Леди-рыцарь. Трилогия - Федорова Екатерина (бесплатная регистрация книга txt) 📗
И все же она была.
Он осторожно сделал шаг, другой. Ничего не случилось, не выбежало из-за деревьев племя дикарей, потрясающих копьями. И разгневанный старик-шаман не явился на защиту каменного святилища, сыпя проклятиями. Было тихо и пусто, как в давно покинутых руинах храма…
“Пересмотрел ты фильмов об аборигенах Центральной Америки, – укорил себя Серега. – С чего ты вообще взял, что это место особое?”
На крайнем камне гусеницы, находившемся в самом центре спирали, лежало нечто… Крохотное и белое. Какая-то игрушка. Ничем иным это быть не могло, по его мнению. Хотя, возможно, создатель ЭТОГО имел иное мнение. Вариантов тут было множество – амулет, местная монета, лопаточка для накладки румян, в конце концов.
На каменной плоскости лежало подобие крохотного кинжальчика, покоящегося в узорчатых ножнах. Материал напоминал кость, снежно-белую, бархатистую на ощупь. По кости шли резные завитушки, поверху усеянные тонко прорезанными звездочками. На дне каждой мерцал искрой крохотный камешек, глубоко вделанный в кость. Игрушка была удивительно красивой. Такой мог бы играть… скажем, принц. Или маленький король… Серега, нахмурившись, посмотрел на камни. Ему, если он все-таки по невероятной случайности встретит мальчика-короля, что-то подобное очень даже пригодится. Дети любят игрушки, а игрушки, в свою очередь, должны радовать детей. Он успокоил этими соображениями слегка зудящую совесть и удовлетворенно сунул кинжальчик себе в карман.
Правда была в том, что ему ужасно хотелось взять с собой эту вещицу. Он чувствовал себя неловко, но абсолютно ничего не мог с собой поделать. Желание, плещущееся сейчас в нем, было сродни клептомании (сиречь болезненной страсти прибирать все, что плохо лежит) и решительно не поддавалось укороту. Никак. Вещица была прекрасная. Чудесная. Кончики пальцев все еще помнили ощущение нежной прохлады, струящееся от резной кости.
Он прошел по спиральной дорожке обратно к голове гусеницы – или к хвосту? Вот где бы пригодился путеводитель… и стал подниматься по склону вверх, к солнечным лучам, которые покатым настилом легли над впадиной – солнце садилось. Вниз, в котловину, его лучи уже не доходили. На самом краю впадины он оглянулся. И неожиданно в глаза ему блеснула белая черточка на центральном камне гусеничной спирали. На том самом камне, с которого он только что взял кинжальчик.
По спине дохнуло холодам. Ну как же ему надоели все эти странные неожиданности и дикие загадочности… Сергей медленно, нерешительно повернулся и спустился вниз, в котловину. Почва здесь, на этом склоне, была вязче, мягче, чем на противоположном. Или это ему только казалось? Нет, точно мягче, решил он, выволакивая ногу из очередной болотисто чмокнувшей впадины.
На том самом месте, где прежде лежал костяной кинжальчик, появилось кое-что другое – крохотный белоснежный котенок. Тоже из кости. С глазами из множества мелких сияющих камешков. Тельце оплетали полосы из крохотных точек-углублений. Буро-полосатый. Бывают такие кошки, в окрасе которых полосы прорисованы темными точками. Вот, например, как его Мухтар, серо-полосатый, молча и неподвижно сидевший у него на плече. Совсем как Мухтар…
Серега осторожно отвел руку, которой уже почти было коснулся костяного котенка. Мухтар сидел совершенно неподвижно. Эта неподвижность граничила с окаменелостью. Он даже не ощущал дыхания котенка, теплым ветерком щекотавшего ему шею раньше. Совсем как Мухтар… Замороженный кот на плече…
И он рванул назад, к свету, к путеводному солнцу. Когти Мухтара прошли через воротник и вонзились в шею – котенок перебарывал силу ускорения силой сцепления. Значит, жив. Уже хорошо. Но сам при этом по-прежнему тих и недвижим. Сидит изваянием… Серегино сердце сжалось от страха. “… Почему все не так, все не так, как всегда, то же небо, опять голубое… А-а, черт! Мухтар-то здесь при чем? Да мы, может, вообще не из той галактики…”
Слава богу, он уже выбрался наверх. И теперь бежал по лесу. Бежал в хорошем темпе, почему-то не имея никакого желания сбавить его…
На дорогу он наткнулся совершенно неожиданно. Полузаросшая колея сама выпрыгнула ему под ноги из-за очередного древесного ствола, который пришлось обогнуть. С той стороны дороги опять возвышался лес, в точности такой же, как и на этой стороне. В обе, стороны, насколько Серега мог видеть, колея была пуста. А кстати, в какую именно из двух сторон он должен был двигаться, не имея никакого понятия о том, где расположен замок со столь звучным названием – Балинок-Деде?.. И название-то было какое-то лебединое – деде, па-де-де.
