Арес - Аксенов Даниил Павлович (бесплатные версии книг TXT) 📗
– А ну стой! – прокряхтел голос за спиной.
Новоявленный воин замер, подняв глаза к небу. Тоска превратилась во вселенскую печаль.
– Стою, – вздохнул он.
– Да чтоб тебя разорвало, Ролт! Недаром господин барон хотел от тебя избавиться! Я теперь вижу почему! Столько лет служу, но такого в моем десятке еще не было!
– Виноват, господин Нурия, – пробормотал Антипов, оборачиваясь.
На тропинке в окружении веток и местами пожухлой травы копошился десятник, пытаясь подняться. Его шлем слетел на землю, на доспехах налипла грязь, волосы стояли дыбом, а глаза были красноречивей любых слов. Перехватив этот взгляд, Виктор понял, что сегодняшний день тоже не задался.
Чуть позже все выяснилось. Оказывается, барон ан-Турра послал двух гонцов. Первый попытался проехать по незаметной тропинке, на которой притаился сын лесоруба, а второй поскакал прямиком к большому тракту, где засел Нурия с воинами. Судьба первого Виктору уже была известна, а вот другой гонец вовремя заподозрил засаду и успел развернуться. Нурия тут же приказал солдатам отсечь его от замка, а сам бросился следом. Гонец заметался, запаниковал, а потом решил вырваться тем же путем, что и первый, рассудив, что второго на одной и той же дороге ждать, скорее всего, уже не будут. Увы, он не учел ответственного новичка, которого все эти размышления нисколько не волновали и который был готов складывать гонцов хоть штабелями.
Когда Виктор вернулся в лагерь, выяснилось, что он является счастливым обладателем нескольких вещей. Прежде всего оружия и доспехов двух гонцов, а также серебряных и медных монет, найденных при них. Лошадей у него забрали, потому что такая ценная добыча – не по чину для новобранца. Первое животное отошло Нурии, потому что его лошадь поломала ногу во время падения и десятник тут же перерезал ей горло, – кости ног у лошадей не срастаются. Второе животное, пойманное в лесу, было конфисковано для барона, но осталось в аренде у сына лесоруба. Забрали также две золотые монеты, найденные при гонцах, зато оставили все серебро. Логика этого поступка Антипову не была ясна, потому что серебро, взятое вместе, составляло большую сумму, чем два золотых.
Виктор взял себе более-менее приличный меч первого гонца, а свой сдал десятнику. Также он разжился небольшим топором (всегда полезная вещь!), хорошей курткой с железными пластинами и одним металлическим наручем. Кольчуг у гонцов не было – видимо, непосильная по тратам вещь для ан-Турры.
Когда незадачливый воин рассказал командиру о своих подвигах, Нурия подумал и простил. Все-таки два перехваченных гонца – не шутка. Но десятника очень интересовало, что же случилось с первым пленником. Почему его тело так далеко от тропинки, да и вообще с какой стати там следы борьбы.
– Я его хотел взять живьем, – заявил Антипов, которому совсем не хотелось вдаваться в подробности о бездарном связывании. Зато ответ был правдив. – Но просто запинал до смерти. Так получилось.
– Если пленник сопротивляется, то убивай сразу же, – произнес Нурия. – А то он все равно сбежит или убьет кого. Мы не можем держать смутьянов.
Виктор постарался избавиться от излишков оружия и доспехов и после долгой и упорной торговли продал остатки человеку из обоза. Теперь у него было около ста серебряных монет – целое состояние. Вот только куда их потратить?
Перекупщик Ереа, пожилой безбородый мужчина в потертом коричневом плаще и с тонкими пальцами, словно принадлежащими скрипачу, казалось, задался тем же вопросом.
– А что ты будешь делать со своими деньгами? – поинтересовался он, когда Ролт, завершив сделку, еще даже не успел отойти от телеги, к хламу которой покупатель присовокупил захваченное у гонцов барахло.
Вопрос рассмешил Виктора.
– Буду на них смотреть, – ответил он. – Может, попробую на вкус. Что с ними еще делать, пока не закончится штурм? Или ты предлагаешь мне подкупить защитников? Тогда нужно всем скинуться!
– Смотри сюда, – сказал Ереа, засовывая руку под плащ и вытаскивая на свет божий два небольших кошеля. – Вот этот принадлежит десятнику Нурии, а вот этот – Нарпу. Он ведь твой приятель, не так ли?
Антипов недоуменно взирал на позвякивающие мешочки.
