Цитадель души моей (СИ) - Саитов Вадим (полная версия книги .txt) 📗
— Вы — безумцы. Вы не видите лица своего вождя: ваши глаза полны дыма. Вы не слышите его голоса: ваши уши полны шумом огня. Воины, вы — младенцы, разум покинул вас. Вы умрете, как кролики, когда голодные волки охотятся на них во время Твердой Луны зимой.
Йорх — не трус. Он умрет вместе с вами. Но подумайте немного — кому вы сделаете хорошо, когда умрете? Тогда-то уж никто не помешает людям вырубать деревья.
— Тогда пусть он скажет, — Рорик указывает на меня, и взгляды всех собравшихся устремляются в мою сторону, — раз уж он здесь. Пусть скажет, почему его народ нарушает договор и что мы должны делать, чтобы защитить то, что принадлежит нам.
Проклятье! Интересно, на это Йорх тоже рассчитывал? Если да, то не обошлось в нём без чекалочьей крови, определённо. То-то шкура у него такая светлая… скажу вслух, пусть даже не при всех, а наедине — будет смертельный поединок. Оно мне надо? Встаю.
— Йорх верно сказал, клан людей очень велик. Настолько велик, что наш вождь даже не может взглянуть в глаза многих своих вожаков — его отделяют от них многие дни пути.
Вождь своё слово держит — повеления вырубать ваши леса он не отдавал, — (ничуть не лгу, наместнику от всей души насрать на то, каким именно образом мы сподвигнем очередной клан на самоубийственное выступление против людей; для него главное — очередная зачищенная провинция к заданному сроку) — и, узнав про то, что стая людей здесь нарушает договор, он будет очень сердит.
Я делаю паузу, сглатываю и прокашливаюсь. Горло от выхрипывания и вырыкивания вержьих слов дерет так, словно я его морской водой напополам с песком полоскал полчаса кряду.
— Но не буду вам лгать — вождь не может сам прийти сюда, а без его присутствия люди из той стаи, полагаю, так и продолжат нарушать договор и вырубать леса. Они — херршах, и мое слово им подавно не указ.
«Херршах» означает группу вергов, недовольную своим вожаком и ищущую повод, чтобы его сменить или отколоться от стаи. Думаю, жители деревеньки Вороний лес, которых практически под кнутом отправили вырубать ближайшее урочище, сильно бы удивились, узнав, что они планируют то ли заговор против наместника, то ли отделение от Империи.
Но зато такое объяснение не вызывает лишних вопросов у вергов.
— Тогда ваш вождь должен наказать эту стаю!
— Да, — соглашаюсь я, — но он далеко отсюда и под началом у него очень много стай. И много других забот, поэтому я не могу сказать, как скоро весть о неподчинении одной стаи дойдет до его ушей и будет им услышана. Может, месяц, может, два, может, больше. Надо подождать.
«Подождать» — это не для вергов. С тем же успехом я бы мог предложить им отдать их земли людям, а самим переселиться, скажем, на Луну. Но — по вержьей логике — тут всё чисто и возразить на это нечего. Поэтому Рорик быстренько меняет тему, пока никто не понял, что этот круг проигран им вчистую.
— Тогда скажи своей стае! Они-то тебя услышат?
Он имеет в виду сквад Марка-Тени. Каковой вторую неделю мозолит глаза всему клану, упорно и методично просеивая каждый уголок леса (особенно — вблизи, а то и в самих логовищах) в поисках пропавшей дочери префекта Бельгии. Префекту восемнадцать лет, я его видел пару раз — дегенеративного вида толстячок с крайне неприятным выражением лица и еще более неприятными (по слухам) наклонностями, но зато он — единственный сын одного из Солнечных. Если у него и есть дети, то об этом во всей Империи неизвестно никому, включая самого префекта, но верги этого не знают. А так-то Марк договор соблюдает неукоснительно — в нём, кстати, нет ни слова о том, что людям нельзя появляться в лесу или, скажем, в логове. Ну а что его егеря хамят всем встречным вергам, пинают всех под ногу попадающихся щенков и территорию логова загаживают, так про то в договоре тоже ни слова нет. Задача Марка — хорошенько разозлить вергов, ни единого пункта договора при том не нарушив. Чтобы гнев вергов вылился на тех, кто его нарушает — на селян, урочище вырубающих. А тогда уже вступит в дело остальной сквад и начнётся обычная чистка.
— О чём сказать? Они нарушают договор?
