Сердце мертвого мира (СИ) - Субботина Айя (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
- Фергайры отравили меня, - снова заговорила девушка. - Дали выпить вина, а потом Ванда... - Тут она нахмурилась, вспоминая.
Раш не дал ей глубже забраться в воспоминания. Бело осмотревшись, почти не подивился, когда оказалось, что они оба уже не в башне, а на каменном пятаке земли у самого подножия Белого шпиля. Верхушка башни рухнула, частично осев внутрь, частично разбросав камни вокруг, куда хватало глаз. Кривой излом смаковало пламя, из окон валил густой дым.
- Нужно ехать. - Раш не стал гадать о случившемся, надеясь, что теперь-то у него еще будет на это время.
Отвоеванный у четырехглазого ашарад лежал рядом, рогатая кобылка Хани топталась тут же. Жеребица ткнулась мордой в волосы хозяйки, опасливо кося глазом на Раша, видать, памятуя о его крепком кулаке. И как только тут оказалась, вертелось в голове Раша, пока он спешно поднимался, увлекая за собой северянку. В груди не болело, но тело продолжало ощущать огонь. Словно там, в Белом шпиле, пламень пробрался в самое его естество, да там и угнездился. И узоры, выжженные ним, тоже никуда не делись, правда, Раш видел их лишь на тыльной стороне ладоней и самих ладонях. Судя по странному взгляду девчонки - огонь оставил метки и на лице. Ну и харстов отросток с ними, главное шкура цела.
- Что там? - Хани кивнула в сторону двух вихрей пламени, которые как раз подошли друг к другу.
- Нужно ехать, - упрямо повторил Раш.
Он едва успел остановить ее - девчонка припустила вперед, н едва не упала на слабых ногах. Косы ее колыхнулись, совсем как тогда, когда она готовилась чаровать, и карманник не собирался позволить ее сделать задуманное. Не для того их железоголовый вызволил. Девушка отчаянно сопротивлялась, требовала, чтоб он отпустил ее, но карманник крепко держал ее. Достал глиняную бутыль, благо та была еще теплой. Хани завозилась, ткнула его локтем, и Раш чуть было не выронил бутыль. Он вовремя отвел руку, стараясь сообразить, как присмирить девчонку.
- Трус ты, чужестранец, - выкрикивала она, отчаянно вырываясь. Чем больше Раш сдерживал северянку, тем отчаяннее она рвалась на свободу.
В конце концов ему удалось изловчиться, прижать голову Хани так, чтоб она не могла толком ею пошевелить.
- Глупенькая, - пришлось юлить и разбавить голос всеми оттенками нежности. Что она там бормотала, будто белые вороны отравили ее? Может оттого и рвется от него, будто дикая кошка из клети - увидала бутыль и придумала невесть что. Раш знал, что нет вернее средства приструнить строптивую девку, кроме ласки. Всякая растает, стоит только скорчить щенячий взгляд, изобразить покорность. Чем бы эта северянка отличалась от остальных? - Я не для того тебя спас, чтоб травить. Эту настойку дала Миэ, она восстановит силы. Хотел бы я твой погибели - так клинки мне не для забавы ради нужны, сама видала.
Она притихла, только нахмурилась сильнее прежнего.
- Ну же, не гляди на меня, будто я тебе враг, - сказал тихо-тихо, наклонился к самому лицу. - Колдунья Северных земель, не веришь мне - так на что тебе чары?
Она встрепенулась, - на миг Рашу показалось, что и вправду собралась угостить его одним из своих туманных сгустков, что черпала прямо из воздуха, - глаза ее распахнулись еще шире. Карманник скосил взгляд на шею - артерия под кожей отплясывала, будто драконоезд круг ритуального огнища. Волнуется, дышит часто, глаза сделались влажными...
Раш ослабил хватку, Хани оступилась, откинулась назад. Он выдернул пробку зубами, и, стараясь не дышать, влил все в приоткрытые губы девчонки. Она поплыла почти сразу: обмякла, неспособная сопротивляться, зрачки расширились, отчего глаза сделались черными.
Не мешкая, Раш взвалил ее на спину жеребицы, забрался на лошадь, посадив северянку лицом к себе. Она еще не спала, бормотала что-то на северной речи.
