Малыш и Буйвол - Кликин Михаил Геннадьевич (книги онлайн полные TXT) 📗
Здесь не было окон, сюда никогда не проникал свет, и за многие десятилетия это место пропиталось тьмой.
Ведьма какое-то время стояла у входа, словно не решаясь шагнуть дальше. Прикрыв глаза, она дышала застоявшимся пыльным воздухом и чувствовала, как густая липкая тьма обволакивает ее тело и проникает в кровь.
Это было ведовское место.
Душа этого дома.
Сердце этих лесов.
Породнившись с мраком, ведьма открыла глаза. Теперь она могла видеть в темноте. Лучше филина, лучше летучей мыши.
Ее обступали диковинные чучела птиц и мелких зверей: двухголовая крыса, трехногая свиристель, рогатый заяц, безглазый ворон. С потолка свисали пучки перьев и гирлянды костей. К стенам были прибиты черепа и целые мумифицировавшие головы – среди них одна человеческая, черная, страшная, с дырами на месте щек. Пол был присыпан травами – лебедой, пижмой, алтеем, бархатцем и снытью.
А у дальней стены на изрубленной плахе – настоящей плахе, на которую не раз проливалась людская кровь – покоилась самая главная ведьмина драгоценность – матовый шар.
Сфера отражений.
Предмет, единственный во всём мире.
Во всех мирах.
Ведьма опустилась перед сферой на колени. Положила на нее ладони. Приблизила лицо к матовой поверхности, увидела свое отражение в глубине, свои глаза, всмотрелась в них. Долго думала, какой вопрос задать. И долго ничего не могла придумать.
Это так просто – искать ответы на чужие вопросы.
И невероятно сложно придумать свой вопрос.
О чем спросить, если самая главная вещь – собственная судьба – под запретом?
Шар как всегда потеплел под ее руками. Закружились внутри белые хлопья – словно туман мешался со снегом.
Ничего не видела ведьма в этой мгле.
Не о чем было ей спрашивать.
Она, вздохнув, сняла руки со сферы, легла на пол, зарылась руками в пахучее сухое разнотравье, прикрыла глаза.
Ей не хотелось покидать это темное убежище. В доме чужие люди, может быть хорошие, может быть даже очень хорошие… но чужие.
А здесь тихо. Спокойно. Привычно. Уютно…
Она заснула, зная, что должна пробудиться раньше своих гостей. И где-то на границе сна ей вдруг привиделось, что не одна она здесь, в этой узкой комнате, похожей на гроб. В темноте, бормоча что-то, ходила рядом кругами знакомая безликая тень и словно огромный паук плела из тысяч липких нитей прочную сеть.
Глава 24
Малыш задыхался. Ему снилось, что огромный медведь навалился на него сверху, ломая ребра. Зверь раскатисто храпел, а Малыш пытался вывернуться из-под него, понимая, что сейчас воздух кончится, и начиная паниковать.
Он очнулся, когда стал терять сознание.
Но тяжесть никуда не делась. И храп тоже. Малышу показалось даже, что сон ещё продолжается, и вернувшийся страх прояснил разум.
Перевернувшись, Малыш отпихнул Буйвола и громко сказал:
– Просыпайся, медведь! Хватить дрыхнуть, светает уже!
Храп прервался. Здоровяк зачмокал, словно ребенок, повозился, стукнулся головой о половицу, скривившись, приоткрыл один глаз. Спросил:
– Чего?
– Чего – «чего»? Вставай говорю. Чуть не задушил меня.
Буйвол зевнул:
– То-то мне спать так неудобно было.
Они, наверное, еще долго бы беззлобно поругивались, взбодряя друг друга, но тут за приоткрытой дверью послышались шаги и негромкое сухое покашливание. Друзья переглянулись. Потом огляделись. Торопливо стали поправлять порвавшуюся, расползшуюся под ними соломенную циновку. Малыш подобрал опрокинутую тарелку, которую вчера так и не отнес на кухню, затер рукавом пятно на полу.
– Кого тут бог ко мне принес? – послышался стариковский голос, который мог принадлежать как мужчине, так и женщине.
Буйвол поднялся чувствуя, что ноги еще не совсем отошли, стал заправляться, Малыш, ползая на коленях, собирал стрелы, высыпавшиеся из колчана.
Через порог шагнула старуха – худая, горбатая, разодетая в десяток пестрых одёж. Лицо – словно печеное яблоко, все в морщинах, темное, бесформенное. Длинные седые волосы убраны в узел, закреплены деревянным гребнем. Глаза цепкие, живые – молодые.
