Черная кровь - Логинов Святослав Владимирович (книги онлайн полные .TXT) 📗
И тут над обрывом во весь рост поднялся Бойша.
– Эй, вы! – заорал он. – Убирайтесь в свои степи, иначе мы убьём вас всех до последнего!
Воины, поднявшиеся за спиной вождя, молчаливо подтверждали его слова, а Ромар набрал полную грудь воздуха и заголосил отрывисто и непонятно, переводя человеческие слова на чужой язык. Откуда Ромар знал наречие согнутых, оставалось его тайной, давно уже никого не удивлявшей. Слишком много лет прожил на свете Ромар, так что даже самые глубокие старики из ныне живущих не помнили колдуна молодым.
На мгновение согнутые замерли, как бы вслушиваясь в обращённые к ним слова, потом остров взорвался невнятными воплями, а следом случилось неожиданное.
Обычно чужие, увидев, что их обнаружили, спешно отходили, крича и размахивая кулаками, но не принимая боя, и лишь через несколько дней вновь пытались переправиться через реку. Но на этот раз не иначе сам Дзар иссушил их мозги, и согнутые полезли напролом, хотя видели, что над обрывом их поджидает не отряд в десяток воинов, а всё племя.
Вода забурлила от множества тел, согнутые ринулись на приступ. Шли без разбора, вооружённые мужчины и тут же женщины, детёныши, как две капли воды похожие на настоящих людей, старики, избитые временем, и даже чужие собаки, не дожидаясь исхода схватки, бросались в воду и плыли на гористый берег.
– Ах вот как?! – взревел Бойша, подымая над головой каменный скипетр. – Тем лучше! Предки отдали согнутых в наши руки! Сегодня не должен уйти ни один!
Туна, встав на самом краю обрыва, натянул свой чудовищный лук, и первая стрела ударила в толпу чужих людей, заставив одного из нападавших ткнуться лицом в воду.
Другие стрелки пока ждали, понимая, что их стрелы так сильно не бьют. Таши лишь зубами заскрипел от отчаяния. Ну отчего ему не дозволено взять боевой лук?! Ведь он мог бы стрелять ничуть не хуже Туны, а должен ожидать с детской игрушкой в руках, из которой только куличков на отмели сшибать…
Потом стреляющих стало двое, затем трое. Один за другим выступали вперед охотники, целились, спускали тетиву, горделиво выпрямлялись, когда она находила цель. Только что кулаком в грудь не стучали, как принято на празднике Большой Охоты, когда стрелки соревнуются, кто лучше пробьёт стрелой нарисованного на куске кожи оленя. Ох, какой славный праздник пришёл к людям! Об этом дне будут помнить многие поколения, а нечистый род согнутых останется лишь в сказках, где всё больше будет красивой неправды и всё меньше истины. Хорошо, когда враг остаётся лишь в сказках, и сегодня он отправится туда!
Между тем согнутые продолжали плыть, не считая убитых и не оглядываясь на раненых. И тем, кто должен не просто бить врага, но и понимать, что происходит, становилось ясно, что чужие люди идут под стрелы не своей охотой, что гонит их что-то более страшное, чем убийственное оружие настоящих людей. Помрачнело лицо Ромара, и Матхи, стоявший у дальней косы, вскинул большой бубен, затряс им над головой, ударил по сухой коже, заголосил, призывая предков проснуться и прийти на помощь роду.
На середине протоки вода намыла длинную галечную мель. Почувствовав под ногами твёрдое, чужаки разноголосо завопили и начали сбиваться в плотную группу. Лучники дружным залпом проредили толпу, но на место захлебнувшихся немедленно встали новые, и скоро на отмели появился правильный круг, словно пришельцы вздумали водить хоровод по грудь в воде. Какие чары творились там, никто не знал, да воинов это и не интересовало. От вражеской магии должны прикрыть колдуны, недаром же они стоят в самой первой шеренге.
– Ах-ха! – предостерегающе крикнул Ромар, и слепой Матхи понял безрукого старика, завертелся, вздымая тучи песка, завыл могучее заклинание, которое не всякий колдун смеет произнести и уж, почитай, вовсе никто не отважится сказать днём перед глазами Дзара.
И всё же пришельцы опередили колдуна. Со страшным плеском со дна вынырнуло с десяток облепленных тиной камней и даже огрузневший ствол топляка, занесённый весенним разливом. Невидимая праща метнула эту тяжесть в стоящих на берегу.
