Запрещённый приём (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей (книги полностью .TXT, .FB2) 📗
— Храните свои секреты. Сегодня я сделаю вид, что мне все равно. Просто помогите найти настоящего убийцу, чтобы мне не пришлось убивать Бобби.
— Это не будет убийством, Ньюман. — Возразила я.
— Блейк, если я пристрелю Бобби, зная, что он этого не делал, то неважно будет, значок на мне, ордер или что еще. Если я убью его, зная, что он невиновен, то это будет против моей морали, и сделает меня убийцей.
— Убийцы здесь не мы, Ньюман. А тот, кто подставил Бобби.
— Ты будешь способом убийства, но не убийцей. — Произнес Олаф.
Мы с Ньюманом уставились на него.
— Что? — Переспросил Ньюман.
— В офисе шерифа ты сказал, что убийца использует тебя, чтобы совершить преступление. В таком случае, ты будешь либо способом убийства, либо его орудием, которым убийца избавится от своей второй жертвы, но самого тебя это убийцей не сделает. — Ответил Олаф.
— Он прав. — Согласилась я.
— Я не стану орудием убийства Бобби.
— Тогда давайте выясним, кто виноват. — Предложила я.
— Как мы это сделаем? — Спросил Ньюман.
— Ну, это нам и предстоит узнать.
37
Шериф Ледук встретил нас в дверях своего офиса.
— Что за хрень вы мне здесь устроили? Почему мне звонит адвокат по имени Аманда Брукс и заявляет, что мы не можем казнить ее клиента?
— Мы в сомнительном положении, Дюк. Если Бобби будет просто сидеть в клетке, ему же понадобится законный представитель, разве нет? — Заметил Ньюман.
— Нет. — Возразил Дюк. — Он уже должен быть мертв, а мертвые парни не получают элитных адвокатов, которые с ними носятся. — Ледук ткнулся в лицо Ньюману, практически задевая его полями своей шляпы Медведя Смоки, как он уже это делал с помощником Рико.
Ньюман сделал шаг вперед и Дюк едва не запнулся, как будто Ньюман толкнул его, используя шляпу, как опору. Он прошел в дальний конец комнаты мимо шерифа, я последовала за ним. Ледук так злился на Ньюмана, что на меня вообще не обратил внимания. Я получила шанс осмотреть комнату. Ливингстон сидел в клиентском кресле у стола шерифа, а Олаф — в кресле у стола для его помощников. Кейтлин стояла в углу неподалеку от Олафа. У нее на лице застыло то дружелюбно-вальяжное выражение, которое иногда появляется у некоторых людей, когда они уверены, что их флирт идет успешно. Олаф смотрел на нее снизу вверх. Его лицо наверняка было довольным, иначе она бы так не радовалась.
Ньюман остановился у двери, разговаривая с шерифом. Поскольку ничего ужасного между Кейтлин и Олафом не происходило, я осталась рядом с Ньюманом, чтобы оказать ему поддержку в случае чего.
— Мне жаль, что тебя это огорчает, Дюк, но я должен был так поступить.
— Свою работу ты делать должен, Вин!
— Я был копом до того, как стал маршалом. И я все еще стараюсь быть копом.
— Ты и не прекращал им быть, Вин. — Сказал Дюк.
— Я все еще ношу жетон, но все остальное изменилось.
— Боже, ты слишком заморачиваешься.
Ньюман улыбнулся, но это была не слишком счастливая улыбка.
— Знаю. Отец говорит, что я всегда так делаю.
— Если ты осознаешь свою слабость, тебе следует поработать над тем, чтобы избавиться от нее. — Заметил Дюк.
— Я не думаю, что это слабость. Это просто часть меня.
— Ага, служитель закона, который заморачивается и колеблется, когда надо действовать.
— Я видела Ньюмана в полевых условиях. Он нормально справляется. — Вмешалась я.
Олаф встал, оборвав Кейтлин посреди очередной заигрывающей тирады.
— Ньюман не колеблется во время охоты.
— Высокая похвала от вас двоих. — Заметил Ливингстон.
— И вполне заслуженная. — Ответила я.
— Многие молодые маршалы тратят время на раздумья и моральные дилеммы, но в нужный момент он будет драться. — Сказал Олаф.
— Разве не всем нам следует задумываться о морали в контексте нашей работы? — Поинтересовалась Кейтлин.
— На вашей работе — возможно, но в нашем случае лучше ее не иметь.