Ведьма!
– Доброго здоровья тебе, мать, – сказал Буйвол, стараясь повернуться так, чтобы ведьма не видела меч.
– И вам здравствовать, – ведьма с легкой усмешкой смотрела на здоровяка. – А ты не крутись. Не крутись, говорю. До железок твоих мне дела нету.
Буйвол смутился, но виду не показал.
– Извини, мать. Похозяйничали мы тут у тебя.
– Вижу. Это ничего.
– Устали сильно. Как заснули, не помним.
– Да, леса здесь непростые… – Ведьма посмеивалась. – Идешь, порой, три дня, а на самом-то деле на месте стоишь.
Малыш, убрав все стрелы в колчан, подобрав лук, поднялся, встал рядом с другом. Только сейчас вгляделся в лицо ведьмы. Она встретила его взгляд, и он, отчего-то стушевавшись, потупился.
– По делу пришли? – Ведьма прикрыла дверь.
– Да, – кивнул Буйвол.
– Судьбу разузнать?
– Да.
– А ведь знаешь ты уже ее.
– Знаю.
– Но хочешь большего.
– Всё хочу знать.
– Узнать нетрудно, а вот познать сложно, – ведьма покачала головой, с непонятным сомнением разглядывая Буйвола. – Обещать ничего не буду, но попытаю. Только вот дрова у меня неколоты. И колодец бы почистить надо.
– Все сделаем, мать.
– А жить будете на улице, в сарае, чтобы дом не поганить. Для ведовства тишина нужна. Покой.
– Как скажешь.
– Ждать, может быть, долго придется.
– Мы никуда не спешим.
– Ну раз так, давайте завтракать.
Буйвол перевел дыхание. И Малыш, вроде бы, вздохнул с облегчением. Странное впечатление производила эта старуха. Подавляющее. Гнетущее. Глядя на нее верилось, что могла она одним словом, одним жестом обратить в бегство целое войско. Что не составило особого труда ей, связанной по рукам и ногам, справиться с десятком Ночных Охотников посреди Великой Реки…
Ели молча, догадываясь, что это не простая трапеза, поглядывая на сосредоточенную ведьму. И еда-то была особенная – какая-то каша, густая и жгучая, вызывающая жажду, пробуждающая зверский аппетит. Питье – травяной отвар, горьковатый, чуть дурманящий.
А когда Буйвол потянулся через весь стол за хлебом, ведьма вдруг впилась в его руку тонкими узловатыми пальцами, и резанула по запястью ножом. Брызнула кровь. Буйвол дернулся, но ведьма зашипела на него:
– Сиди!
Она схватила его за волосы, дернула изо всех сил, вырвала целую прядь. Сунула ему под нос:
– Плюнь!
Растерявшийся Буйвол плюнул.
Ведьма выдранным клочком волос стерла со столешницы кровь, потянула порезанную руку Буйвола на себя, приложила пропитавшиеся слюной и кровью волосы к ране:
– Держи.
– Зачем это? – неуверенно спросил Буйвол.
– Для дела.
– Может ему и помочиться? – попробовал пошутить Малыш.
Ведьма глянула на него и сказал серьезно:
– Да. И не только. Но это потом. Ночью.
Больше никто ничего не ел. Но и не торопились вылезать из-за стола. Гости понимали, что ведовство уже началось, и не решались нарушить ритуал.
– Ладно, хватит, – сказала ведьма и сняла с пореза напитавшийся кровью клок волос. Она помяла его в руках, понюхала. Сказала удовлетворенно:
– Хорошо.
Потом шепнула что-то, провела ладонью над раной, и кровь сразу загустела, остановилась. Буйвол несколько раз сжал кулак, недоверчиво коснулся запястья кончиками пальцев.
– Что? – усмехнулась ведьма. – Никогда не видел как кровь заговаривают?
– Нет, – сказал Буйвол.
– Дело нехитрое… Чем на себя пялиться, лучше посуду вымой, – сказала ведьма, и Буйвол безропотно подчинился, стал убирать со стола, чем немало удивил Малыша.
И вдруг в задернутое окошко что-то с силой ударилось, раздался скрежет, словно что-то острое царапало стекло. Какая-то тень заслонила свет.
Ведьма, повернувшись, отдернула тонкую занавеску и изменилась в лице.
В окно заглядывали огромные желтые глаза. Острый загнутый клюв скрипел по стеклу.
