Неявный лабиринт (СИ) - Данилкин Григорий Владимирович (читать книги онлайн без .txt) 📗

   -- Если тебя попросят организовать аудиенцию у короля, ты устроишь?

   -- Если попросят, вряд ли, если прикажут --легко. -- отпарировал Джон. -- И вообще нам же не к главному, а к местному.

   -- Ладно, попробую. Но если меня потом изгонят, -- сами виноваты.

   -- Не переживай, мы тебя обратно загоним.

   -- А чего вам решать-то приспичило с утра пораньше.

   -- Нам надо добраться до Лекрейма через лес.

   -- Так это надо не к старшему идти, а к охотникам.

   -- Ну, веди к охотникам, тебе виднее.

   -- Пошли. А чего вам по дороге не ходится?

   -- А это игра такая модная у горожан теперь, дойти до места, где регулярно бываешь каким-нибудь новым путем.

   -- Ладно, надо так надо, -- смирился бывший разбойник. -- Что нового в мире делается?

   -- Кой-какие союзники решили побыть противниками, ну и фронт теперь в другом месте. А так, ничего нового. Городские сплетни будешь слушать?

   -- Чуть-чуть можно.

   -- Друзья тут твои, которые в прошлом году по весне погуляли недалеко от Шавикерри, решили повторить подвиг. Теперь висят вдоль дороги, вид портят.

   -- Что ж это было делом времени, и я шел той же дорогой, но мне их не жаль.

   -- Воровская солидарность не подразумевает сочувствия?

   -- Я не вор. В детстве ещё бывало всякое, но, когда появилась возможность выбирать, я отказался от этого лицемерия. Можно сказать, я был хищником. Да, честным хищником. Разумеется, я не всегда убивал, чтобы получить добычу, чаще грабил. Но я никогда не опускался до того, чтобы как-то оправдывать, то что я делаю. Ты видел, когда-нибудь волка, оправдывающегося перед овцой? Вот и я нет. Не было такого, чтобы ночью я украл что-то у человека, а днем как ни в чём не бывало с ним здоровался на базаре. И никогда я не пытался поставить жертву в ситуацию, когда он мне вроде как сам что-то должен. А если вдруг у добычи оказывались острые рога и мощные копыта, я помнил, что это только нормально, это -- неотъемлемая часть того пути, который я выбрал.

   -- Вот это ты развил теорию, даже так с ходу и не знаю, что возразить.

   -- Серьёзно, ты и ничего не возразишь? Вот так день.

   -- Я не разделяю твоих взглядом на жизнь, но признаю, что такая позиция по-своему достойна. Не могу сказать, что ты прям уникален, но встречается такое в твоих кругах крайне редко.

   -- Вот поэтому, мне и не жаль тех, о ком ты говоришь. Больше тебе скажу, недавно такие же молодцы решили поживиться чем-нибудь у жителей леса. А когда поняли, что тут есть, кому дать отпор, и узнали меня, тут же заныли: "Брат, ты же знаешь, как нынче жить тяжело, мы только поесть хотели и никого обидеть ни хотели", и другое тому подобное. Никакой жалости, только отвращение. Я мог бы быть на их месте, но я бы ничего не просил.

   -- Ладно, не будем о грустном. Как дела с Цесиринигацией?

   -- Нормально. За последний месяц я ни разу не ошибся в произношении её имени. Хотя не знаю, как дальше будет.

   -- Пилит?

   -- Нет, что-ты. Наоборот, даже слишком легко к моим выходкам относится.

   -- А что тогда? В прошлый раз ты говорил, что тебе нравится с ней жить.

   -- Да, мне и сейчас нравится. Но как-то неудобно перед ней что ли.

   -- Брось это. Какая разница, при каких обстоятельствах вас познакомили, если ты живешь с женщиной, которая тебе нравится, и нравишься ей? И то, что ты делаешь для нас не пойдет во вред ни ей, ни её народу. Даю слово.

   -- Это я понимаю, не в том дело. Мы же с ней вроде как не просто так, она видит в нас какое-то будущее, а я себя в этом будущем не вижу. Она мне нравится, и быть с ней мне нравится. Я готов за неё убивать и быть убитым, но это в моём случае вообще не показатель. Я ещё помню, как было в молодости. Я тогда смутно представлял, какое оно это будущее, но я хотел его, думал о нём, и в самом отношении было что-то ещё. Потом были и другие женщины, много, с ними мне тоже было просто хорошо и не более, но при этом всё было честно, мы брали друг от друга то, что хотели и шли своей дорогой. Наверное, я просто не создан для этого. Я понимаю, это звучит, как какой-то несвязный бред, но постарайся меня понять, рас уж спросил.

