Жребий принцессы - Тарр Джудит (читать книги txt) 📗
— То же самое, вероятно, они говорят о нас, — возразил Сареван.
Зха'дан фыркнул. Даже если бы он не купался каждый день и тщательно не следил за собой, эти маленькие кусачие твари все равно не заинтересовались бы им. Паразиты не любят магов, пусть это всего лишь ученик колдуна зхил'ари.
Видимо, Сареван до сих пор излучал эти магические волны. Во всяком случае, насекомые его не беспокоили. Он улегся, закрыл глаза и попытался не думать. Это оказалось трудной задачей. Прошлой ночью, после благословенной передышки, его снова посетил тот же сон. Прежний мрак, прежний страх. Однако завершился он странно, и Сареван одновременно боялся и надеялся, что это было не пророчество, а простое сновидение, порожденное желанием и страхом, а также образом жизни.
Воспоминание об этом сне не оставляло его до сих пор, хотя он желал бы стереть его из памяти. После мрака предвидения, прочерченного молниями, вокруг разлился мягкий свет. На стенах из серого камня горели лампы; везде висели богатые гобелены, замысловато расшитые переплетающимися изображениями зверей, птиц, цветов и отделанного драгоценными камнями дракона. Сареван лежал на чем-то мягком, погрузившись в истому, и на какое-то время освободился от всех своих страхов и неотложных дел. Он чувствовал некую странность в том, как он лежал, в ощущениях своего тела, но это не вызывало у него тревоги. Непонятнее было то, что сердце его трепетало и пело.
Чьи-то легкие пальцы ласкали его щеку. Это прикосновение, такое реальное, заставляло его дрожать от удовольствия. Сареван повернул голову. В своем сне он вовсе не удивился и тем более не испытал панической тревоги, которая при пробуждении заставила бы его подскочить. То, что Хирел лежал рядом с ним, было замечательно и совершенно правильно; все его маски были сброшены, а на губах играла теплая улыбка пресыщения. Разум Саревана даже не удосужился превратить его в женщину. Хирел был немного старше и гораздо выше (невероятно, но он был не ниже самого Саревана) и бесспорно оставался мужчиной.
Может быть, он что-то сказал. Сареван так и не узнал этого, потому что Зха'дан разбудил его, позвав на предрассветную молитву, после которой их ждал целый день пути.
И в течение всего дня Сареван ловил себя на том, что то и дело выслеживает глазами этого мальчишку, — непростое дело для человека с тяжелым позолоченным шлемом на голове. Ему не удалось заметить никаких признаков того, что Хирел мог внезапно вырасти и сравняться с ним в росте. Тело Саревана не испытывало того страстного томления, которое охватило его во сне, хотя принц Асаниана в своих простых доспехах был прекрасен. Прямой и гордый, он скакал на своем коне с грацией прирожденного наездника.
Это все разум, сказал себе Сареван, лежа в своей одинокой постели. Это он перепутал тело с душой. В постели Хирел ему не нужен.
Тогда почему, — спросила какая-то маленькая и ехидная часть его существа, — почему ты мечешься и дрожишь, словно любовник, которого разлучили с возлюбленной? Потому что этот сон свел его с ума. Потому что в Первый День Осени ему исполнится двадцать один год, а его тело так и не познало ни одной женщины, как, впрочем, и ни одного мужчины, но вот его разум, его дикий разум ребенка-мага, слишком хорошо знал и тех и других.
Литания боли привычно зазвучала в его голове, но почему-то на этот раз у него не хватило терпения дочитать ее до конца. Он попытался посмеяться над собой. Во всем виноват воздух Асаниана, насыщенный распутством. Сареван нарушил здешние представления о приличиях, и его стараются сделать похожим на жителей Золотой империи. Может, ему еще и волосы перекрасить в золотой цвет, а кожу выбелить до оттенка слоновой кости?
Приподнявшись на локте, Сареван оглядел себя в мерцающем свете ночной лампы. Он был все тем же замечательным образчиком смешения рас и гораздо более неистовым воплощением мужественности, чем ему хотелось бы. Он кое-как прикрылся, натянув на себя рубашку, в которой здесь было положено спать. Этот старый дурацкий обычай оказывался полезным для того, кто не желал открывать чужому взору свое состояние.
