Сердце мира: часть вторая (СИ) - Рауд Алекс (серия книг txt) 📗

С губ сошел полустон-полухрип.

Какой такой грех он совершил в жизни, что даже в посмертии ему суждено играть роль марионетки проклятого мага?

– Очнулся, — без выражения произнес Саттаро. – Поздравляю. Тебе все-таки удалось испортить мне планы.

Очередной стежок. В груди нарастала, как будто возвращаясь, боль. Дышалось с трудом.

Серокожее чудовище шевельнулось, следя за движениями жертвы. Эртанд наконец-то вспомнил его имя — Глаза Гор. Накатило жуткое ощущение, что это не чертоги Урда, а Экоранта и что все происходит взаправду.

— Ка… акх… — язык отказывался шевелиться в пересохшем горле. — Ка-акие… планы?

— Обрести бессмертие, конечно же. В отличие от тебя, мне не хотелось остаться похороненным в этих пещерах.

Точно. Он же мертв. Его грудь по меньшей мере в двух местах пронзил клинок. Разве нет? И сердце то ли не билось совсем, то ли постукивало слишком слабо, чтобы разобрать.

Новый стежок. От боли тошнило, и было страшно опустить взгляд вниз и увидеть, что там зашивает Саттаро.

Тот все понял без слов.

— Да, ты умер. Хитрый способ лишить меня единственного достаточно подготовленного помощника в получении бессмертия. Жаль, я недооценил твою смелость.

Эртанд все же посмотрел вниз. Худую грудь пересекали свежие уродливые шрамы. Словно ему вскрывали всю грудную клетку.

Захотелось взвыть.

– Это была… не… смелость. Это… отча… яние.

Саттаро криво улыбнулся. Только сейчас стало заметно, как же он устал.

– Какая разница.

На какое-то время воцарилось молчание. Оно действовало хуже боли, которая утягивала разум в ту черноту, из которой Эртанд вернулся совсем недавно. Разговор, хоть и причинял мучения, помогал отвлечься.

– Что… ты со мной… сделал?

— Сделал сердцем мира.

-- Ч… что?

– Вшил тебе в грудь артефакт Айгара Безумца вместо сердца, проткнутого мечом Таша. Изучив Сердце мира, я выяснил, что оно создавалось для человека, – пояснил Саттаро, заметив его непонимающий взгляд. – Думаю, изначально Айгар предполагал поместить его в себя, но не успел, как не успел и закончить Схему. Конструкт – искусственное создание. Настолько опытный тинат, как Айгар, должен был понимать, что Схема, которая влияет на живых существ, определяет их существование, не может быть помещена в мертвый сосуд. Нат смерти, который ты видел, появился сразу же и именно поэтому. От него невозможно было избавиться, не поменяв сосуд.

Эртанд пораженно замолчал.

Чушь какая-то. Такого быть не может.

– Я никогда не лгу, – ответил Саттаро. – Тем более в этом нет смысла, когда разговариваешь с тинатами, умеющими видеть человеческие наты.

– Но… поче… му? Ты же…

Слова рождались слишком медленно, и Саттаро закончил фразу за него.

– Почему я сделал это именно с тобой? Потому что ты мне напомнил о человеке, которого звали Забвением. Он предполагал, что все его наказания заслуженные, только он не помнит, в чем виноват. Может быть, он бы тоже добровольно подставился под удар, чтобы не допустить большего кровопролития, – хранитель помолчал. – К тому же ты самый талантливый из всех, кого я знаю. Ты учишься с поразительной скоростью. Однажды тебе станет под силу освоить и взаимодействие с натами живых существ. Возможно, даже людей.

– Но ведь… все это…

– Хочешь сказать, что всех этих смертей могло не быть, если бы я просто поговорил с Ли Хеттой и ее отрядом?

Он согласно качнул головой.

Саттаро продолжил говорить не сразу. Его взгляд был прикован к пальцам, которые делали стежки.

– Чтобы исправить изъяны Схемы, недостаточно просто сменить сосуд для Сердца. Нужно изменить саму Схему. Сначала я думал, что хватит добавить пару штрихов тут, пару штрихов там – этим мы и занимались с Хеттой, Мадраго, Ярхе и остальными. Позже стало ясно, что нужно

преобразование

. Нечто вроде того, что я только что сделал с тобой, но в гораздо больших масштабах.

Эртанд снова кивнул. Он еще помнил урок, преподанный в Эстараде над тушкой ящерицы, хотя теперь все это казалось как будто скрытым в тумане.

