Мечи Дня и Ночи - Геммел Дэвид (книги онлайн TXT) 📗
— Воля хорошо.
— Тогда вы приняты. Голокожих убивать нельзя... без моего приказа. Драться между собой нельзя. Поняли? Мы все братья. Семья. — По их лицам он видел, что они не понимают его. — Вы больше не одни. Ваши враги — мои враги. Враги Шакула и Гра-вы. Мы все друзья. Мы... Как объяснить, чтобы до них дошло? — спросил он Шакула.
— Мы стая! — сказал тот. — Стая Красношкурого. Четверо, дружно закивав, отозвались эхом:
— Мы стая! — Они взвыли и затопали ногами. Когда опять стало тихо, Шакул спросил:
— Куда теперь, Красношкурый?
— Обратно к месту нашей стоянки. Отдохнем день-другой. Обратное путешествие было медленным. Шакул послал часть стаи вперед, а сам вместе с Гравой остался сопровождать Ставута. Тот, хотя и устал до предела, наотрез отказался ехать на ком-то.
На стоянке джиамады принялись за мясо, которое перед уходом подвесили высоко на деревьях. Ставуту есть не хотелось. Он сидел один, снова и снова перебирая в голове события этого дня.
«Я человек, — думал он, — притом человек просвещенный. Но крестьян мучили и убивали не джиамады, и не джиамады рубили лежачего. Джиамад как раз остановил меня и положил конец страданиям офицера».
Он знал, что этот день навсегда останется для него Днем Зверя, и его жег стыд, ибо зверем был он сам.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Обеспокоенный Гильден повел солдат на восток. Алагира не было слишком долго, и сержант опасался, не случилось ли с ним чего. В воинском мастерстве своего капитана Гильден не сомневался, но конь Алагира мог оступиться и сбросить всадника в пропасть или придавить его своей тяжестью. Один их солдат в прошлом году погиб оттого, что конь, упав, лукой седла проломил ему грудь. Несчастье может случиться даже с самым умелым и отважным наездником. С Гильденом поравнялся молодой Багалан. По правилам командовать полагалось ему, как единственному оставшемуся офицеру, но этот хитрец, быстро смекнув, что у Гильдена опыта куда больше, промолчал и подчинился приказу сержанта.
— Почему ты всегда отказывался от повышения? — спросил он теперь. — Я же знаю, что Алагир дважды пытался произвести тебя в офицеры.
— Семейная традиция, — с непроницаемым лицом ответил Гильден. — Мы крестьянская кость и офицеров терпеть не можем. Если бы я принял чин, отец бы со мной разговаривать перестал.
— Боги! Так он еще жив? Сколько ж ему, лет сто?
— Шестьдесят восемь! — рявкнул сержант. — И если твой шаловливый конек убил Алагира, я с тобой такое сделаю, что не забудешь, хотя бы сам жил сто лет.
— Я уже жалею, что сыграл с ним такую шутку. Глупо вышло, но я же не знал, что землетрясение будет.
— Скверный вид у этого склона, — заметил, подъехав к ним, крепко сбитый кавалерист.
— Скверный, — согласился Гильден. — Поэтому езжай вперед и проверь его.
— Почему я?
— Ты ж знаешь, Барик. Самые опасные задания получает тот, от кого проку меньше всего.
Барик ухмыльнулся, показав сломанный передний зуб.
— А не потому ли, что ты задолжал мне свое жалованье за месяц?
— Да, на мое решение отчасти повлияло и это.
— Нет никого хуже человека, не умеющего проигрывать, — сказал Барик и стал осторожно спускаться. Дважды его конь оскальзывался, но Барик, пожалуй, был лучшим наездником в их полусотне, и Гильден верил, что он спустится благополучно.
— Поезжай за ним, — сказал сержант Багалану. — Я соврал, сказав, что он у нас самый никчемный, но сейчас говорю чистую правду.
— Как с офицером разговариваешь, дедуля? — Парень хмыкнул и двинулся вслед за Бариком.
«Мне и верно пора быть дедушкой, — подумал Гильден. — Пора поселиться на двух акрах земли, которые мне полагаются за мою службу. Смотреть, как зреет мой урожай и пасутся мои лошади. И чтобы детишки у ног копошились».
«А жена?» — кольнула непрошеная мысль.
Гильден был женат дважды. Первую он пережил, со второй ошибся. Одиночество помутило его разум. Она завела шашни с соседом. Гильден вызвал его на дуэль и зарубил, о чем жалел до сих пор. Тот человек ему нравился. Потом он пошел на площадь, сломал свой венчальный жезл и отдал его половинки священнику Истока. Его жена потом вышла за купца и переселилась на торговый корабль.