Зха'дан даже не пошевелился, когда Сареван перешагнул через него. Он медленно побрел по незнакомым переходам. Движение несколько охладило его. На улице никого не было. Стражники Араноса подозрительно оглядели его, но не стали задерживать.
Огни в кухне были потушены, а повара и судомойки храпели в унисон. Лицо Саревана осветила озорная улыбка. Пусть он принц королевской крови и мужчина, но ведь он еще молод, а старые проделки быстро не забываются. Он отыскал неизвестно кому принадлежавшие сладкие лепешки и флягу легкого кисловатого вина, которым, очевидно, и перепились все присутствующие. Завязал лепешки в салфетку и забрал флягу.
Маленькая дверь открылась навстречу звездному небу и ночной прохладе. Сареван оказался в садике возле кухни. Дул легкий ветерок, он прогонял зловоние, исходившее от кучи навоза. Возле стены стояла скамья, почти скрытая ветвями дерева, увешанного спелыми плодами. Сареван сел на скамью, прислонился к стволу и насытился лепешками и плодами, запивая из фляги. Жар, охвативший его тело, потух, боль утихла. Он потянулся, чтобы сорвать еще одно сладкое яблоко.
Его рука замерла. Кто-то приближался к нему, мягко ступая по ковру из трав. Воспоминания о детских провинностях заставили Саревана напрячься для побега. Но тут он вспомнил, что уже давно перестал быть сумасбродным мальчишкой и никто не осмелится теперь поднять на него руку из-за кражи.
Наконец он сорвал яблоко и напряг зрение. К нему приближалась не одна, а две фигуры. Одна из них, огромная грациозная тень с зелеными сверкающими глазами, шагала на четырех лапах.
Сареван позабыл о своей вине, о своих проблемах, об обжорстве и даже о яблоке в своей руке. Юлан навалился на него, распевая радостную песнь.
— Брат, — пропел в ответ Сареван голосом, похожим на любовное мурлыканье. — О мой брат!
Юлан боднул его в живот. Сареван упал поперек тропы, головой прямо в ароматные травы. Он прильнул к могучей шее и рассмеялся, вдыхая мускусный аромат кота и запах шалфея, а Юлан, яростно рыча, делал вид, что хочет сожрать его. Это была настоящая любовь. И он позабыл обо всем, даже о сладком яблоке, которое все еще держал в руке. Рассмеявшись, он обхватил Юлана за шею и вскочил на ноги.
И при этом чуть не сбил с ног человека, появившегося вместе с Юланом. Каждой клеткой своей кожи Сареван мгновенно осознал, что это женщина. Он отпрянул назад, бормоча какие-то извинения.
Слова застряли у него на языке. Силуэт незнакомки приобрел знакомые очертания обыкновенного бесполого асанианца, может быть, даже евнуха. С прической жреца Уварры, в одеянии мага. Темного мага.
Прозрение и свет звезд озарили лицо, преобразив кротость евнуха в спокойную уверенность женщины. Ее нельзя было назвать прекрасной, но ей этого и не требовалось. Рядом с ней его тело звенело как струна.
И тем не менее сердце его оставалось холодным. Она пришла вместе с Юланом. Черная колдунья. Она видела его в нескрываемой радости. Теперь она знает об одной из его слабостей.
Юлан, мурлыкая, прижался к нему. Кот не был околдован, иначе Сареван узнал бы об этом. Зло не коснулось Юлана.
Вероятно, женщина прочитала мысли Саревана. Казалось, происходящее забавляет ее.
— Твой брат — великий охотник, — сказала она. — Ты знаешь, что он способен учуять даже слабый запах силы? Он выследил меня, заставил встать с постели и привести его к тебе.
Выучка Саревана подсказывала ему, что она лжет: ни один слуга тьмы не говорил правду. И тем не менее он знал, что все так и есть. Юлан действительно умел чувствовать магию. То, что он нашел мага и потребовал проводить к потерянному брату, было очень на него похоже. Кот знал, что к простому человеку обращаться не следует из опасения быть подстреленным.
И все же именно темный маг… Сареван свирепо уставился на кота. Он чувствовал себя преданным.
Юлан уселся, зевнул и принялся вылизывать лапу. Он сморщил нос — ему не нравился запах шалфея. Да, ведьма действительно забавлялась.
