Рукопись Бэрсара - Манова Елизавета Львовна (книги бесплатно без TXT) 📗
— А, вам охота знать, продажен ли я? Не-ет, биил Бэрсар, не продаюсь. Деньгами не брезгаю, да честь одна — другой не купишь.
— Тогда вы меня поймёте. Верьте или нет — но у меня в этом деле никакой корысти. Убытки и бесславье — вот и весь мой барыш. Просто за мною долг перед Огилом Калатом. Много лет мы были друзьями, но поссорились и разошлись. Оба хотели Квайру добра — но каждый на свой лад. В чем-то прав был он, в чём-то — я, но это теперь неважно.
У Квайра лучшая в мире армия — Огил все делал хорошо. Эта армия слишком велика для страны, и заманчиво пустить её в ход, когда рядом бессильный Кеват. Квайрская армия может захватить Кеват, и вы знаете это так же, как я.
Сифар заворочался, но промолчал.
— Но Квайр — маленькая страна, и ей не переварить Кевата. Кеват переварит Квайр, и результат будет тот же, как если бы вы победили нас. Но вероятное другое. Несколько лет кровавого гнёта — наш Таласар стоит Тибайена — и потом опять развал и грызня. Я этого не хочу. Квайр переживёт Таласара, и Кеват переживёт смуту. Если нашим внукам приспичит подраться — это уж их дело. Но пока я должен доделать то, что не закончил Огил — спасти Квайр, хотя бы и против воли Квайра.
Закончил и смотрю на Сифара, а он глядит на меня. Морщит лоб, откровенно чешет затылок. И наконец:
— Лихо заверчено! А ведь верится… Ладно, мне-то, коль не лукавите, все чистый прибыток. Корпус в руках, да на границе… А вы? Неужто против своих Приграничье подымете? Я-то этой сласти отведал, врагу не пожелаю. А как же против своих?
— Думаю, до этого не дойдёт. Если Крир узнает…
— А-га! — сказал Сифар. — Значит, он будет знать!
Ещё одна порция воспоминаний. Опять мы на той нашей, давней базе. Трава пробилась на крышах землянок, поляна в цвету — вся в мелких лиловеньких цветочках, и чуть горьковатый запах цветов, земли, травы и юных листьев. И с нами те девять из десяти, которые уходили со мною. Ушли в никуда и остались здесь. Банальная несправедливость того, что за наши победы и наши ошибки мы платим жизнями наших друзей…
Я тоже попался в ловушку, Баруф. Оказывается, в неё нельзя не попасться. Я думал, что это на год или два… нет, кажется, до конца.
Как жаль, что мне из этой тюрьмы не сбежать…
— Эй, Тилар, — говорит Эргис. — Ты чего, как филин днём, сидишь да глазами хлопаешь? Иль опять каешься?
Молчу, и он опускается рядом и начинает меня пилить:
— Чего бога гневишь? Все путём! В войне победили, дома достаток. Вон дорогу прорубили, купцы ездят, даст бог, на год храм закончим. Чего ещё надобно? Что люди на войне умирают? А ты как хотел? Дай бог нам всегда так воевать — чтоб за десятерых одного!
Эргис — настоящий друг, он думает обо мне лучше, чем я достоин.
— Ладно, Эргис, ты что-то хотел сказать?
— Ага, — отвечает он невозмутимо. — Крир получил твою писульку. Послезавтра, думаю, дос Угалар пожалует в Исог с проверкой.
— Думаешь или знаешь?
— Думаю, что знаю, а там как бог повернёт.
Так, есть в этой коробочке ещё кое-что на дне. Занятное наблюдение: вольно или невольно Эргис унаследовал нашу с Баруфом игру. Сейчас он дразнит меня, как сам я дразнил Баруфа, как будто бы хочет заполнить томящую меня пустоту.
Слова, думаю я, только слова. Теперь, когда нет Баруфа, мне легче его понимать и проще с ним ладить.
На этот раз победа за мной — ему надоело ждать.
— Знаешь загадку? Сухой в воде, холодный в огне, бредёт через лес — а его и зверь не ест.
— Человек от Зелора?
— Ишь ты, догадливый!
— Где он?
— К ночи будет. Чай, и нечистые не летают.
Эргис не выносит «невидимок», и я понимаю его. «Неприметных» в Олгоне я засекал всегда, у них всё-таки были лица, которые можно запомнить, но «невидимок» я не могу отличить друг от друга, я даже не знаю, разные это люди или всегда один человек.
