Книга 2. Быль о Холодном Огне - Олненн Иней (мир книг TXT) 📗
Ковчень вернулся за полночь, принес двух зайцев и куропатку.
— Я кое-что нашел, наставник, — сказал он. — Хочу, чтоб ты взглянул. Находка нерадостная.
Хьярги посмотрел на спящего Дима, потом на луну, что сияла над головой в красной дымке, и сказал:
— Идем.
Ковчень привел его на прогалину, еще не заросшую после лесного пожара. На прогалине чернело что-то бесформенное.
— Что это? — встревожился Хьярги.
— Подойди поближе, наставник.
На выжженной земле лежал мертвый орел. Его огромные крылья, размах которых в небе был могуч и красив, при падении изломались о ветви деревьев. Из груди птицы торчала стрела, стрела тихо светилась, не то сама по себе, не то отражая лунный свет.
— Это Месгиор, — прошептал Хьярги. — Сын Кугуна.
— Это большая беда, наставник! Кому и зачем понадобилось убивать его?
И тут они услышали крик и поняли ответ.
Ковчень был моложе и сильнее, он первым бросился к костру, и Хьярги отстал. Невидимый сильный удар настиг его у самой кромки деревьев, он увидел, как опрокинулась луна, и упал на землю, застланную пеплом недавнего пожара.
…Пепел был в его сердце, пепел был в его мыслях. Его тело, и без того худое, едва угадывалось под одеялом. Хьярги угасал на глазах.
Уже несколько часов вместо дыхания Риэл слышала тяжкий хрип. Она неотлучно сидела возле старика, иногда ее сменял Кирч. Огдалим суетился с целебными травами, но они не помогали, и на его румяном лице все чаще появлялись слезы, которые он не в силах был удержать. Не произнося, как обычно, ни слова, появлялись Хокрам и Грумвор, хмуро переглядывались и снова исчезали.
— Оставь свои зелья, Огдалим. Они мне не помогут. Где Ковчень? Где Дим?..
Каждое слово давалось Хьярги с трудом. Риэл водой и вином смачивала его губы, и глаза старика благодарно улыбались ей, потому что губы улыбаться уже не могли.
— Ковчень погиб, наставник. А Дима мы отыщем, клянусь.
Старик долго лежал в лесу без помощи, один. Атака, которой он подвергся, была столь внезапной и мощной, что он не смог защитить ни Дима, ни себя. Риэл и Кирч наткнулись на него случайно, потом обнаружили остывшее кострище и возле него — изрубленного Ковченя. О том, что с ними был Дим и Дим оказался наследником Эрлига, они узнали только в Кибале, куда принесли умирающего Хьярги.
— Не уходи, Хьярги, пожалуйста! — просила Риэл, сжимая его неподвижную высохшую руку.
— Я виноват, — Хьярги закрыл глаза, чтобы никто не видел, в каких муках корчится его душа.
— Ты ни в чем не виноват! — подбородок Огдалима дрожал от еле сдерживаемых рыданий. — Это я, я должен был догадаться, кто есть Дим на самом деле, и оставить его в Кибале!
Закусив губу, Кирч мерил шагами комнату. К нему подошла Риэл и с тихим отчаянием спросила:
— Почему, ну почему он не защитил себя? Почему не убил того, кто нападал?..
Кирч взглянул на нее и так же тихо ответил:
— Хьярги не имеет права убивать.
Старик был ему и другом, и отцом, и учителем. Кирч страшился перемен, которые неизбежно придут, если Хьярги покинет их мир сейчас, когда грядет великая битва.
— Я виноват в том, что не смог отстоять Дима, — сказал Хьярги. — Это моя ошибка, и за нее эльямарам угодно призвать мою душу обратно. Пусть будет так.
Риэл прижалась к его руке щекой, глаза ее были сухими и блестели. Какие слова помогут там, где над человеческой душой начинается власть богов?.. От чувства собственного бессилия тяжело болела грудь.
— С восходом солнца придет новое время, и другие люди будут жить в нем. Долина стоит на пороге неведомой эпохи, и скоро решится, какой она будет.
Тихо и незаметно вошли Хокрам и Грумвор.
— Черный Король узнал, что юный Ингвар Стиэри жив. Боюсь, за жизнь Дима Черный Король потребует ваши жизни. Пока он этого не сделал, поторопись принести в Лигрию Огонь, ормита.
— Я сделаю это, — глотая слезы, прошептала Риэл.
— Поднимите меня.
