Наследник - Прозоров Александр Дмитриевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Домой он привез все это во второй половине дня, на этот раз обнаружив незапертую калитку. Зимава выскочила на крыльцо запоздало, сбежала во двор, замедляя шаг, добрела до него, уже медленно переставляя ноги:
— Ты вернулся, Лесослав? Вижу, не с пустыми руками.
— Да, сегодня у князя добро раздавали, — отпустил он подпругу, позволяя узлам свалиться на упругую желтую солому. — Мне тоже кое-что досталось. Про Плену я спросил, Избор советовал обождать дней пять. Опытная знахарка должна вернуться, ее в Чернигов к тамошнему боярину знатному звали. Лучше нее хвори людские никому не ведомы.
— Обождем, — согласилась девушка, погладила лошадь по морде и побрела обратно к дому.
— Зимава! — окликнул ее Ротгкхон. — Зимава, что случилось? На тебе лица нет! Тебя кто-то обидел?
— Нет, все хорошо, — покачала она головой.
— Зимава, постой! — нагнал ее леший. — Я же вижу! Ты грустна, как никогда. Скажи, что случилось? Ну, признавайся! Я все исправлю.
— Ничего, — подняла она лицо к своему мужу. — Просто сегодня я не успела к воротам. Чаруша с соседскими девочками гулять на реку побежала, а калитку не закрыла. Вот я тебя встретить и не смогла.
— Ну и что?
— Разве ты не знаешь? Ты обнимаешь и целуешь меня только прилюдно. На улице, или когда гости заезжают. Нет, я знаю, ты делаешь это, чтобы все думали, будто у нас нормальная семья. Просто… Просто мне нравится, когда ты меня целуешь, когда обнимаешь. Я ждала этого сегодня, но не успела. — Она заглянула ему в глаза и несмело улыбнулась: — Нет, ты не думай, все хорошо. Я ничего не прошу. Я буду внимательней, и в следующий раз успею. И ты меня обнимешь, закружишь, расцелуешь. Никуда не денешься. Все хорошо… — Она тихонько похлопала ладонью по его сильной груди и ушла в дом.
Ротгкхон сделал было шаг следом, но вовремя остановился. Вернулся к тюкам, открыл сарай, зашвырнул добычу внутрь, с треском захлопнул дверь, подпер поленом и для надежности врезал снаружи кулаком:
— Проклятье!
До чего легко все было раньше, когда она рычала на него и требовала близости! Держать дистанцию было очень просто: терпи прилюдно и облегченно шарахайся наедине. Но после его похода туземку словно подменили. Она ничего не требовала, не просила, не хотела. Она просто была рядом. И рядом с ней было легко. Так легко, что порою ее стало не хватать, что он думал о ней в самые странные моменты. Особенно, когда в голове всплывало дурацкое: «подвиг или не подвиг?».
Вот и сейчас — почему ему захотелось обнять туземку? Из жалости? Или в душе появилось что-то еще?
Учение четвертого друида гласило: хочешь понять свое отношение — откажись. Прими решение — и откажись. Вздохнешь с облегчением — значит, ты себя обманывал, и тебе это не нужно. Испытаешь горечь и сожаление — плюнь на решение, ибо ты теряешь что-то важное и нужное.
— Уродливые дикарки окраинных планет не бывают нужными имперскому офицеру, — настала его очередь гладить местную скотинку по вытянутой мохнатой морде с большими грустными глазами. — Не бывают, правда?
Он облизнул губы, отпустил поводья и поднялся по ступеням крыльца.
Зимава месила тесто, когда услышала, как приоткрылась и закрылась дверь, ощутила осторожные шаги. Даже не оглядываясь, по застучавшему своему сердечку, она поняла, кто у нее за спиной, но обернуться не решилась. Ведь если крадется — значит, надеется остаться незамеченным. По затаенному дыханию она узнала, что он приблизился, остановился за спиной. Чуть наклонился. Колыхнулся воздух совсем рядом, его губы оказались возле ее шеи — так близко, что девушка почувствовала их тепло, которое переметнулось на нее саму, жгучей, мучительной и сладостной волной прокатилось по телу. От этого странного, непривычного чувства Зимава чуть не застонала, но сдержалась, замерла, вонзив пальцы глубоко в тесто.
И тут вдруг Лесослав попятился, отступил, шарахнулся прочь, бегом выскочил из дома.
— Не-ет! — взвыла девушка, метнулась следом, выскочила на крыльцо…
Но на дворе было уже пусто. Леший сбежал вместе с княжеским скакуном.
