Паутина Судеб - Самойлова Елена Александровна (полная версия книги .txt) 📗
Впрочем, когда мы уже возвращались из подземелья, я заметила тоненький лучик золотистого солнечного света за углом одного из боковых ответвлений коридора и, не удержавшись, направилась посмотреть, что там.
Данте перехватил меня за руку, силой оттаскивая обратно от самого входа в залитое светом помещение, но я успела увидеть поражающий красотой округлый зал с невысоким трехступенчатым постаментом идеально круглой формы, сплошь изрезанным какими-то письменами. Небольшая площадка в центре зала была выложена драгоценными камнями, на них падал узкий луч солнечного света из небольшого отверстия в потолке, и отблески камней «рисовали» на золотистых стенах изображение широко распахнутых крыльев. Что такого страшного было в этом зале, от которого просто-таки веяло теплом, я так и не поняла, а Данте отказался хоть что-то объяснить. Он просто увел меня из этого коридора, не реагируя ни на просьбы, ни на прямые приказы, не давая себе труда проронить хотя бы слово, но глаза его еще долго сохраняли вид черных непроницаемых зеркал.
Что испугало или обеспокоило Ведущего Крыла, я не знаю до сих пор, а выяснить так и не удалось. Но чудесный зал, округлые стены которого были словно затянуты золотистой переливчатой пленкой, раз и навсегда отпечатался в моей памяти. Как и ощущение, пришедшее от Небесного Хрусталя в короне, – здесь, в этом месте, сокрыто наше предназначение…
– Ев, а мы тебе баню затопили! – В горницу вошла непривычно бодрая, раскрасневшаяся после парилки дриада, завернутая в какой-то немыслимых размеров кафтан и в валенках на босу ногу. Длинные, достигающие колен, распущенные волосы она кое-как подобрала, но все равно часть прядей болталась в воздухе, роняя на пол капельки воды. – Привела б себя хоть в порядок, а то страшно смотреть.
– То ли еще завтра будет, – невесело усмехнулась я, откладывая ложку и поднимаясь из-за стола. – Наставник, надеюсь, мои старые вещи вы так и не выбросили? А то жалко мне хорошую куртку на такое гиблое дело.
– Не выбросил, не переживай. – Лексей улыбнулся, и камень в его перстне едва заметно сверкнул золотистым огоньком. – На чердаке все в большом сундуке лежит, никуда не делось. Я же знал, что ты еще непременно вернешься.
– Да куда б я делась-то, в самом деле… Но все равно – спасибо.
Я обогнула Ланнан, подсевшую поближе к печи, чтобы просушить волосы, и почти бегом устремилась наверх. Надо бы разыскать в сундуке кафтан или куртку попроще – все равно в ночь Излома я буду в ипостаси айранита, а отращивать крылья в хорошей зимней куртке неудобно. Рубашка с прорезями на спине у меня есть, но не щеголять же в такой перед Ветром и Ланнан. Хотя если перед мальчишкой еще можно, то вот дриада в последнее время вызывает у меня все больше обоснованных подозрений. Настолько, что я уже, по правде говоря, опасаюсь оставлять ее на Излом с Ветром в одном доме. Конечно, наколдовать ничего нехорошего она не сможет – пытаться чаровать в ночь Дикой Охоты это надо совсем головы не иметь, волшба привлекает призрачную свиту так же верно, как свежая кровь охотничью стаю, да и дом Лексея Вестникова своего рода зачарованная крепость, как снаружи, так и изнутри, но…
Чем черт не шутит, а шутки у представителей этой подземной нечисти те еще.
В любом случае, я успела заметить сегодня утром на мальчишке еще один весьма качественный охранный оберег – на его поясе теперь красовалась небольшая узорчатая застежка-фибула с капелькой янтаря на головке булавки. Помню я эту фибулу, сама когда-то носила ее в пору ученичества, а зачем она в свое время понадобилась наставнику, понятия не имею. Но застежка отражает магию, направленную на своего владельца, впрочем, не позволяя и носящему ее колдовать в полную силу. Для мальчишки такое ограничение даже на пользу – пока он будет у наставника, страшнее Ланнан тут никто не объявится, а если дриада захочет совершить очередную глупость… что ж, я могу ей только посочувствовать.
