Избранники Смерти - Зарубина Дарья (онлайн книга без TXT) 📗
— Помогите…
Пес принялся, скуля, скрести лапами по полу и стене, словно надеясь прорыть путь к тому, кто просил помощи. Славко нашарил в темноте ручку двери. Она обожгла холодом даже через повязки. Но возчик стиснул зубы и рванул дверь на себя. Раздался тихий треск: лед, сковавший дверь, не желал поддаваться.
Славко распахнул тулуп и, браня себя и пса за глупость, прижался грудью к створке, почувствовал, как колдовской холод уцепился за его тело. Рубашка намокла от талой воды и тотчас схватилась ледяной коркой, но от второго рывка дверь поддалась, хоть и не приоткрылась.
Манус потянул в третий раз, но вновь без толку.
— Помогите, — совсем слабо просил кто-то из-за двери.
«А ну как это княгиня мертвая бродит?» — прозвучал в голове предостерегающий голос.
«А ну как лекарка Ханна там умирает, запертая со своей госпожой?» — ответил ему Славко. Согреть дверь собой в другой раз уж не вышло бы, рубашка заледенела, жгла холодом. Руки под повязками горели от боли при каждом усилии.
Славко размотал тряпки, приложил ладони к створке, чувствуя, как борется жар исцеления со смертельным холодом от двери. И тут — ослепительная во тьме — пробежала по пальцам искорка. Славко, оглушенный ударами неистово колотящегося сердца, направил рукам мысленный приказ: отогреть.
Змейки — одна, вторая, третья — зароились между пальцами обеих рук, под рукой Славки накалилась дверная ручка. Запахло жженым деревом.
Манус рванул на себя дверь, та поддалась на пару ладоней, не больше, но и этого было довольно.
Проходимец нырнул внутрь. Слышно было, как он шумно дышит, вылизывая что-то или кого-то.
— Кто тут? — позвал Славко. Ослепленные магическими искрами, глаза никак не желали привыкнуть к темноте.
— Я тут.
Славко опустился на колени, наткнувшись во тьме на пса, зашарил руками по полу. Глаза постепенно успокоились, позволив ему разглядеть лежащую недалеко от двери навзничь женщину в черном. Она словно стояла на коленях, молясь, а потом так и упала назад, не разогнув коленей. У двери во тьме виднелся еще один силуэт.
— Борислав Мировидович, дяденька Славко, ты? — тихо позвала лекарка. Славко наконец узнал ее голос, протянул руки, и в руках у него оказалось свернутое одеяло.
— Ребенка унеси, Землицей прошу… — Силы покидали лекарку.
Сверток — верно, не хватало сил для крика — тихо засипел. Славко положил ребенка на пол — не успеет колдовской снег проникнуть через одеяло — и, подхватив под руки, вытащил лекарку в коридор. Гончак тотчас сунулся к свертку, принялся вылизывать младенцу личико.
— Э нет, Ханна. А ну как без тебя руки снова онемеют, — проговорил Славко, устраивая девушку на руках. — Держи мальца, я вас обоих вынесу. Ну, паскудник, выводи, как привел…
Пес заскулил, вертясь под ногами, и, удостоверившись, что люди следуют за ним, торопливо потрусил вперед.
Глава 69
Он легко различал дорогу во тьме. Перед ним летел шагах в двадцати, мелькая между деревьями, сторожевой огонек. Любой, кто заметил бы его, ни за что не смог бы увидеть хозяина. Об этом Игор позаботился. Он не взял лошади. Путешествовать верхом по не вставшей еще весенней погоде значило бы не менее трех остановок на постоялых дворах для перемены лошади или, если избегать жилья, почти сутки промедления, чтобы несколько раз дать животине отдых.
Несомненно, любой житель Срединных земель выбрал бы один из этих двух путей, но Игор, по счастью, родился и вырос в Закрае, чьи злые земли, полные опасности, сделали своих людей сильными, выносливыми, быстрыми и бесшумными. Игору часто приходилось скрывать свои способности, чтобы не пугать тех, кто вырос в мирных землях Срединных княжеств. Но теперь никто не видел его, а болезненная заноза тревоги, засевшая в сердце, заставляла прибавить ход.
