Шаман - Аксенов Даниил Павлович (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Пенске недоумевал. Откуда-то это имя ведь взялось в его голове. Не мог же он его вот так взять и выдумать! Обычно ведь ничего такого не выдумывал. У него вообще не получалось придумывать новые слова! Раньше не получалось. Размышляя над этой проблемой, Станислас отправился на кухню готовить себе обед.
Там, крутясь в небольшом промежутке между плитой, посудомоечной машиной, раковиной и обеденным столом, он принялся сортировать покупки. Хлеб отправился в деревянную хлебницу, молоко - в холодильник, а колбаса - на стол.
Как и следовало ожидать, оба вида колбасы его разочаровали. Картон! Ему с ней редко везло. Он мог бы приготовить яичницу, но забыл купить яйца. Со вздохом поставил на огонь воду в кастрюле, решив сварить хотя бы макароны. Голод уже сильно давал о себе знать.
Пытаясь заморить червячка, он принялся грызть колбасу, выбрав наименее мерзкую, заедая ее хлебом и запивая водой из-под крана. Молоко пить не хотелось. Меланхолически пережевывая сухой паек, Пенске думал над сложившейся ситуацией. По всему выходило, что он был психом. Причем, не просто галлюцинирующим психом, а психом в квадрате, которому некие 'высшие силы' давали сокровенное знание в виде несуществующих имен несуществующих людей.
Это его огорчало, как огорчило бы любого мало-мальски рассудительного человека. Станислас продолжал размышлять об этом деле. В болезни все же была какая-то закономерность. Слабость, сны, галлюцинация в виде французского дворянина.... Интересно, что галлюцинациям предшествовало чтение книги о мушкетерах. Наверное, она повлияла как-то, сработали ассоциации или еще что-то. Книга о французских дворянах французского писателя.... Кстати, а почему он, Станислас, решил, что имя дворянина так популярно, что обязательно будет упоминаться в интернете на всех языках, включая руштальский? Есть ведь большие ресурсы на других языках. На том же французском, английском, русском, наконец. Увы, Пенске не был полиглотом. Он худо-бедно знал русский и английский, а вот с французским наблюдались большие проблемы. Станисласу он вообще незнаком.
Для него почему-то было очень важно узнать, существует это имя в реальности или нет. Ему казалось, что если нет, то его дело швах, а вот если да, то тогда еще не все потеряно: он не придумал его, а просто, возможно, вспомнил, вытащил из подсознания ту информацию, которой уже владел.
Подойдя снова к компьютеру, молодой человек попытался ввести запрос 'Куэртель', написанный по-русски. Как и следовало ожидать, ни одной страницы не было найдено. Он уже занес руку, чтобы написать то же самое по-английски, как вдруг понял, что просто не знает, как это слово пишется. Английский язык непрост. Слова в нем могут писаться не так, как произносятся. Станислас попробовал несколько вариантов, но у него ничего не получилось. Оставалось последнее - найти человека, который хорошо знает английский или французский или и тот и другой.
Такой знакомый у него был - Хелена. Вот кто мог бы помочь с переводом. К тому же, как-никак лишний повод ей позвонить. Он неплохо себя чувствовал физически. Станислас снова взялся за телефон, забыв о макаронах.
Когда он набирал номер, его губы, по обыкновению, снова сложились в улыбку. Это от него не зависело, просто получалось неосознанно.
- Алло, - ответил мягкий женский голос после третьего гудка.
- Привет, Хелена!
- А, это ты. Привет.
- Прости, что так получилось в прошлый раз. Я уже уладил все дела. Если твое предложение все еще в силе, то могу тебя проводить.
Краткое молчание собеседницы не понравилось ему.
- Хелена, к тому же мне нужна твоя помощь, - быстро заговорил Станислас, стараясь опередить возможный отказ, - Это - мелочь, но очень важно для меня.
- Помощь в чем? - голос звучал почти официально.
- Мне нужно перевести одно имя на английский и на французский. Просто имя. Этих языков я не знаю хорошо, так что....
- Ладно. Приходи в восемь.
- Спасибо, Хелена! Пока!
- Пока.
Закрыв крышку телефона, Станислас перевел дух. Он очень волновался. И, очевидно, уже не из-за болезни. Несмотря на предыдущие переживания, новые эмоции перевесили их. Пенске снова вернулся к своей излюбленной теме размышлений. Похоже было, что пришло время для выглаженной рубашки.
