иметь дело с толпой и что это неважно, потому что у местных жителей не будет шанса.
После этого Глин ненадолго утратил чувство времени. Они с Кедаром шагали мимо домов с убийственным упорством, разбрасывая снопы алого пламени и посылая черных птиц за беглецами. Здесь стояли в основном крестьянские дома, почти такие же, как в Каэре. Они располагались довольно далеко друг от друга, и для полного их разрушения требовалось время. К центру поселения напарники подошли через полчаса, но здесь их продвижение ускорилось. Для ответной атаки набежала толпа, и птицы смогли убить сразу многих. Глин и Кедар нацелили посохи на окружающие их лавки, механические ястребы носились по воздуху с обагренными кровью когтями.
Вокруг царил хаос, но Глин был спокоен, словно бы в трансе. Только внезапный тревожный крик Кедара привлек его внимание к двум точкам света желтой и оранжевой, — быстро приближающимся с юго-запада. Но было уже поздно.
Четвертый день пути во всех отношениях напоминал предыдущие. Баден слегка опережал Сартола и старался останавливаться только для того, чтобы накормить и напоить лошадей. Он редко заговаривал с Магистром и был крайне скуп на слова. Но если раньше подобное поведение задевало Сартола, то теперь молчание Бадена тревожило его. Облегчение, которое он испытал вечером, слушая, как Баден засыпает, быстро прошло, и остались серьезные сомнения. Вчера Сартолу удалось убедить себя, что Баден всему поверил и что его удалось разговорить, но сегодня уже казалось, что это не так. Баден вел себя как прежде, но его молчание приобрело новое, пугающее свойство. Он больше не выглядел человеком, погруженным в свои мысли; Сартолу теперь казалось, что Баден строго следит за собой, словно боясь сболтнуть лишнее.
Он уже начал подумывать, не расправиться ли со своим спутником. Как раз тогда, когда его помощь могла оказаться бесценной, противостояние Магистра или, еще хуже, обвинение с его стороны могло помешать Сартолу стать Премудрым. Сартол мог выбирать. Он мог дождаться прибытия в Амарид и, если Баден окажется в оппозиции, публично обвинить его в измене. Однако в подобном случае шансы обоих Магистров были не более чем равны. Но можно было избавиться от Бадена прямо сейчас и обвинить его в сотрудничестве с предателем Оррисом. Представить все факты в нужном свете не составляло труда. Транн, конечно, воспротивится, но он дружит с Баденом, и его тоже можно представить участником заговора. А еще Сартол привезет с собой посохи Джессамин и Передура — единственное свидетельство того, что произошло в Роще Терона. Решение было принято. Оставался, стало быть, Баден. Сартол улыбнулся. Он позволил себе нешуточно рискнуть, но, сделав выбор, почувствовал облегчение. Все надо будет осуществить очень скоро: сегодня, самое позднее — завтра. Скоро они войдут в Лес Тобина, а воевать с Баденом в лесу будет труднее.