   -- Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Это твоё ещё что-то называется страсть, многие этим словом почему-то называют похоть, хотя вообще-то страсть это именно то самое, о чем ты говорил. И ты вовсе не исключительный, наверное, просто обсудить было не с кем. А так, это совершенно нормально. В молодости можно с легкостью воспылать страстью если не к каждой встречной, то к каждой второй точно. Ещё тебе кажется, что если бы тогда всё получилось, то потом бы и вся жизнь так прошла, так? Так вот, нифига подобного. Видал я таких. Проходит время и случается ровно то же, что ты описал, вроде и человек не чужой и не плохой вовсе, и вместе вы вроде не просто так, но чего-то не хватает, хотя раньше было, и будущее вроде есть, но уже как-то неочевидно. И начинаются сомнения, а может ошибся, а может и не стоит. Так вот, со всей ответственностью заявляю: "Стоит!", на собственном опыте проверил.

   -- А ты разве? ...

   -- Был, -- Джон кивнул и замолк.

   -- И что случилось?

   Джон искоса посмотрел на собеседника, решая, стоит ли ему открываться, потом махнул рукой.

   -- Ладно. Познакомились мы не оригинально, но совершенно случайно и поначалу кой-какая страсть была. Потом было и то, что ты описал, и у неё было аналогичное женское. Но я перестал себя жалеть и считать не таким, как все, в общем взял себя в руки, и всё наладилось. И даже страсть время от времени пробуждалась, не так ярко, зато более конструктивно. Потом появились дети, там уже и вовсе стало несолидно нюни распускать. Проблемы были, но в целом это была именно та жизнь, к которой должен стремиться каждый. А потом второй раз в моей жизни появились такие, как ты, или может не совсем такие, может быть у них не было таких твердых взглядов на своё место в жизни, не знаю, тогда мне было насрать. У меня забрали всех, словами не описать, что я тогда чувствовал, могу это сравнить только с тем, как стал сиротой, только на этот раз я уже был не молод, моё будущее уже успело стать отдельными людьми, которых не стало. Потом была кровь, много крови тех, кто хоть немного, может быть совсем косвенно был или даже мог бы быть причастен. Да, те, кто использовали закон не по назначению, тоже попадались. А потом появилась Сканта. Она не обещала вернуть мне хоть что-то, просто сказала, что поможет делать эффективнее то, чем я уже был занят. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, то, что было, стоило того, чтобы быть, даже с учетом того, чем закончилось, и это было куда больше, чем та юношеская страсть, о которой ты говоришь. У меня будущего нет и не предвидится, но оно есть у моего народа, и у тебя тоже есть.

   -- Спасибо тебе, думаю, мне поможет твой рассказ.

   Дальше шли молча. Во время разговора я чувствовал себя лишним здесь, но не мог не проецировать на себя услышанное. После того, как прошел вместе с тогда ещё капитаном Ламбером через пытки в подземельях и собственноручно устроенный конец света, я почему-то решил, что хорошо его знаю, а оказалось совсем наоборот. Страшно было представить, какие ещё тайны он хранит. Оказывается, он был ещё и сиротой, об этом видимо подробней рассказывал разбойнику когда-то раньше.

   Наконец мы пришли к охотникам. Один из них горячо приветствовал Керса. Я стоял в стороне и разговора не слышал. Они о чем-то спорили потом Джон позвал меня, и мы двинулись дальше. Вели нас двое охотников, Керс с нами не пошел.

   Тропа казалась смутно, знакомой, но особого значения я этому не придал. Лес и лес, они все чем-то похожи. Только заметив бревно и вертикально стоящий плоский камень, я вспомнил, когда видел её. Именно здесь я оказался, когда, поболтав со странной барменшей и выпив бокал пива, вышел из бара, надеясь на какое-нибудь яркое приключение. Это уже было форменным издевательством. Казалось, сюда меня привела сложная последовательность невероятных событий и собственных решений. Но ведь не просто так мне показали это тропинку в самом начале, выходило, что всё спланировано. Оставался лишь один вопрос, что вообще от меня зависело, мой приход сюда означал, что я справился с неким испытанием, или я неизбежно оказался бы здесь, но пройти мог разными путями.