Глава 3. Нападение.
Станислас очень спешил к библиотеке. Он хотел выйти загодя, примерно за полчаса, хотя туда можно было дойти неспешным шагом минут за пятнадцать. Но, как обычно, - только он оказывался у двери, то вспоминал о чем-то важном, что срочно требовалось либо для предстоящего свидания, либо для него лично. Поэтому Пенске пришлось пометаться по квартире. Эти метания ограничивались тремя пунктами: кухней, ванной и коридором.
Выйдя, он обнаружил, что его неспешный шаг будет уже неуместен. До конца рабочего дня Хелены оставалось десять минут. Станислас почти побежал. Он решил выбрать дорогу покороче: через два двора, потом - мимо театра, а затем по Проспекту Шуберта, большой улице, обладающей шестью полосами для движения автомобилей.
Машины у Пенске не было, хотя водить он умел. Несколько лет назад родители подарили ему на день рождения подержанный автомобиль. Проездив на нем полгода, он его продал. Город был слишком многолюден: с большим трафиком и постоянными пробками. Перемещаться по центру удобнее всего было пешком, а если подальше - то на метро.
Пройдя через два двора и обогнув большую детскую площадку, Станислас вышел к театру. Перед входом была толпа. Похоже, что скоро должно начаться представление. Может быть, даже премьера. Хотя количество людей, посещающих театр, было лишь условным показателем для того, чтобы судить о премьере. Этот театр, названный в честь Бомарше, никогда не испытывал проблем с незаполненностью зала. Он был очень популярен, а его здание, украшенное барельефами с изображением различных животных, являлось мактинской достопримечательностью.
Выйдя из-за угла, Пенске чуть было не врезался в толпу около главного входа в театр. Он, было, решил каким-то образом пробраться сквозь нее, и даже уже начал 'ввинчиваться' в тесные ряды, как вдруг остановился. Станислас заметил кое-что, что очень не понравилось ему. Один... нет, два или три человека в толпе показались Пенске необычными. Да что там - не необычными, а неправильными. Точно такими же, как и мужчина, встреченный им в продовольственном магазине. Они выглядели заурядно, не было заметно никаких физических дефектов, но Станислас чувствовал, даже был уверен, что что-то с ними не так. Один из них, представительный старик с тросточкой, был одет в длинное черное пальто, полы которого почти достигали земли, другой, совсем еще молодой человек, лет двадцати-двадцати двух, носил яркую красно-синюю куртку, а третий был заметен слабо - толпа скрывала его и только изредка, когда она немного расступалась, можно было увидеть бритую голову и черный свитер.
У Пенске желание двигаться сквозь тесные ряды театралов пропало напрочь. Ему почему-то казалось, что если эти трое заметят его, то не останутся равнодушными. Станислас ожидал от них таких же эмоций, какие продемонстрировал тот мужчина в магазине. А учитывая их близость, особенно, внешний вид молодого и бритоголового, их встреча могла бы закончиться плачевно для Пенске. Для таких предположений не было никаких логических оснований. Он это отлично понимал. Но все же что-то удерживало Станисласа от того, чтобы попадаться им на глаза.
Он резко развернулся и устремился к тому же углу здания, из-за которого вышел. У него еще было время, чтобы успеть, даже если придется сделать небольшой крюк. Теперь он уже перешел на полноценный бег. Недельная слабость почти не сказалась на его физической форме. Пятиминутную пробежку Пенске выдержал.
Станислас успел. Было без двух минут восемь. Ему даже удалось отдышаться, привалившись к фонарю рядом с памятником тому, в чью честь была названа библиотека. Ровно через три минуты после его прибытия, в дверях здания показалась Хелена. Она легко бежала по ступенькам. Ее длинные и светлые волосы развевались на ветру синхронно с белым шарфом. Пенске залюбовался ею. Пока она была вдали, он мог видеть только красивые ноги в чулках и сапожках и стройную фигуру, которую не скрывало короткое приталенное пальто. Подойдя, Хелена посмотрела на него темно-зелеными глазами и слегка улыбнулась. Ее улыбка была больше данью вежливости. Мужчина понимал это, но все равно ему очень хотелось надеяться, что он неправ.
