Коронный разряд - Ильин Владимир Алексеевич (читать книги полностью txt) 📗
— Видите ли, — после некоторой задумчивой паузы, вздохнули с того края стола. — Есть у меня одна книжка… — Из укладки папки, самого ее низа, показался добротно прошитый кожаный переплет, размером в тетрадь.
Судя по характерным полоскам, внутри и была обычная тетрадь в клетку, отчего-то украшенная и защищённая столь дорого и надежно.
— Вернее, свод правил, — еще раз вздохнул юноша. — Свод, которого я обязан придерживаться, пока не завершу очное отделение имперского университета.
— Позвольте поинтересоваться, а кто составитель этого документа? — Осторожно задал вопрос Ферзен.
— Один человек, — сухо отозвался Самойлов.
Не отец, не дед… Ведь просто «человеком» не назовешь родного… Странно и довольно сильно будоражит любопытство.
— Еще раз прошу прощения за назойливость, этот человек был вам важен?
— Он за меня как-то умер. Чудом остался жив. Вернее… Она.
К его удивлению, гость пошел на откровенность. А значит, он может задать еще один вопрос?..
— Смею полагать, она желала вам самого лучшего, вручая этот свод правил?
— Именно так.
— Как считаете, вот это условие по завершению очного отделения университета… Оно содержало в себе доброе пожелание?
— Безусловно, — автоматически вымолвил юноша.
— Можем ли мы сойтись на мысли, что в очном обучении, год за годом, от экзамена к экзамену, она видела для вас пользу?
— Допустим, — уже настороженно вымолвил Самойлов.
— Не ради корочки, а для самих знаний и процесса их получения, поставлены условия. — Подводил Ферзен его к мысли.
Правильной, единственно верной мысли, принятие истинности которой поможет и юноше и если повезет, то и ему…
— Вы не понимаете, я не успеваю. — Взорвался раздраженной эмоцией Самойлов. — У меня два контейнеровоза застряли на границе, фуры стоят под Орлом, а мороженое тает!
— Тогда вам точно следует получить нормальное высшее образование. — решительно постановил Ферзен.
— Но где я найду столько времени!
— Неужели у вас нет подчиненных? — удивился ректор.
— Есть, как и проблемы от их ведения дел. — Парень выложил на стол три простеньких кнопочных сотовых телефона, один из которых мерцал вызовом в беззвучном режиме. — Первый — это проблемы, которые требуют незамедлительного решения. Как вы видите, — демонстративно указал он на иллюминацию звонка. — Проблемы есть всегда.
— А второй телефон, простите за назойливость?
— Катастрофа.
Словно уловив внимание к себе, телефон вжикнул вибровызовом.
Впрочем, сам Самойлов позволил себе только досадливо поморщиться, но не стал бестактно прерывать беседу на вызов.
— Не будете отвечать? — С опаской посмотрел на аппарат ректор.
— Сегодня это не моя катастрофа, — равнодушно отмахнулся юноша.
Любопытство подсказывало уточнить характер катастрофы и ее владельца, но Ферзен удержался.
— Третий телефон? — Поднял взгляд на гостя ректор.
— Семья. Редко тревожат, только когда действительно важно.
— Семья — это всегда важно, — веско отметил Александр Ефремович. — Что будет, если вы не снимете трубку?
— Убытки.
— Давно вы работаете на первые два телефона? — С сочувствием уточнил ректор.
— Я работаю на себя. — Отреагировали непониманием с того края стола.
— Тогда почему они не дают вам получить нормальное образование? Они перестанут платить вам деньги и вы помрете от голода?
Юноша, к удивлению ректора, не стал спорить, а просто задумчиво посмотрел на одинаковый пластик сотовых.
— Ваш фонд, все эти квартиры, машины и гонорары… Вы настолько дорого оценили пять лет свободы от университета. Я удивлен, что у вас не хватает средств заплатить за свою свободу от чужих ошибок.
— Это довольно дорогие ошибки, — поднял Самойлов взгляд.
— Но не смертельные, верно? Купите себе молодость и образование, юноша. Пусть финансовые потери будут тому платой, но взамен вы наверняка обретете знания, как их избежать в будущем и уберечь подчиненных.