Кирч с одной стороны, Огдалим — с другой осторожно приподняли почти невесомое тело и положили под голову и спину несколько подушек.
— Хокрам. Грумвор. Огдалим.
Старцы, живущие в Кибале, приблизились.
— Откройте им лабиринт. Я знаю, это запрещено. Но я прошу вас сделать это.
— Ради тебя, Хьярги, — Хокрам склонил седую голову. — И ради Долины.
Королевский лабиринт — это сплетенная глубоко под землей зловещая паутина черных ходов, в которую никогда не проникал солнечный свет. Закон запрещал смертным спускаться в него и запрещал называть место, где он находится. Войти в лабиринт могли лишь бессмертные, обладающие знаниями и редко — ормиты и их стражи. Войти в лабиринт могли короли, но только — мертвыми, чтобы обрести в усыпальнице свое последнее пристанище.
По расхожим легендам, лабиринт хранил в себе несметные сокровища, они копились там в течение многих веков, в абсолютной тишине озаряя холодные стены разноцветным сиянием. Многие поколения аврисков, именовавших себя искателями, посвятили себя поиску этих сокровищ, и многие сгинули, так и не сумев раскрыть тайну лабиринта, получившего второе название: королевский капкан.
С течением времени лабиринт превратился в предание, в него мало кто верил, разве что отчаянные авантюристы вроде Дарка Авита еще рождались на свет, но и тех остались единицы.
Несколько тысяч лет обладающие знаниями, а в народе просто колдуны, охраняли лабиринт, окружив его непроницаемой завесой молчания, изгнав саму память о нем. Однако прах представителей королевской династии, ведущей начало от Эрлига Белого Тура, продолжали хоронить только здесь. Так повелели эльямары, и ослушаться их было нельзя. Покоился здесь и прах последних короля и королевы, принявших смерть от копий степняков на поле боя под Хемринвердом.
…Вокруг кромешная тьма. Под ногами хрустит сухой песок. Покой королевского лабиринта редко тревожит звук людских шагов. Сюда хотели попасть Дарк, потом Дим. Что желали увидеть они здесь? Оба искала сокровища королей, и ни один, ни другой даже не подозревали, как далеко и как тщательно сокрыты они от людей. Оба верили в несбыточную мечту, Дим оказался к ней ближе всех: он был в Кибале, и лабиринт спал, недосягаемый, у него под ногами, а мальчик так и не узнал об этом. Он станет королем и будет править Долиной столько лет, сколько отпущено судьбой, и придет его смертный час. Погребальное пламя поглотит его тело и обратит в прах, и ряды аврисков расступятся перед одетое в черное с золотым безмолвной фигурой Приходящего Старца. Он заберет этот пепел и унесет с собой, в усыпальницу королевского лабиринта, и никто не сможет проследить этот путь.
Хокрам вел Риэл и Кирча без факела, потому что не нуждался в свете. Он, как и Грумвор, и Огдалим, знал лабиринт, все ходы и ловушки, и знал, как бьется его сердце.
Они шли долго, очень долго. Риэл чудилось, что королевский капкан затягивает их все глубже и уже никогда не выпустит из своих когтей. Это был другой мир, недоступный чувствам и пониманию, человеческая душа не могла постичь его, как не могла постичь тайны и величие моря и неба. Разгадав лабиринт, человек познает истину, но такой человек еще не родился и, быть может, не родится никогда.
Риэл кожей ощущала могучий протяжный зов, идущий из дремучих глубин ходов и тоннелей, и боялась откликнуться на него. Нащупав в темноте руку Кирча, она ухватилась за нее и заставила себя вспомнить о солнце, о Калин-озере, о том, что она владеет Огнем. Рука Кирча крепко сжала ее ладонь, делясь с нею уверенностью и силой.
— Мы пришли, — сказал наконец Хокрам.
Кирч и Риэл оказались в дубовом лесу, рядом с высоким крутым холмом. Небо окрасилось густой синевой, в которой полыхал золотой с красным закат, алые тени легли на деревья и травы. Над замершей в тревожном ожидании землей, как выпавший из костра уголь, горела Марах Азбар — багряная звезда.
На холме стоял Хок-Браскит, храм, в который Риэл несла Огонь. Сколько раз в мыслях виделся ей этот обряд — безмолвный разговор человека с Огнем, таинство, сокровенность которого никому не позволено нарушить. Но наяву все оказалось не так. Вокруг холма плясали огни, в уши ударил звон стали, яростные крики вспороли тишину.