Игор мог бежать без устали: от заката до заката. Они с братьями часто соревновались в беге от ворот Голяма по всему Лло, достигая без единой остановки ближайших к столице сторожевых постов — на той окраине царства, где Долгая Стена границы отделяла Закрай от земель пустынников. Солнце палило нещадно, приходя из пустынного края, так что даже в тени Стены не было от него спасения, поэтому Йордан, как самый выносливый из братьев, всегда приходил первым. Там, под стеной, на дороге их детских игр, Йордан с братьями и напали на старшего, конные на пешего, вдали от жилья, там, где останки Игора Голямского отыскали бы только стервятники.
Игор потрогал рукой шрам, напомнивший о тех, кого он когда-то называл своей семьей.
Когда Владислав вытащил его из-под раскаленной солнцем Стены, Игор дал себе словно доверять только Чернцу. Но как ни тверд мужчина, как ни закален солнцем, песком, ветром и кровью, а все остается внутри, где-то совсем глубоко, мягкая сердцевина, куда как игла однажды проникает женщина. Девчонка с голубой лентой в мягкой косе.
Игор уверял себя, что она нашла свое счастье, оттого и не вернулась в Черну. Простил Ядвигу высокородный полюбовник, оставил при себе. Игор сгорал от стыда и старался не думать о девушке, он удерживал на плечах свою страсть к ней, как громадный валун, готовый сорваться с горы, стоит ему лишь на миг проявить слабость.
Стоило словнику сказать, что Ядвигу в Бялом поджидает беда, и глыба мучительного чувства придавила Игора, потащила прочь из города, в Бялое, туда, где Безносая поднимала костяной нож над Ядвигой. Игор умолял судьбу позволить ему еще раз увидеть девушку, спасти, оправдав долгие годы в чужой земле.
Он был уверен: Влад привел его в свой удел, не зная того, именно затем, чтобы Игор однажды повстречал Ядвигу и спас ее, переплетя свою судьбу с ее судьбою.
Владислав силен. Его ждут дни забот о сыне. И в этой бабьей суете великан Игор не надобен, не до того будет князю, чтобы спуститься в подвал и варить травы, думая о радуге, а с няньками и кормилицами легко поможет Конрад.
Игор почувствовал, как трудно стало дышать.
Всю зиму Ядвига была одна. Всю зиму ходила рядом с ней беда и, быть может, уже случилась.
Великан, стиснув зубы, осенил себя Землицыным знаком, по-закрайски — начертав два круга и крест не у груди, а в середине лба, и попросил у судьбы смилостивиться.
Гордыня, одна гордыня не дала ему отправиться в Бялое до снега, увериться в том, что счастлива Ядвига. За этот грех…
Глава 70
…не расплатиться никогда, не простить себя. А теперь уж не поворотить времени вспять. Нет такой силы, такой молитвы, чтоб вернуть то, что кануло.
Агата не сразу нашла в себе сил поднять голову. Иларий стоял перед ней, холодно глядя на новую госпожу, и в синем его взгляде сверкал лед обиды, а на лбу пламенел алый знак. Края ожога припухли и покраснели.
Княгиня подошла, потянулась пальцами. С зеленого золотничьего кольца легко соскользнули белые искорки, нырнули манусу под кожу и тотчас выскочили, осыпались снежными звездочками, ничего не исправив.
— Сказали, долго будет болеть, а красным до смерти останется. Знал князь Владислав, как заклинать. Зачем, матушка, клейменого звали?
Иларий поклонился с деланым почтением. Черные кудри упали на глаза, скрыли клеймо.
— Эльжбета… преставилась, — выговорила Агата.
— Прими Землица душу княгини Чернской, благослови ее садами твоими и пажитями, пошли мир и упокоение в недрах твоих щедрых, в чертогах злащеных. — Иларий склонил голову, осенил себя Землицыным знаком, невзначай коснулся тавра на лбу, втянул воздух через стиснутые зубы.
Заболело его болью нутро княгини, изъеденное горем до черноты. Захотелось прильнуть к белой сорочке мануса, обхватить руками сильные плечи и дать наконец, после долгой зимы, волю слезам. Уж свершилось, вот оно. Бродила черной тучей беда, долгонько выжидала, да и ударила в один день. Вколотила в землю, перешибла хребет. И плакать тут нечего — сама виновата. Оттолкнет манус свою жалкую хозяйку — будет в своем праве.
— Прости меня, Илажи, — проговорила княгиня тихо.