— Наверное, вы правы, — подумав, гость взял в руки первый телефон и отключил его. — Если долго не отвечать, эти проблемы решаются сами собой. Не так хорошо, но решаются. — Будто уговаривал он себя.
— Вот видите! — Даже обрадованно всплеснул руками ректор.
— Образование нужно получить, — теперь Самойлов смотрел на свой «свод правил». — Если она этого хотела, то так будет правильно.
— Я рад, что мы вместе пришли к этому решению. — Довольно улыбнулся Александр Ефремович. — Только у меня к вам будет одна просьба. — Завершил он, стараясь не выдать дрожь в голосе.
— Если в моих силах, — кивнул парень.
— Поступайте куда угодно, но не в мой университет, — убрав улыбку, смотрел на него ректор. — Езжайте в Москву, мой вам совет. Там таких, как вы, много.
— Таких, как я? — Нейтрально уточнил юноша, вновь глядя равнодушным взглядом надвигающейся грозы.
Но ректора уже было не остановить.
— Вы чудовище, — Сбился он на гневную дрожь. — И я не хочу, чтобы такое чудовище училось в моих стенах, среди моих чистых и наивных учеников! Езжайте к таким же монстрам, как вы сам!!!
Напряжение в установившейся тишине ощущалось туго натянутым тросом, готовым разорваться. И горе тому, кто окажется рядом.
— Не был бы я, как вы говорите, чудовищем, стал бы кто со мной разговаривать, — устало провел Самойлов ладонями по лицу.
А Александр Ефремович ощутил, что может осторожно и тихонечко выдохнуть.
Вскоре дверь за гостем закрылась, оставив ректора с мыслями о том, что неплохо бы завершить рабочий день прямо сейчас. Накатить для успокоения нервов и прогуляться пешком до дома. Заслужил — хотя бы тем, что не дал совершиться тому, за что долгие годы грызла бы совесть… А дочка — получит блестящую карьеру, сама и честно. Ферзен так захотел, а Самойлов напоследок пообещал сломать ноги любому, кто захочет поставить ей подножку. Ну, тоже приятный компромисс между собственной честью и осознанием прагматичной реальности…
За окном немелодично зашумел двигатель Опеля, ушедшего на разворот. Следом за ним отъехала одна машина сопровождения. Вторая, отчего-то, не торопилась продолжать путь — напротив, из задней дверцы показался кряжистый человек в строгом пиджаке, застегнутом на белой рубашке без галстука. Он мельком оглянулся в сторону отбывших машин и тут же направился к двери кафетерия.
— Забыл что-то? — Вслух произнес ректор.
Огляделся — и действительно, один из телефонов Максима остался на столе. Но, при этом Ферзен отчетливо помнил, как все три телефона, фигурировавших в беседе, отправились обратно Самойлову в карман…
— Александр Ефремович? — Уточнил вошедший мужчина, стоя возле столика.
Был он основателен, собран и уверен в себе. Возрастом за пятый десяток лет — но судя по бицепсам, проступающим под складками рукавов, явно задержится в этом облике до семидесяти — восьмидесяти лет. Слегка полноватая фигура, правда, выдавала сидячую работу, явно составляющую большую часть рабочего дня в последние годы. Дополняли образ след перелома на носу, грубая кожа лица и слегка поломанные уши. Внешность борца, а если добавить осанку — то человека, имеющего определенное отношение ко службе. Только взгляд какой-то странный, блеклый, гуляющий будто — никак не удавалось его поймать. Будто смотрит через человека, чуть выше переносицы.
— Да, вот, — указал ректор подбородком на телефон у края стола и принялся выглядывать администратора.
Все же мысль о коньячке и завершении рабочего дня оформилась.
— Разрешите представиться, Борис Игнатьевич. Полковник имперской стражи, — достав из внутреннего кармана и махнув на мгновение раскрытым удостоверением, в котором почудилось слово «генерал», с шумом отодвинул мужчина стул и сел напротив, сцепив руки в замок и положив их на стол. По телефону он лишь скользнул взглядом, проигнорировав. — Как полагаю, вы уже познакомились с нашим… опекаемым?
— Простите, что? — Не расслышал Ферзен, с удивлением вглядываясь в собеседника.