Поэтому внуков у него нет, на земле, пожалованной ему за двадцать лет службы, распоряжаются арендаторы, а сам он сидит в седле и готовится спуститься по опасному склону.
Вздохнув, он поднял руку и повел отряд вниз. Барик и Бага-лан уже добрались до твердой земли. Гильден, направляя коня по их следу, вскоре присоединился к ним. Оба молчали и были чем-то встревожены. Гильден, посмотрев в ту же сторону, увидел коня Алагира, стоящего с опущенными поводьями.
— Ну что ж, — сказал он, — будем готовы к худшему. Путь преграждали поваленные деревья, но он заставил своего коня перескочить через них и оказался рядом с брошенным скакуном. Тут же, на куче земли, сидел Алагир.
— Хороший денек, так и тянет вздремнуть, — сказал Гильден, стараясь не выдать своего облегчения. Алагир молчал. Мало-помалу у оползня собрались все остальные. — С вами ничего не случилось?
— Я должен показать тебе кое-что, — сказал тогда Алагир. — Барик и Багалан пойдут с нами, а остальные посмотрят потом, в свой черед.
Гильден спешился и залез туда, где сидел капитан.
— Что с тобой стряслось, парень?
— Все и ничего. Иди за мной и сам все поймешь.
Трое дренаев пошли за ним по коридору. В склепе все остановились как вкопанные и уставились на Бронзовые Доспехи.
— Это не может быть то, о чем я думаю? — спросил наконец Гильден.
— Может. То самое и есть.
— Кто-то шутки над нами шутит, — предположил Барик. — Не бывает так, чтобы обыкновенный оползень взял и открыл такое сокровище.
— Мне всегда хотелось посмотреть, какие они были на самом деле, — с почтительным трепетом сказал Алагир. — Я и подумать не мог, что они так прекрасны.
— Только что от них толку, раз они заперты в хрустале, — посетовал Багалан.
— Это не хрусталь. Что-то вроде иллюзии, — объяснил ему Алагир. — Просунь туда руку. Я уже пробовал, и у меня вышло.
Багалан, последовав его совету, ушибся о твердую глыбу, вскрикнул и с укором воззрился на Алагира.
— Я чуть пальцы себе не сломал!
Следующим попробовал Гильден, но и его встретило твердое, без единого шва стекло. Он тщательно ощупал всю переднюю сторону куба — никакого отверстия. Сменивший его Алагир медленно, неуверенно протянул руку. Она прошла сквозь хрусталь, и пальцы сомкнулись на рукояти меча с крылатым эфесом. Меч без усилия вышел из ножен.
— Как, во имя Истока, ты это сделал? — ахнул Багалан, все еще потирая ушибленные пальцы.
Алагир, вздохнув, отдал меч Гильдену и сел на каменный выступ.
— Неправильно это, — сказал он. Гильден подсел к нему.
— Расскажи толком, парень. Что тут творится? Рассказав про голос, который привел его к Доспехам и велел надеть их, Алагир умолк.
— Есть еще что-то, — сказал Гильден.
— Она сказала, что я Бронзовый Князь по праву наследия.
— А ты и нос повесил?
— Еще бы! Я ведь не Друсс-Легенда. Обыкновенный солдат. При выпуске из академии был третьим с конца. Ты лучше меня владеешь мечом, а Барик лучше стреляет из лука. Голос ошибся. За Бронзовым Князем я пошел бы в огонь, жизни бы не пожалел для дренаев. Сам я в вожди не гожусь.
— Может быть, ты и прав. Мы все недостойны своих предков. Они были гигантами. Ты сам говорил об этом не далее как вчера. У них был Друсс, а у нас только мы с тобой. Ты говоришь, что пошел бы в огонь за Бронзовым Князем, а мы все и в ад, не задумываясь, пошли бы, если б ты отдал такой приказ. — Гильден хлопнул Алагира по плечу и встал. — Делай то, что она велела, кто бы она ни была. Надевай доспехи, а я тебе помогу.
Алагир извлек из глыбы чешуйчатый панцирь с летящим орлом, кольчужные штаны и рубаху, крылатый шлем. Сняв свою кольчугу, он надел новую, развел руки в стороны, и Гильден застегнул на нем панцирь. Руки оделись в латные запястья и боевые перчатки. Гильден опоясал его мечом, вложив клинок в бронзовые ножны. Алагир поднял над головой крылатый шлем и замешкался.