Бревно колдуны всё-таки сумели отбить, оно, наткнувшись на незримую скалу, переломилось и упало в пяти шагах от берега. А вот камни достигли цели. Трое воинов, и среди них несокрушимый Туна, упали с разбитыми головами.
Положение сразу сравнялось. Только что на берегу творилось избиение тупо лезущих согнутых, а теперь потери несли обе стороны.
Нападавшие быстро перераспределились, в магическом круге остались, считай, одни женщины, а все остальные вновь ринулись на глубину, штурмуя последний рубеж, отделявший их от вожделенного берега. Стрелы защитников и отбитые волхвами камни, падающие в волны, заставляли их торопиться.
Теперь стреляли все, кому было под силу натянуть хотя бы бекасиный лук. Таши быстро пускал стрелу за стрелой, не присматриваясь, но зная, что, почитай, любая из них находит цель.
– Мангасы! – раздался тревожный крик. – Там четверо мангасов!
Четыре пенистых следа двигались к берегу, заметно опередив прочих согнутых. Мангасы рвались на битву. Сейчас можно было рассмотреть лишь их головы, черневшие среди пены, но по тому, как быстро плыли нападающие, всякий понимал, какая страшная сила двинулась на него. Пожалуй, лишь один Туна мог бы выйти против мангаса врукопашную.
Таши бросил мгновенный взгляд в сторону и увидел, что Туна лежит в луже крови, разбросав навеки ослабевшие руки. С невнятным рычанием Таши ринулся к убитому, схватил богатырский лук. Уже по тяжести в руке можно было судить, что это настоящее оружие. Чудилось, мышцы рук лопнут, не выдержав упругого сопротивления дерева и рога. Массивная стрела с волнисто околотым кремневым наконечником рванулась с тетивы. Таши целил в голову крайнего мангаса, но в самый момент выстрела тот нырнул, и стрела безвредно плеснула по воде.
Трое других мангасов немедленно нырнули следом, и теперь их нельзя было достать. На секунду поток стрел почти прекратился, лучники выжидали, когда самый страшный противник появится вновь, чтобы тогда уже бить наверняка. Согнутые, пользуясь передышкой, быстро приближались к берегу.
Мангасы вынырнули из взбаламученной воды почти у самого берега. Глубина здесь была им едва по пояс. Разом свистнули десятки стрел, первое чудовище мгновенно стало похожим на какого-то невозможного ежа, так густо его утыкали стрелы. Не обращая внимания на раны, мангас одним прыжком вскочил на обрыв. Трое воинов встретили его копьями. Удары пришлись в момент прыжка, изострённые наконечники вошли в живую плоть на всю глубину. Мангас взвыл, брызгая кровью, запустил дубиной, разбив голову одному из противников, но двое других с надрывным криком, словно дерево валили, сумели опрокинуть его с обрыва.
Трое оставшихся ублюдков в эту секунду уже появились на откосе, а за ними, взбадривая себя боевыми криками, спешила остальная орда.
На долю приотставших мангасов досталось куда меньше выстрелов, и хотя у одного людоеда обломок стрелы торчал прямо из окровавленной глазницы, но в битву он ринулся так же неукротимо, как и остальные. Как и настоящие согнутые, мангасы были вооружены дубинками и острыми камнями, которые они не умели даже насадить на древко, чтобы получить хоть какое-то подобие топора. Однако недостатки оружия согнутые восполняли тупой силой и неукротимостью, а мангасы, которых согнутые боялись и почитали как живых богов, так и вовсе были почти неуязвимы.
Таши не выстрелил вместе со всеми лучниками; он ждал своего мангаса, того, по которому промахнулся в первый раз. Мангас свечой вырвался из воды и тоже в один прыжок взлетел на обрыв, лишь мелькнуло в прыжке неестественно белое, молочного цвета тело. Режущий, даже не звериный, а просто ураганный визг рвался из разинутой пасти.
На этот раз Таши стрелял наверняка. Промахнуться в упор мог бы лишь трус, у которого дрожат руки. Яблоневая стрела, оснащённая ловко зазубренным кремнем, пропорола грудь, на целую пядь вонзившись в молочное тело. Таши уже понимал, что мангаса этим не остановишь и уж тем более бессмысленно пытаться убежать от обезумевшего чудовища. Таши кинул лук и, выхватив из-за обмоток ножной кинжал, что сам мастерил под присмотром Стакна, прыгнул навстречу несущейся гибели, чтобы уйти хотя бы из-под удара дубины.
