Пасынок луны (СИ) - Печёрин Тимофей (читать книги .txt) 📗
Обернувшись в сторону дворца, Нарра видела, как расходятся створки широких железных ворот, и стражи в неком подобии строя выходят на улицу. А затем устремляются не иначе как к тому самому дому, на крышу которого она и находилась.
Один из преследователей тащил с собой веревку, вроде той, что помогла беглянке перебраться через ограду. Метнув крюк и зацепившись им за край крыши, страж попробовал было вскарабкаться наверх, за Наррой. И почти сумел добраться до воровки-неудачницы… не останови его нога в башмаке из мягкой кожи. Хоть и была кожа мягкой, но наступила беглянка изо всей силы — и прямиком на кисть руки, едва показавшейся у края крыши.
С воплем боли и обиды, страж отпрянул и едва не сверзился на камни мостовой — удержавшись в последний момент и повиснув на веревке. В отместку его товарищи снова взялись за луки, однако ни одна из стрел Нарру так не достала. Воровка уже кинулась наутек и вскоре перескочила на крышу соседнего дома. Тот стоял почти вплотную, так что даже спасительный крюк не понадобился.
Но вот удержаться на новой крыше оказалось гораздо труднее: очень уж она оказалась крутой и тесной — да к тому же довольно скользкой. Нарра наверняка сорвалась бы… но к счастью, успела ухватиться за печную трубу.
Даже в столь неудобном состоянии перевести дух ей было некогда. Нарре пришлось уходить, да еще поспешая, ибо заметили ее очень быстро. И отставать не желали.
Так началась эта ночная гонка: незадачливая воровка перескакивала с крыши на крышу — стражи следовали за ней… ну или хотя бы пытались. Нарра, как могла, затрудняла им погоню, меняя очередной дом все более случайным и абсурдным образом. Движение же напрямик, как кратчайший способ закончить путь, было в ту ночь забыто. Ибо конец пути для Нарры был равноценен и концу собственной жизни.
Ну а стражи… стражи не теряли надежды, что рано или поздно дерзкой воровке все-таки придется ступить на землю. Ни на что более рассчитывать им не приходилось; во всяком случае, новых попыток вскарабкаться на крыши они не предпринимали.
Окончилась погоня неожиданно, причем для обеих сторон. Стражам не пришло… точнее, не успело прийти в голову, что беглянка не станет мотаться по крышам бесконечно. То есть прийти-то такая мысль пришла с самого начала, да только виделась подобная возможность преследователям совсем по-иному. В свете опять-таки надежды — причем снова напрасной. Надежды на то что вконец измотанная беглянка спустится вниз, покоряясь воле преследователей.
Нарра же и сама додумалась до этого шага лишь в последний момент, что называется — на лету. Когда, добравшись до края очередной крыши, приметила окно с чуть приоткрытыми ставнями. Тогда-то воровка и решилась не продолжать череду прыжков и хождений по веревке, а поискать убежище внутри дома… оказавшегося, как вскоре выяснилось, постоялым двором.
Свесившись с кровли, Нарра зацепила ступней одну из ставен, растворяя ее пошире. А затем, зажмурившись и едва не вскрикнув, одним ловким движением проскользнула внутрь. Ловким, опасным… впрочем, бывшим не намного опаснее, чем хождение по веревке.
Финт сей проделан был Наррой столь стремительно, что для преследователей он остался незамеченным. Стражи лишь сильно удивились, не обнаружив беглянку на крыше того дома, в сторону которого она вроде как направлялась.
Зато почти сразу Нарру обнаружил Фангор — собственно, и проживавший в комнате, как раз находившейся с внутренней стороны окна. Спал юный оборотень, по обыкновению, чутко, не говоря уж о том, сколь тревожным выходил у него сон под чужой крышей.
Надо сказать, что в Ак-Давэре бывший обитатель Рогатой Башни успел устроиться более-менее сносно. Готовясь к походу в Пустошь, он пытался запастись провизией, а с этой целью — подзаработать денег. Ни дня у Фангора не проходило в бездействии: парень подметал и мыл полы, разгружал повозки богатых горожан, чистил рыбу, и не чурался даже вывоза нечистот.
Однако наполнялись его карманы до отчаяния медленно. Большая часть заработка уходила на плату за комнату на постоялом дворе, а также на пропитание. Ибо голодная смерть грозила Фангору не только в Пустоши, увы.
