Крещение огнем - Сапковский Анджей (книги без сокращений .txt) 📗
– Чародей?
– Нет, – возразил из-за Пегаса Регис, демонстрируя тонкий слух. – Разве так уж важно, кто? Я ведь не спрашиваю тебя, кто ты такой?
– Я – Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах.
– Благодарю и восхищаюсь. – В голосе цирюльника прозвучала легкая ирония. – Почти не чувствуется нильфгаардский акцент в нильфгаардском имени.
– Я не…
– Довольно! – перебила Мильва. – Не время препираться и канителиться. Регис, ведьмак ждет помощи.
– Не раньше полуночи, – холодно бросил цирюльник, глядя на луну. – Значит, у нас есть время поговорить. Кто этот человек, Мильва?
– Этот человек, – взяла Кагыра под защиту явно раздраженная Мильва, – выручил меня. Этот человек скажет ведьмаку, как только они встретятся, что тот идет не туда, куда надо. Цири нет в Нильфгаарде.
– Действительно, любопытно. – Голос цирюльника помягчал. – А каков источник, уважаемый Кагыр, сын Кеаллаха?
– Это долгая история.
Лютик уже долго молчал, когда один из стражей вдруг осекся на полуслове, второй кашлянул, а может, охнул. Геральт знал, что их было трое, поэтому напряг слух, но третий солдат не издал ни звука.
Геральт затаил дыхание. То, что он услышал, был не скрип открываемых спасительных дверей сарая. Отнюдь. Это был ровный, тихий, многоголосый храп. Стражи элементарно уснули на посту.
Геральт вздохнул, беззвучно выругался и уже собирался было снова погрузиться в мысли о Йеннифэр, когда медальон на его шее сильно дрогнул, а в ноздри ударил запах полыни, базилика, кориандра, шалфея, аниса и дьявол знает чего еще.
– Регис? – недоверчиво шепнул он, напрасно пытаясь оторвать голову от стружек.
– Регис, – прошептал Лютик, зашуршав опилками. – Только один он так смердит. Где ты? Я тебя не вижу…
– Тише.
Медальон перестал дрожать. Геральт услышал облегченный вздох поэта и тут же скрип лезвия, перепиливающего веревку. Через минуту Лютик уже стонал от боли, вызванной восстанавливающимся кровообращением, но при этом сдерживал стоны, засунув в рот кулак.
– Геральт. – Размытая колеблющаяся тень цирюльника возникла перед ним. – Через лагерные посты пойдете сами. Направляйтесь на восток, на самую яркую звезду Семи Коз. Прямо к Ине. Там вас ожидает Мильва с лошадьми.
– Помоги мне встать.
Освобожденный Регисом ведьмак постоял сначала на одной, потом на другой ноге, кусая кулак. Кровообращение Лютика уже пришло в норму. Через минуту ведьмак тоже был в порядке.
– Как нам выйти? – вдруг спросил поэт. – Стражники у дверей храпят, но могут…
– Не могут, – шепотом прервал Регис. – Будьте осторожны. Полная луна, на майдане светло от костров. Несмотря на ночную пору, в лагере движение, но это даже к лучшему. Дозорным надоело окрикивать всех подряд. Ну – успеха! Выходите.
– А ты?
– Обо мне не беспокойтесь. Не ждите меня и не оглядывайтесь.
– Но…
– Лютик, – прошипел ведьмак. – О нем не беспокойся. Слышал?
– Выходите, – повторил Регис. – Успеха. До встречи, Геральт.
Ведьмак обернулся.
– Благодарю тебя за спасение, – сказал он. – Но лучше б нам никогда не встречаться. Ты меня понимаешь?
– Полностью. Не теряйте времени.
Охранники спали в живописных позах, похрапывая и посапывая. Ни один не дрогнул, когда Геральт с Лютиком проскальзывали в приотворенную дверь. Ни один не пошевелился, когда ведьмак бесцеремонно стаскивал с двоих толстые домотканые плащи.
– Это не обычный сон, – шепнул Лютик.
– Конечно, – шепнул Геральт, незаметный в темноте у стены сарая.
– Понимаю, – вздохнул поэт. – Регис – чародей?
– Нет. Не чародей.
– Он вытащил из огня подкову. Усыпил стражников…
– Перестань болтать и сосредоточься. Мы еще не на свободе. Завернись в плащ и идем через майдан. Если кто-нибудь остановит, прикинемся солдатами.
– Хорошо. В случае чего скажу…
– Мы прикинемся глупыми солдатами! Пошли.
Они пересекли площадь, держась подальше от солдат, собравшихся вокруг горящих мазниц и бивуачных костров. По майдану во всех направлениях сновали люди, двое лишних не бросались в глаза. Они не вызывали подозрений, никто их не окликал и не задерживал. Быстро и без помех вышли за поломанную изгородь.
Все шло гладко, даже чересчур гладко. Геральт почувствовал беспокойство, поскольку инстинктивно ощущал опасность. И это ощущение, вместо того чтобы уменьшаться, усиливалось по мере удаления от центра лагеря. Он повторял себе, что тут нет ничего странного – в центре шумного даже ночью сборища они не обращали на себя внимания, в крайнем случае могла начаться суета, если кто-то обнаружит усыпленных у дверей дровяного сарая охранников. Теперь же они приближались к внешнему кольцу охраны, где посты, естественно, должны были быть бдительнее. То, что они шли со стороны лагеря, не могло им помочь, совсем наоборот! Ведьмак помнил о ширящемся в корпусе Виссегерда дезертирстве и был уверен, что часовые получили приказ тщательно следить за всеми, кто намеревался покинуть лагерь.
Луна давала достаточно света, чтобы Лютик мог идти не на ощупь. Ведьмак же при таком освещении видел не хуже, чем днем, и это помогло им обойти два пикета и переждать в кустах, пока проедет конный патруль. Впереди, почти сразу за постами, лежал темный ольховник. Все шло гладко. Даже чересчур гладко.
Погубило их незнание воинских порядков.
Низкая и мрачная ольховая роща манила, обещала укрытие. Но сколько существует мир, бывалые вояки, когда им доводится выходить на охрану, устраивались в кустах, откуда бодрствующие могли наблюдать и за возможным неприятелем, и за собственными, чересчур ретивыми офицерами, которым вдруг приспичило бы явиться с неожиданной проверкой.
Едва Геральт и Лютик подошли к рощице, как перед ними выросли люди. И острия копий.
– Пароль!
– Цинтра! – не раздумывая, выпалил Лютик. Солдаты дружно расхохотались.
– Эх, люди, люди, – сказал один. – Ну ни на шелонг фантазии. Ну хоть бы один что-нибудь новенького придумал. Так нет же, «Цинтра» – и вся недолга. По печке затосковали, а? Порядочек. Ставка такая же, что и вчера.
Лютик громко скрежетнул зубами. Геральт оценил ситуацию и шансы. Оценка получалась явно не в их пользу.