И тут, к превеликой Серегиной радости, на дороге появился человек.
Из-за далекого дорожного поворота слева. Верхом на коне. На таком расстоянии не видно было ни черт лица, ни покроя одежды. Только силуэт лошади, дополненный сверху схематичными очертаниями человеческой фигурки. Всадник въехал в очередной столб солнечного света, косо, чуть ли не горизонтально падавший на дорогу, и сразу же обрисовался сияюще-блестящим абрисом с правой стороны. “Рыцарь, – почти обречено догадался Сергей. – Еще один, но на этот раз хотя бы не из КПСС. Надеюсь, не из КПСС”, – поправил он себя. Как знать, вдруг это их местный агент, которому зловредное заклятие не позволило вовремя смыться отсюда. И вот теперь в его лице организован торжественный комитет по встрече вновь прибывшего…
Или это все же самый настоящий рыцарь? Без всякого там участия в КПСС? Исторический раритет. Нечто вроде живого динозавра для него, жителя двадцатого века. Черт, уже даже двадцать первого! Как века-то летят…
Динозавр подъехал ближе, и вконец изумленный Сергей понял, что динозавр помимо всего был еще и женского пола примерно восемнадцати —двадцати лет от роду. Следовательно, чуть старше его самого. И с фигурой, подобной тем, какие иногда можно видеть на обложках книг в жанре фэнтези – комплект максимально развитой мускулатуры, снабженный для красивости иконостасом из вызывающе выдающихся женских прелестей. Фигуру обольстительной амазонки облегал очень хорошо подогнанный доспех. На железных башмаках с длиннющими носками красовались ветвистые золотые шпоры, здорово смахивающие на облетевшие по осени кроны крохотных японских бонсаев. Шпоры, если он правильно уяснил и запомнил по родной земной истории, есть знак честно заработанного благородного рыцарского звания. Честно – это, по данным историческим понятиям, в бою и с мечом. Надо понимать, жизнь по “понятиям” здесь примерно совпадает с укладом земного средневековья. “Мама моя, и куды ж мене занесли…”
Он во все глаза рассматривал подъезжавшую даму. Шлем, сиявший таким характерным для золота желтым блеском, амазонка небрежно держала в руке. Над головой с коротко и криво обрезанными соломенно-рыжеватыми кудрями возвышалось копье, на верхушке которого вился желтый язычок флажка.
Приблизившись, амазонки деловито обозрела длинного худого паренька, изумленно таращившегося на нее.
– Привет! – неожиданно приветливо пророкотала вдруг эта фантастическая красотка снисходительно командирским басом. – Имя мне – благородная леди Клотильда. Путь мой лежит в достославный замок Балинок-Деде, где в рыцарских игрищах и турнирах надлежит мне добыть себе славу. Дозволенно ли будет мне узнать, как именуется… э-э… достопочтенный йомен или же достославный сэр?
И красотка с генеральским именем и такими же замашками небрежно переложила свой шлем из правой руки в левую. И так же небрежно почесала себя где-то в области спины. Примерно ниже поясницы.
– Я… м-м…– промямлил Серега и нервно сглотнул. Похоже, рыцарь от КПСС не соврал, все сказанное этой… Клотильдой он воспринял как сказанное на чистейшем русском языке, но вот как быть с ответом? Йомен, сэр… Надо полагать, его просят идентифицировать себя, то бишь определить свою классовую принадлежность Система “свой – чужой”. В простонародье записываться как-то не хочется, а благородное происхождение, увы, могут попросить доказать в бою и с мечом. Чуть помедлив, он пробормотал:
– Я… это… менестрель.