В бессилии Зимава опустилась на доски, прижалась лбом к холодному уличному косяку, сглотнула невесть откуда взявшиеся слезы.
— Ну и что? — прошептала она. — Зато он рядом со мной. Он всегда будет рядом со мной. Мой и только мой.
Ротгкхон же широко шагал по улице — увлекаемый поводом мерин, не успевая за вербовщиком, даже вынужден был перейти на рысь.
— Это же бред! Это невозможно! Я на службе. Я просто на службе. Империи нужны честные воины, и я служу Империи. — Он тряхнул головой: — Служба, просто служба. По делам службы я вступил в контакт с туземкой. Просто туземкой. Глупой, необразованной, совершенно дикой туземкой с отсталой окраинной планеты. У офицера Империи не может быть никаких чувств к грязной дикарке. Наверняка я просто ее жалею. Я ее жалею, и ничего более. Никаких других эмоций. Я нахожусь рядом с ней только и исключительно в интересах успешного выполнения задания. Это просто очередное задание! У офицера Империи и туземки из миров начальной эпохи не может быть никаких отношений!
Это были вполне понятные и логичные постулаты, ясные общеизвестные истины. Но сейчас они почему-то помогали плохо…
Прямо в воротах детинца бросив поводья подворнику, вербовщик развернулся, но тут его окликнул Избор:
— Лесослав! Эй, ты меня слышишь?
— Да слышу, слышу, — крутанулся на месте Ротгкхон, повернул к крыльцу. Его мысли скакали по самым посторонним вопросам, поэтому затевать разговоры с туземцами ему сейчас не хотелось.
— Лесослав, — спустился навстречу волхв. — Ты сказывал, с Радогостом перемолвиться о чем-то желаешь?
— Ой, — аж поморщился Ротгкхон. — А можно не сейчас? Что-то я сегодня не в себе.
— Не сегодня, завтра, — мотнул головой юноша. — Я как о сем волхву намекнуть попытался, он токмо обрадовался. Завтра он все утро в святилище намерен пробыть, в молитвах и поклонениях. Но ради тебя готов отлучиться. Уж больно счет твой ему чудным показался. Желает подробнее о сем услышать.
— Беда… — глубоко вздохнул вербовщик. — Так просто об этом человеку постороннему не рассказать. Ну да ладно, попробую. Значит, завтра?
— Да. Прямо с рассветом можешь и приходить.
— Угу… — Поняв, что ведет себя неправильно, Ротгкхон обнял Избора: — Спасибо за помощь, дружище. Мне это очень важно. Ныне же извини, как-то нехорошо я себя чувствую. Хочу пойти полежать.
— Квасу выпей. Хорошо освежает и кровь чистит, — посоветовал волхв.
— Да, так и сделаю… До завтра.
И опять в голове мелькнуло: «Если смогу убедить старого волхва — это будет подвиг или нет?»
Чистое безумие.
— А хочешь, сегодня пойдем? — предложил Избор. — Тебе и вправду, по виду, нездоровится… Мудрый волхв тебя зараз и осмотрит, и зелья даст или иное снадобье подберет.
— Завтра, завтра, — вскинул ладони Ротгкхон. — Прости, хочу явиться пред Радогостом свежим и разумным. Просто отосплюсь, и все пройдет.
— Да, выспаться — это верно! — согласился Избор. — Иди, не мучайся понапрасну. И квасу выпей!
— Обязательно!
До своего дома он добрался так же быстро, как ушел. В этот раз калитка оказалась заперта, и он привычно постучал. Кулаком, с силой. Вскоре створка распахнулась, на улицу вышла Зимава в наброшенном на плечи платке. Довольно улыбнулась:
— Вот и я, суженый мой. Заждалась.
Вербовщик огляделся, взял ее за руку, завел на двор, запер калитку на засов.
— Ты чего, Лесослав? — растерялась девушка.
— Нас никто не видит?
— Нет…
Ротгкхон провел ладонями по ее голове, сбрасывая платок, провел снова, на этот раз по густым волосам, наклонился и стал целовать ее глаза, щеки, губы, подбородок, шею, снова губы, лоб глаза, губы, подхватил, закружил поставил на ступеньки крыльца и снова стал целовать. Зимава засмеялась, закинула руки ему за шею и тоже ответила жадными поцелуями, потом прижалась виском к его щеке, наклонив голову к его плечу:
— Что с тобой, любый мой?