– Они дали мне их на хранение на случай, если с ними что-нибудь произойдет, – пояснил перекупщик. – Я обслуживаю твой десяток. Поэтому если ты отдашь деньги, а сам погибнешь при штурме, который начнется, наверное, завтрашним утром, то я передам все Кушарю. До последней монетки!
– Но… ведь за хранение тоже нужно платить? Или как? – Виктор задал вполне логичный вопрос.
– Не нужно, – покачал головой Ереа, пряча кошели куда-то в глубь плаща.
– А…
– Моя выгода в том, – опытный торговец опередил вопрос новобранца, – что если наш отряд будет разбит, то я брошу все свои вещи, кроме этих монет, заберусь на самую быструю лошадь и поскачу в замок так, что меня никто не догонит. И вот тогда, если потеряю весь скарб, то возьму треть от всех спасенных денег. Так все мы делаем, Ролт. Согласен?
– А если мы победим?
– Получишь все назад. Или Кушарь получит – это уж как кости лягут.
– Слушай, а бумагу ты можешь сохранить? И книгу…
– Книгу? – удивился Ереа, отчего его маленькие овальные глазки превратились в круги, умудрившись нисколько не увеличиться.
– Да, мне ее дал господин лекарь. Если что, вернешь ему?
– Хм… ну давай сюда свою книгу. Но только я ее спасать не буду. Спасаю только деньги! Ну или еще драгоценности…
Виктор к этому времени уже умудрился выучить почти все буквы и даже немного почитать. У него получалось пока не очень хорошо, но он рассчитывал на отличный результат в самом ближайшем будущем.
Когда Антипов заключал сделку с перекупщиком, в самом просторном деревенском доме, в котором обосновался барон ан-Орреант, состоялась любопытная беседа. Знай предприимчивый сын лесоруба, что там будет обсуждаться его судьба, – непременно решил бы подслушать. Но, к счастью или к несчастью, он ничего такого не знал. Вообще же Виктор нисколько не осуждал тех, кто подслушивает из чувства самосохранения. Он даже думал, что когда-нибудь, возможно, станет большим человеком и тогда его самого захотят подслушивать. Отличный способ держать себя в тонусе! Ведь, подозревая подслушивание, человек должен изрекать более мудрые и глубокие вещи, чем обычно, чтобы недруги не разочаровались в нем.
В доме между тем беседа шла своим ходом.
– Так что, Ролт быстро учится? – спрашивал сидящий на скамье Алькерт у Нурии, стоящего перед ним. – И гонцы – тоже его заслуга?
– Да, ваша милость, – отвечал десятник. – Иногда я на него сержусь… гм… даже очень, но в целом он молодец. Будет толк из парня!
– Н-да… – По тону барона невозможно было понять, приятно ему это известие или вовсе даже нет. – Ну что же, тогда пусть идет на стены вместе с твоим десятком. Не буду переводить такого молодца в другой отряд.
– Но, господин барон, он же не готов! – Нурия никак не ожидал, что хозяин так решит поступить с новобранцем. Это было очень нетипично для рационального ан-Орреанта. – Поставьте его в группу поддержки. Пусть он возьмет башенный щит или держит лестницу. Или хотя бы приставьте к тарану.
– Твой десяток всегда штурмует стену, – медленно ответил Алькерт, недовольный строптивостью подчиненного, – так будет и на этот раз. Ролт в твоем десятке. Ему там самое место. И все! Больше не хочу об этом говорить.
Нурия вышел обескураженный. Он теперь отчетливо понимал, что барон хочет избавиться от сына лесоруба и сделать это так, чтобы его смерть не привлекала особенного внимания. Идеальный способ – от руки противника. Но десятник-то – командир! И он не может позволить, чтобы его подчиненные шли на верную гибель. Нурия хоть и не был дворянином, но был человеком воинской чести. Ему совсем не нравилась мысль, что новобранец должен умереть. Если барону так нужна жизнь Ролта, то пусть делает все по правилам, чтобы ни у кого не было сомнений в вине лесоруба. Как в прошлый раз – с приговором многие согласились, но потом-то барон сам даровал прощение. И сейчас никакой вины на Ролте нет. Солдафон Нурия терпеть не мог интриг любого вида, даже если они исходят от непосредственного начальства. У Алькерта в замке была практически абсолютная власть, но она держалась лишь на согласии подчиненных с его политикой. А подчиненные, великолепные бойцы, тщательно выпестованные самим же господином бароном, имели собственное мнение по многим вопросам. Убить врага, пограбить и пожечь крестьян противника – это они с радостью. Но отдать своего без всякой вины… это почти то же самое, что лишиться законной доли добычи! Дружина не любит подобных шуток.