Потому-то вот уже вторую седмицу парень трясся над каждым заработанным грошиком — и оттого люто ненавидел воров. Этих мерзких человекообразных тварей, не умеющих работать, а способных только брать. Обирать тех, кто живет своим тяжелым трудом. О, в сравнении с охотниками до чужого кармана даже оборотень-изгой сам себе казался гораздо большим человеком!
Так что в непрошеной гостье, ночью пролезшей в его комнату, Фангор сразу же распознал воровку. И естественно воспылал к ней ненавистью — даром что явилась оная воровка отнюдь не по его жалкие сбережения.
— Эй! Ты кто такая?! — крикнул он, поднимаясь с кровати.
— Стой! Тише! Спокойно! — торопливо зашептала Нарра, одновременно переводя дух, — мне нужна помощь… пожалуйста…
Затем, под ошарашенным взглядом Фангора, она поспешно юркнула под одеяло — устраиваясь на единственной, стоявшей в комнате, кровати. Что враз сделалась слишком тесной для двоих.
Зашуршала одежда, от которой ночная гостья начала понемногу избавляться. Ну а юный оборотень в тот момент даже подумал, что лучше б она и впрямь явилась к нему за поживой.
Не то чтобы Фангор чурался прекрасного пола — вовсе нет. Опасался оборотень другого: внезапного пробуждения своей звериной части. Что уже случалось с ним — еще в прежней жизни, когда он отправился на сеновал с одной из деревенских девушек.
Закончилось то свидание хуже некуда: подружка Фангора бросилась наутек в чем мать родила, оглашая окрестности истошным визгом. Ну а ее односельчане в очередной раз вздумали разделаться с оборотнем. И разделались бы, кабы не спасло того заступничество хозяина-мага — тоже в очередной раз.
Менее всего Фангор желал повторения этого случая. Тем более что и без того юного оборотня страшило хотя бы приближающееся полнолуние. Фангор понимал: скрывать свою сущность в городе, среди множества людей, ему будет неизмеримо труднее, чем в окрестностях Рогатой Башни. Не говоря о том, что могущественного защитника, вроде мага Арвана, здесь у него не было.
— Ты… не обольщайся, — сердито прошептала меж тем Нарра, словно угадав его мысли, — на кой ляд ты мне сдался — увалень деревенский?
Слова, даром что грубые, возымели-таки действие. Стеснение перед этой незнакомой девушкой, а также страх перед самим собой покинули душу Фангора. И уступили место обычному возмущению.
— Ты! — рявкнул он, отталкивая Нарру и спихивая ее с кровати, — как ты… смеешь врываться ко мне… просить о чем-то… и еще грубить! Да я!..
— Что — ты? — нахально переспросила воровка, встав посреди комнаты растрепанная и полуодетая, и уперев руки в бока, — выгонишь меня? Ну, попробуй…
Внезапно для Фангора, но не для Нарры за дверью послышались тяжелые шаги. Затем последовал настойчивый стук — пока лишь в одну из соседних комнат.
— Помоги! — мигом переменившись в лице, зашептала девушка, зачем-то хватаясь за руки оборотня, — ложись… но ничего не делай. Понял, о чем я? Если эти… придут — пусть думают, что у нас любовь, лады?
— Зачем? — не понял Фангор.
— А затем, — Нарра зашипела словно рассерженная кошка, — затем, что иначе я им скажу, что мы с тобой — подельники. Ты ведь не из местных, так? Представляешь, что ждет чужака-ворюгу?
«Представляю, — подумал Фангор, охотно соглашаясь, — тем более, такого чужака, как я!»
— Лучше быть влюбленным, чем соучастником, — заключил он вслух.
Потому-то, когда кулаки дворцовых стражей загрохотали уже по его двери, а голос, привыкший командовать, рявкнул «именем Наместника!», оборотень знал, что делать. Дверь он приоткрыл совсем чуть-чуть — просто, чтобы выразить свое возмущение. И сам к тому времени уже не мог пожаловаться на избыток одежды.
— Чего надо? Я тут… с девушкой.
— Милый! Кто это? — игривым писклявым тоном отозвалась Нарра, смущенно кутаясь в одеяло.
— С девушкой, значит, — хмыкнул, малость смягчившись, один из стражей, — знаем мы таких девушек: в подворотне продаются… по медяку за час. И, кстати… сынок, на самом-то деле они уж давно не девушки.