Раш коленями сжал бока лошади, та послушно прибавила шугу. В этой части города завалы были не так густо и путь спорился. Несколько раз карманнику пришлось скинуть назойливых горожанок, которые, завидев всадника, норовили ухватиться за сбрую. Он не чувствовал ни жалости, ни злости, понимал лишь, что всех не спасти. Сегодня боги явили милость северянке. Милость ли? Карманник не пытался гадать, какого мира создание встретилось им в Белом шпиле. О том подумать время еще будет, после, когда Артум останется далеко позади.
Катарина
Фиранд хмурился и дергал себя за кончики коротких усов. - дурной знак. Тем более, что из последнего морского торгового похода, Первый орд-магнат вернулся в крайне дурном расположении духа. На корабли напали пираты и, хоть сила их была слишком малочисленна, чтоб справиться с надежной армадой под рукой Ластриков, та-хирцы изрядно потрепали пару кораблей, сожгли одну из трирем и подсунули под флагманское судно плот, начиненный их дрянными кислотными смесями. Когда плот подорвался, словно покорный чьей-то невидимой воле, кислота пожгла всех, кто не успел схорониться. Перепало и Фиранду: кислота почти полностью сожрала его бороду и обглодала усы, оставив на их месте две короткие выцветшие щетки. Бород лорд Ластрик велел сбрить сразу, а усы пожалел. И теперь, каждый раз когда тянулся огладить усы, свирепел.
Катарина послушно терпела все выходки брата, предупредила всех невольников, чтоб помалкивали и не попадались на глаза хозяину, сама прислуживала ему за столом и вяла на себя большую часть бестолковой, но официальной переписки. Не находя к чему придраться, Фиранд глотал гнев, пил травяные отвары и жаловался на бессонницу. Катарина видела, как переживает брат: шутка ли, та-хирцы посмели напасть на Первого лорда-магната, самого важного человека во всем Тареме! И, хоть и ушли с пустыми руками, все ж отправили часть товаров на корм рыбам и на радость Одноглазому. Но не это даже беспокоило Фиранда - пираты будто высмеяли его гордость, с которой лорд Ластрик носился как, прокаженный с расписной сумой. "Теперь всякая собака поссать может на двери моего дома!" - бушевал он и багровел, как вареная свекла.
Но сегодняшний день принес лорду Ластрику вести, которые заставили его впервые за долго время прикрикнуть на сестру.
Из Баттар-Хора приехал гонец с личным посланием от царя Ракела. Катарина поняла все сразу, стоило только глянуть на черные вензеля, которым был украшен глиняный туб с письмом. Письмо предназначалось лично Фиранду, и гонец ни в какую не хотел отдавать его в другие руки. Но и Катарина не настаивала, зная, что внутри весть о скорой и нежданной смерти принцессы Яфы. Леди Ластрик узнала о том первой: намедни вернулся Многоликий, не без ноток хвастовства поведав, что просьба ее исполнена со-всякими осторожностями. Мальчишка проявил хитрость и оставил в комнате загубленной девицы пепел, книги о чародейтсве, дохлую крысу и начертал на полу символ черного чародейства. Наверняка увидав такое, Ракел не отважится начать поиски виновного, боясь омрачить память о дочери и очернить себя слухами, будто его родня связалась с Шараяной. Вернее всего, рхельский царь сразу разгадал замысел убийцы - Ракел всегда отличался чутьем и смекалкой. Но в его интересах было скрыть всякие доказательства, что могли положить тень на имя Амадов, а противникам дать шанс свергнуть его с трона.
В тубы с черными орнаментами рхельцы всегда клали письма с вестями о смерти. Катарине хотелось прочесть, что именно Ракел написал ее брату, как поведал о смерти Яфы и в каких тонах обставил трагедию с принцессой, но она смогла отступиться. Гонец передал послание Фиранду, после чего Катарина перепоручила его невольникам, велев позаботиться, чтоб царский посланник не остался голодным. Сама же осталась в Янтарном зале, где проводились крупные собрания. Сегодня здесь не было никого, кроме нее и Фиранда.
Лорд Ластрик взломал печати, спешно прочел письмо и отшвырнул бумажки в сторону. Катарина предпочла отмалчиваться, пока брат сам не попросит об обратном.
- Твоя работа? - спросил он, сцепив руки за спиной - видимо, хотел удержать себя, чтобы снова не тронуть остатки усов.