— Кого не иметь? Морали?
— Да. — Ответил Олаф.
— Но вы же не можете взять и заткнуть свою совесть. — Возразила она.
Олаф улыбнулся ей, не пытаясь скрыть черную пустоту своих глаз. Она посмотрела на него и вздрогнула. Его улыбка стала шире, но глаза остались прежними: пустыми и черными, как у акулы.
— Это что, игра такая? — Спросила Кейтлин.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты же притворяешься, да? Когда смотришь на меня этим мертвым взглядом, как психопат какой-нибудь.
Олаф вновь улыбнулся ей, и на этот раз его улыбка была настоящей — не той, которую он использовал для флирта. Такими улыбками он одаривал меня годами — улыбками, которые говорят о том, что он думает о тебе не только без одежды, но и без кожи, а еще, пожалуй, о том, что он не прочь откусить от тебя кусок — в буквальном смысле. Эта улыбка не имела никакого отношения к тому, что он верлев. Подобное дерьмо было типично для Олафа задолго до того, как он подхватил ликантропию.
Глаза Кейтлин расширились, а дыхание участилось. Ее страх висел в воздухе вокруг нее и был настолько силен, что казался почти осязаемым. Я вклинилась между ними, разрывая зрительный контакт, чтобы вывести Кейтлин из этой игры, потому что именно это и делал Олаф — он с ней играл.
— Мы поедем на место преступления. Надо проверить, как там дела. — Сказал Ливингстон.
Он не видел, как Олаф смотрел на Кейтлин. Олаф превосходно умел скрываться на открытой местности — во всех смыслах. Я легонько подтолкнула Кейтлин к нее куртке, которую уже приготовил для нее Ливингстон. Она шагнула вперед и взяла ее.
— Возможно, я сделаю для тебя исключение, Кейтлин. — Сказал вдруг Олаф.
— Какое исключение? — Спросила она, надевая куртку.
— Блондинки. Возможно, мне стоит попробовать блондинку хотя бы один раз.
Сказав это, он перевел взгляд на меня. Я знала, о каком «попробовать» он говорит. Мысль о том, что он сотрет с нее весь этот ум, опыт и красоту посредством пыток свернула в узел мой желудок. Внутри меня поднялся страх. Я боялась его и тех вещей, которые его заводили. Его желания были настолько ужасными, что не существовало безопасного способа сублимировать их, не было никакой возможности превратить их во что-то нормальное. Я видела, как его истинное лицо проклюнулось наружу и нацелилось на другую женщину, чтобы получить от нее ту же реакцию, какую он когда-то получал от меня — я видела это и ненавидела его за это. Ненавидела за то, что с ним всегда так сложно, и что кто-то вроде него был полезен в нашей работе — что он был так же хорош в ней, как и я. Что можно сказать обо мне, если с кем-то вроде Олафа я примерно равна по навыкам, и если у меня на счету больше легальных убийство, чем у него? Ничего хорошего.
Ньюман позади нас благодарил Ливингстона за помощь. Если бы не Кейтлин, никто кроме меня не увидел бы, насколько сильно соскользнула с Олафа его маска. Он обожал снимать ее вот так, внезапно, чтобы ошарашить, но только если не охотился на тебя в этот момент. Если ты просто добыча, он будет прятаться в высокой траве, как лев, который поджидает антилопу, и бросится в атаку только когда она подойдет достаточно близко. Кейтлин получила мое старое место в меню Олафа. При таком раскладе он больше напоминал гепарда, который разгуливает по саванне без прикрытия. Антилопа не знает, когда он бросится в атаку, и на нее ли он вообще нацелился. Я же этой блядской антилопой не была.
Я очень много работала над тем, чтобы держать под контролем своих внутренних зверей, но в этот момент я хотела, чтобы Олаф вспомнил, что я больше не еда. Да, он большой и сильный, но это еще не делает его королем.
Я подумала о своей львице, а может, это она подумала обо мне. Не так, как это делает человек, но в своем собственном стиле она понимала меня и мой мир куда лучше всех моих прочих зверей. У нас с ней коммуникация была налажена, в отличие от тех, кто просто пытался прогрызть себе путь наружу через мое тело. Она и раньше давала мне сигналы, позволяя понять, чего хочет, но на этот раз мы с ней были солидарны: пошел ты на хрен, царь зверей, нам обоим известно, кто приносит еду (в дикой природе пищу для прайда добывают львицы, а не львы — прим. переводчика).