Я думал об этом, когда ко мне привели «невидимку», о том, что же надо сделать с человеком, чтобы он стал таким, и даже не сразу понял смысл его слов. Чтобы понять, мне пришлось повторить про себя: «Карт, сын Гилора, арестован и доставлен в Квайрскую тюрьму. Дело держат в тайне, но, кажется, обвинят в заговоре».
Я не взорвался при невидимке. Терпеливо выслушал до конца, передал инструкции для Зелора и велел перейти на другой канал, там, где луна и старец. Это значит Лагар, Тардан — это где вода и рыба.
А когда невидимка ушёл и мы остались с Эргисом…
Я молча мечусь в холодной ловушке землянки, три шага туда — три шага обратно, и нельзя ничего сказать, слова рычанием бьются в горле, я бегаю и рычу, и Эргис с тревогой глядит на меня.
Он посмел! Ах, тварь…
Дети Гилора были семьёй Баруфа — единственной, какая была у него. Он их любил… только их он просто любил, ничего не загадывая и не примеряя их к цели. И когда он отправил мальчиков в Биссал… да, я знаю, он просто хотел их уберечь от того, что скоро должно начаться. И эта скотина посмела!
Да, конечно, это удар по мне. Но это удар и по памяти Баруфа. Я обязан выручит Карта ради Суил и ради себя самого, потому что меня осудят, если я брошу родственника в беде, но ради Баруфа я должен так это сделать, чтоб Таласар надолго запомнил урок.
Почему, ну почему я не вытащил мальчиков в Кас? Потому что они не хотели. Я их звал…
Врёшь, тоскливо подумал я, не очень-то ты их звал.
До сих пор мне везло с роднёй. Умница Зиран так сумела себя поставить, что наше родство не мешало ни ей, ни мне. Ирсал, как только узнал о моем избраньи, дал мне понять, что Братство выше родства. Брат Совета не может быть ни в каком родстве с Великим. Его жена и дети порой навещают мать, но только с чёрного хода и когда меня нет в Касе. А что бы я делал с братьями Суил? Отдать их солдатами под команду Эргису? Меня осудят, потому что они — мне родня, и потому, что они дети мученика Гилора. Поставить мальчишек над испытанными бойцами, над людьми, которые им годятся в отцы?
Теперь мне придётся об этом подумать. Надеюсь, что Нилаг успеет сбежать. Он служит в Соиме, почти у лагарской границы. Привычная мелкая мстительность Таласара. В свои восемнадцать лет мальчишка успел получить награду за храбрость, сражаясь в Биссале.
Ничего, подумал я, я и это припомню. Если вытащу Карта…
Ладно, Рават, ты этого сам захотел. Я думал начать позже…
Мы встретились с Угаларом, и это была весёлая встреча. Он понял мои побуждения, но не простил мне измены. А я подумал, что уже никогда не увижу его.
Мы мчимся в Лагар с весною наперегонки. Деревья покрылись листвой, победный и радостный птичий крик, и солнце, врываясь в разрывы крон, уже не гладит, а припекает. Уже подсохли лесные тропы, и мы не барахтаемся в грязи, а бодро несёмся вслед за весною.
И мы догоняем её в Лагаре. Здесь только-только проклюнулись листья и лишь начинают цвести сады. Мне очень нравится тихий Лагар, его деревни, его дороги, его приветливые городки, его придорожные харчевни с недорогой и вкусной едой.
Лагар — для меня почти эталон. Здесь есть всё, что задано Средневековьем, но человеку здесь можно жить. Когда я задумываюсь о Квайре — каким он станет в конце-концов? — мне хочется, чтоб он стал таким. Страною, где можно просто жить.
Ну, слава богу! Хоть одна приятная весть: Нилаг уже в Лагаре. Я не узнал его. Я помнил подростка с задумчивыми глазами, а тут встал на вытяжку рослый солдат.
Он даже нахмурился, когда я его обнял, и стиснул губы, когда я взял его руку.
— Здравствуй, брат! Как же я рад, что ты здесь! Что, тяжело пришлось?
— Нет… Карт… когда брали… он успел дружку шепнуть, чтоб меня упредил. Тот с утра отпросился — и в Соим. Ну, я смекнул: Карт хочет, чтоб я ушёл. Ему так проще. Ну, я и ушёл.
Как будто из дому вышел. А на деле — три дня через северное Приграничье, которое немногим добрее, чем юг.
— Ну и славно! — говорю я ему. — Мать-то как обрадуется! И Суил. Ты ведь и племянника ещё не видел!