Если бы верги умели скрипеть зубами, скрежет зубовный сейчас вызвал бы эхо в окрестных горах. Потому что нечего им возразить, хоть и хочется. Но — нечего. Во-первых, сам договор. Письменность у вергов есть, но в очень зачаточном состоянии, так что договора с вергами заключаются исключительно устно. На вержьем это звучит как «хгрешши ргхыз» — «сказанное/услышанное слово», подразумевая, что раз слово было кем-то сказано и услышано, то нарушать его уже никак нельзя. В общем-то, для вергов — так оно и есть. С другими бестиями всё по-другому, но с другими бестиями мы и действуем по-другому. Ну вот. А дальше — сплошная игра на вержьей гордости и бедности их языка. В соответствии с договором, верги не имеют права нападать на людей, где бы те не находились, и не имеют права подходить ближе тысячи шагов к ограде людских поселений. Обратного запрета — запрета людям подходить к вержьим логовам, как и запрета нападать на вергов, в договоре нет, и ни в одном из замиренных кланов ни одному вергу и в голову не приходило этого запрета требовать. Ну да — какой человек в здравом уме к логову пойдет? Нет, верги договор блюдут и сами на него нападать не станут. Но есть еще и волки, которые в договоре не упомянуты, и верги этим вовсю пользуются.
Потому-то селяне в леса и не лезут. А вот про егерей в договоре — тоже не упомянуто.
Слова «егерь» в вержьем нет, они нас «людьми из клана Ходящих по лесу» называют. Но всё равно — людьми. Вот так и выходит, что верги сами к нашим сёлам соваться права не имеют, а мы, егеря, по их логовам — как по своему двору, шарахаемся. Разумеется, все меры предосторожности приняв — честность честностью, но иногда бывает, что вержьий гнев не против селян, в качестве приманки выставленных, направляется — а против тех егерей, что им в логове глаза мозолят. И хотя нападают они тогда вразнобой и не в полную силу (ощущение своей неправоты им очень сильно мешает) но всё одно работа, которую сейчас делает Марк со своими двумя десятками егерей, хоть и нетрудная, но довольно опасная и весьма неблагодарная. Не то, что моя.
Хотя цель у меня та же, что и у Марка — заставить вергов нарушить своё слово.
Одно дело мы с ним делаем, хоть и по-разному — Марк волну вержьего гнева поднимает, а я её направляю, как умелый садовник воду для полива по саду своему желобами разводит.
От егерей злость вержью отвожу, разъясняю им, что злы товарищи мои на них, потому как уверены — дочь перфекта («рах херршах» — вожака бунтующей стаи) в лес пошла, а там её волки загрызли, как оно не раз с людьми случалось. И даже не за то злы, что так случилось, а за то, что (как они думают) верги останки девочки спрятали, гнева родительского опасаясь. Верги в шоке — скорее крот совьет гнездо на дереве, чем мысли вержьи подобным ходом пойдут. На что я горестно киваю и говорю, что так оно и есть, и я-то им верю, но остальные егеря с вержьей честностью незнакомы, они всё больше с чекалками да урсами дело имели. Вот и нет у них веры никаким бестиям. Верги чекалок не любят, а урсов — так и вовсе ненавидят. Уж не знаю, почему так — сами верги утверждают, что это потому, что урсы («шуу», как они их называют) — лживые и трусливые твари, напрочь лишённые благородства. Ну, согласен, урсы не такие патологические правдолюбы, как верги, но отъявленными лжецами я бы их не назвал. С чекалками уж точно не сравнить, однако ж к чекалкам верги куда ровнее относятся — даже в южных провинциях, где у них чуть не каждый месяц крупные стычки выходят. Да и трусами я урсов не считаю — осторожны они, это да, но не более. Я думаю, дело тут не в личных качествах урсов, а в том, что отношения их и вергов не первый век длятся и разгадку искать нужно где-то во тьме времён, еще до Смутного века — в родном мире бестий. Но, как бы там ни было, верги легко и без лишних доказательств принимают вину урсов в чём-либо. Кто виноват в том, что егеря вержье логово со столбовым трактом перепутали — урсы, конечно, кто же еще! Всем всё понятно, но раздражение-то никуда не девается — злости надо дать выход. А тут — «тюк, тюк, тюк» — доносятся звуки топора, — «скре-е-е-к», — дерево упало. От урочища Липовый цвет до самого крупного логова Песни Ветра и мили не наберётся, поэтому, при западном ветре, звуки рубки отлично до вержьих ушей долетают (уж если даже я их слышу). А ветра в это время года тут как раз преимущественно западные.
