Талисман гномов (СИ) - Дашко Дмитрий (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
Народу на базаре всегда было полно. Сегодняшний день не стал исключением. Мне пришлось пристроиться в хвост длиннющей очереди, передвигавшейся со скоростью контуженой улитки, иначе попасть на территорию торговых рядов не представлялось возможным. Сзади напирали, пихались локтями и наступали на пятки, я поневоле делал то же самое. До будки Трещотки я добрался помятым как постель новобрачных.
Краска на будке высохла и облепилась. Я испытал жгучее желание поковырять ногтем выступившие бугорки, но потом решил, что мастер Таг не одобрил бы траты высокооплачиваемого (из его кармана) времени на подобные пустяки.
Будка у Трещотки работала по принципу 'входите, люди добрые'. Я указательным пальцем отодвинул фанерный лист, заменявший дверь, и зашёл внутрь.
Трещотка сидел на табуретке, положенной на бок и ковырял шилом в подошве огромного башмака. На мой взгляд, обувь таких размеров должна принадлежать ограм, ни как ни меньше.
- Привет Сухарь! Значит ты уже всё, отстрелялся, или, может, того…, - в зубах сапожник держал иголку с ниткой, поэтому о смысле сказанной фразы можно было только догадываться, но я всё понял как надо.
- Привет Трещотка. Интересно, почему все принимают меня за дезертира? У меня настолько испуганный вид: бледное лицо, бегающие глазки и всё такое?
Трещотка выплюнул иголку и предложил мне другой табурет.
- Извини, я привык к тому, что ко мне редко приходят люди, не имеющие неприятностей с законом.
- Неприятностей у меня полно, но закон тут не при чём.
- Я слышал насчёт неприятностей, - кивнул Трещотка. - Твоя остроухая на крючок ребятам Толстого Али подсела, скоро её подсекут.
- У тебя устаревшие новости, - заметил я, пытаясь устроиться на треклятом табурете как можно удобнее. - В субботу мы с крючка снимемся, и, кстати, Лиринна - не остроухая, она эльфийка.
- Эльфийка, так эльфийка. Я ведь не со зла. Интересно, у них, эльфов, для нас тоже какое-нибудь прозвище придумано?
- Вряд ли. Мы недостойны. Для некоторых из этой братии мы слишком мелки, чтобы они соизволили придумать для нас прозвище.
- Я тоже так думаю, - глубокомысленно произнёс Трещотка. Иногда его тянуло на философию. На губах у него появилась самодовольная улыбка:
- Тебя когда уволили?
- Сегодня. Ты ещё не в курсе?
- Как видишь - нет. А ты я вижу, не успел увольнение обмыть и уже носишься по городу с высунутым языком.
- Выпивка никуда не денется.
- Если только другие не выпьют, - вскинул и опустил взгляд он.
Мы посмеялись. Трещотка мог быть компанейским парнем, когда хотел.
- Так зачем ты пожаловал? - отсмеявшись, спросил он.
- Мне нужна информация.
- Я понимаю, что не починка обуви.
- Я ищу Болванчика.
- Это того, с крысой?
- А что, есть ещё один? - удивился я.
За год службы в армии можно пропустить многое, но Трещотка развеял мои опасения:
- Да нет, конечно. Просто к слову пришлось. Он у нас уникальный тип.
- Да, болванов полно - Болванчик один.
Трещотка стал покусывать большой палец левой руки - характерный признак того, что сапожник задумался. О его вредной привычке знали многие. На базаре ходила шутка, что свою информацию Трещотка высасывает из пальца, однако в этой шутке была только доля шутки. Непроверенных сведений сапожник не давал.
- Болванчик говорил, что отходит от дел. Его крыса заработала достаточно, чтобы обеспечить старику приличный пансион до самой смерти.
- Я сам не раз давал себе такие обещания, однако у меня ничего не вышло. Болванчик, скорее всего, врал, или получил предложение, от которого не смог отказаться.
- Тогда ищи его на набережной. У Болванчика там свой дом.
- На новой набережной или старой? - спросил я.
- Ты что, с Луны свалился? - засмеялся Трещотка. - Конечно, на старой. На новой набережной теперь живут только жирные коты, нашему брату там делать нечего. Всю шушеру оттуда выгребли месяца три тому назад - спасибо мэру! Впрочем, ты же был в армии и ничего об этом не знаешь.