– Узнав об этом, я стал целенаправленно развивать свой дар влиять на человеческие наты, запустив все остальное. У меня хватило бы способностей, но не хватило бы сил. Многие тинаты теряют сознание, зачаровывая рабские ошейники, а они не сравнятся со Схемой ни по размерам, ни по сложности. Тогда я предположил, что можно поместить Сердце мира в себя, обрести бессмертие и уже после этого пытаться преобразовать Схему.

Саттаро посмотрел ему в глаза.

– Это была одна из возможностей. Я сомневался, стоит ли воплощать ее в жизнь. Исихи убили моих родителей только за то, что те посмели сопротивляться при нападении, шерды казнили мою жену и сына, узнав, что я маг. Во всех странах на моих друзей и на меня самого охотились, пытали, убивали, как диких зверей. Меня предавали за горсть монет и объявляли еретиком, угрожая казнью. Люди охотно причиняют друг другу страдания, а каждый, кто объявляет себя невинным, не замечает собственных грехов. Но боли не будет, если некому будет ее причинять – или терпеть. Я никак не мог перестать думать об этом. Попытайся я убедить Хетту в добрых намерениях – и у меня ничего бы не вышло. Хранители видят, когда их обманывают.

– Не только хранители, – поправил конструкт.

Наты Саттаро разошлись незнакомыми узорами. Он хмурился, когда снова принялся за зашивание ран.

– Планы несколько изменились с тех пор, как ты умер. Некто по имени Забвение был так бездумно добр, что однажды помог человеку, который потом его чуть не убил, – Саттаро болезненно повел плечами. Его одежда под длинным разрезом пропиталась кровью. – Я преобразую Схему, как собирался, но мое дело продолжишь ты. Ты единственный, у кого на это хватит таланта.

Если бы не страшная слабость, Эртанд бы рассмеялся.

– И у меня… опять… не будет… выбора?

– Будет. Но ты же всегда хотел спасти мир, разве нет? Если изменить отдельные наты в Схеме, можно добиться того, чтобы Шердаар прекратили терзать пожары, Силан – бури и так далее. На это понадобится целая жизнь, но ты теперь бессмертен, а в Экоранте собрались люди с талантами, которых нет у тебя. Они тебе помогут.

– Но я…

– Решение уже принято. Не заставляй меня передумать. Я и так к этому близок.

Глаза Гор склонил голову набок, и Эртанд вдруг понял, что конструкт наблюдает не за ним, а за Саттаро.

Наставник, мучитель и спаситель в одном лице обрезал нить, вызвав вспышку боли.

– Все, последний шов обработан. Сердце мира скоро исцелит твое тело. А пока это не произойдет, не стирай наты, которые я наложил, иначе раны долго не будут заживать. И всегда помни о том, что твое бессмертие условно. Ты не зачахнешь от старости, но, если тебе отрубить голову, ты умрешь. Ясно?

– Хо… рошо.

Саттаро вздохнул.

– Иногда я жалею, что Забвение исчез без следа. Это был наивный дурак с ужасающе ограниченным взглядом на мир, зато он умел радоваться. Он был бы доволен тем, как заканчивается эта история. Хорошие герои выжили, а главный злодей будет справедливо наказан.

Среди сплетений его натов появился знакомый символ.

– Тинатам… бес… смысленно… врать друг другу, – напомнил Эртанд.

Тот усмехнулся в ответ, поднялся с колен, подошел к пустому углублению в центре зала и обернулся напоследок.

– Я преобразую Схему, но нат смерти не исчезнет, только побледнеет. Учти, что совсем избавиться от него невозможно. Все имеет конец. В нашей власти лишь отсрочить его.

– Спасибо… Забвение.

Прощаться он не стал. Молча склонился над сеткой натов на полу и мелом провел несколько дополнительных линий, наполняя их магией. В тот же миг начала меняться и паутина символов в воздухе. Дрогнули четыре «реки», некоторые их «притоки» потекли вспять. Дымкой заколебался цветок смерти под потолком.

Ни у кого из тинатов, которых знал Эртанд, не хватило бы сил и на то, чтобы шевельнуть хоть самую маленькую из линий. Но Саттаро, пусть и снова опустился на колени, стоял на них твердо, касаясь длинными пальцами полосок на полу. Медленно вытекала наружу непроглядная волна силы, растворяясь в потоках магии и уходя далеко за пределы Срединного зала и всей Экоранты. Все больше блекли болезненно алые лепестки.