Только я не думаю, что сегодня ночью кто-то отважится выбраться из дома и рискнуть попасться на пути Дикой Охоты. Ведь если ты не можешь присоединиться к Гону – ты жертва, кем бы ни был. Хотя и это правило срабатывает не для всех, всегда есть исключения.
Я наконец-то вытащила из сундука несколько мятый серый шерстяной кафтан с темно-синим узором на рукавах и груди и, критически осмотрев и найдя на подоле пару дырок, проеденных молью, отложила в сторону рядом с убитыми жизнью шерстяными штанами. Думаю, я не сильно выросла из этих вещей, а даже если и так – ничего страшного. Все равно поутру я их выброшу… или же меня в них похоронят, но мне в таком случае разницы никакой уже не будет.
С этими мыслями я закрыла крышку сундука, подхватила заранее выуженное широкое полотенце, длинную теплую сорочку и частый гребень и направилась к двери. Валенки позаимствую у Ланнан, все равно я никогда не принадлежала к тем сумасшедшим, которые зимой из бани в дом бегут босиком по свежевыпавшему снегу. Для этого я всегда была чересчур мерзлява, а попытки наставника заставить меня закаляться путем пробежек зимой в одной рубашке и летних штанах провалились после того, как я пару раз всерьез простыла и Лексею Вестникову приходилось по полмесяца меня выхаживать. Подозреваю, что сейчас, когда я обрела вторую ипостась, вряд ли я свалюсь с горячкой после подобной пробежки, но проверять это без острой на то необходимости не возникало ни малейшего желания.
Во дворе оказалось холодно, промозгло и очень сыро. Северный ветер гнал по небу тяжелые свинцовые тучи, из которых сыпался мелкий, колкий, будто бы крупа, снег. Я поежилась, плотнее закутываясь в снятый с гвоздика в сенях теплый кафтан, принадлежавший Лексею, а в последнее время приспособленный под «банное одеяние», и, перебросив через плечо полотенце, побежала к построенной в двух десятках шагов от крыльца неказистой на первый взгляд баньке.
Лес, утонувший в ранних густых сумерках, казался безжизненным и каким-то вымершим. Тишина, заполнившая знакомый с детства лес и обычно приносящая умиротворение и спокойствие, сейчас казалась какой-то жутковатой, вязкой, забивающей уши и окутывающей холодным саваном. Изредка только под ногами с тихим треском ломались тонкие сухие веточки, как будто я шла по оголенным птичьим костям. Даже воздух в лесу утратил свою живительную силу и сейчас с трудом проталкивался в легкие, то и дело окатывая лицо и шею холодным, вязким потоком.
Я шла за Лексеем Вестниковым по узкой звериной тропе, не зажигая магического светлячка. Но если я видела все довольно четко благодаря зрению айранита – и черные стволы деревьев, и нагромождения темно-серых веток валежника на припорошенных белым снегом полянах, – то как здесь ориентировался мой наставник, оставалось только гадать.
С наступлением сумерек мы со старым волхвом покинули надежное убежище, крепко-накрепко наказав Ветру не сметь даже носа высовывать за порог дома. Я лично проверила, заперты ли все ставни в избушке, а для надежности – еще и зачаровала их так, чтобы открывались не с первого раза. На всякий случай. А еще оставила мальчишке на сохранение меч Данте и свою знахарскую сумку со словами, что, если я не вернусь, артефактную торбу и все, что в ней, он сможет считать подарком себе для наилучшего начинания самостоятельного жизненного пути. Правда, в ответ вместо благодарности получила мрачное: «Только попробуй не вернуться – с того света достану». Надеюсь, Ветер это не всерьез и не пойдет по стопам Ладислава, лишь бы исполнить свою угрозу.
Ланнан, вышедшая провожать нас, так и не рискнула с наступлением темноты переступить порог избушки – держалась на свету зеленоватого волшебного светлячка, тени от которого ложились на лицо дриады, превращая его в жутковатую маску. Я ничего не стала ей говорить – вот если я встречу рассвет и вернусь… Тогда и поговорим. И о том, почему нельзя пытаться зачерпнуть «дармовой» силушки из древних камней наперекор предупреждениям и запретам, а также отчего не стоит скрываться за камнями Круга, надеясь, что ненароком вызванная раньше времени призрачная свора обойдет ее стороной – и ринется на ту, от которой пахнет свежепролитой кровью.