- Не скаль зубы! - буркнул я. - Значит на старой набережной… А улицу, номер дома не подскажешь?
- Что ты! Какая улица, какой номер дома?!! Гэбрил, что с тобой сделала армия?
Я даже обиделся.
- Трещотка, я был там в последний раз ещё в детстве. Если быть честным, ничего не помню, никаких деталей.
- Улица, номер! Эх, темнота! Там, на набережной, отродясь не было ни того, ни другого, - зашёлся в очередном приступе смеха Трещотка. - Там просто дома без всяких улиц и номеров. Ты топай туда смело, мимо дома Болванчика всё равно не пройдёшь. Он намалевал во всю стену крысиную рожу. Её, наверное, с того берега моря видно.
- Спасибо, друг, - поблагодарил я сапожника. - Сколько с меня?
- А, - махнул рукой тот. - Тебе по старой памяти бесплатно. Вот только обувь мне на починку не приноси - не советую!
- Договорились. Надеюсь этот совет тоже бесплатный?
Шутка Трещотке понравилась, он чуть было не захлебнулся от смеха. Расстались мы, как и полагается двум хорошим знакомым: с лёгким чувством на сердце и желанием встречаться как можно реже. У него была своя жизнь, у меня своя. Мы редко пересекались: один-два раза в году.
На старой набережной я бывал ещё реже. Можно прожить тридцать с хвостиком лет в одном городе и никогда не побывать на всех его улочках и закоулках.
Набережных в городе у нас действительно было две. К каждой из них примыкал небольшой жилой райончик. Старую набережную неоднократно размывало во время чересчур сильных приливов, и утлые домишки рыбаков, ремесленников и мелких торговцев уносило прямо в открытое море. Новую набережную строили гораздо основательней, с учётом уроков прошлых лет. Её заковали в гранит как рыцаря в панцирь и обсадили деревьями. Считалось, что корневая система растений упрочнит береговую полосу. В результате получился довольно милый уголок, который быстро облюбовали богачи, а уж они-то постарались напеть мэру, чтобы он помог избавить квартал от бедноты.
Я давно уже не катался на кэбе, поэтому решил себя побаловать. Сразу за базаром располагалась стоянка для кэбов, очевидно, на тот случай, если кто-то накупит столько, что не рискнёт унести на своём горбу. На стоянке скучал одинокий кэб, и я прибавил ходу, пока его никто не увёл. Увы, удача повернулась ко мне не лицом, а совсем даже противоположной частью. Пока я только набирал ход, этот кэб перехватил дородный усатый дядечка, заскочивший в него с ловкостью циркового акробата, вытворяя при этом такие кульбиты, каким меня даже в армии не учили. Толстячок плюхнулся на сиденье, назвал кэбмену адрес, достал из кармана пиджачка газету и промчался мимо, бросая по сторонам торжествующие взгляды. Один из них, несомненно, предназначался мне.
Я не стал махать усачу рукой на прощанье, вместо этого присел на скамеечку, откинулся на спинку и стал ждать. Кэбы, что тараканы: там, где завёлся один, непременно объявится и второй.
Сидеть и просто скучать я не умею, поэтому в голову сразу полезли мысли, в основном о Лиринне. Время - лучшая проверка для чувств. За год, отданный его королевскому величеству, я понял, что могу назвать свои чувства к Лиринне любовью. Нет, мне прекрасно известно, что о любви не принято говорить громко, потому что тогда это слово теряет блеск и становится похожим на фальшивую монету. Но, наедине с самим собой, я мог признаться, что скорее расстанусь с любой частью тела, чем с Лиринной. Эльфийка стала мне дороже всех на этом, а может быть и на другом свете. Однако есть ли у нас двоих будущее?
Я - человек, она - эльфийка. Межрасовые браки между людьми и эльфами не поощряются, но ведь и не запрещаются, значит, какой-то шанс узаконить наши отношения всё же имеется. Хотя, я не уверен в том, что эльфийка захочет выйти за меня замуж. Да что уж там говорить: я вообще ни в чём не уверен! Любит ли она меня? Согласна ли променять молодость на сомнительное счастье просыпаться в одной постели с вечно угрюмым частным сыщиком, которого воротит даже от собственного отражения в зеркале?
